Книга Чары Мареллы - Андрей Богданов

И, оставив Карла исследовать местные кулинарные изыски, поэт поспешил домой, чтобы собраться с мыслями и продумать формат беседы с Мари, которая – теперь он в этом нисколько не сомневался – обязательно должна состояться…

Только переступив порог собственного дома, он тут же понял, что его планам не суждено было сбыться: строгий английский стиль интерьера теперь мало напоминал то белое полотно, которое его так раздражало, но к которому он уже успел привыкнуть. Подойдя к камину, в котором потрескивали дрова, Николай огляделся и увидел старуху, которая, накрывшись пледом, сидела в кресле-качалке и задумчиво наблюдала за ним.

– Здравствуйте, Николай, – произнесла она, не меняя позы.

– Мария Степановна, нужно полагать, – отозвался поэт. – Вы изменились.

– Вам больше нравится мой прежний образ?

– Не стану отрицать – тогда мне было легче беседовать с вами.

– Почему? – Старуха криво улыбнулась и потянулась за стаканом с водой, стоявшим на столике. – Неужели вы из тех, кто считает, будто к старым людям необходимо относиться как-то по-особенному только из-за их возраста?

– По-особенному – нет. С уважением – да.

– Чушь. Человек, который всю жизнь был подлецом, с годами превращается в подлеца со стажем, вот и все.

– Странно слышать это от вас. – Николай подвинул стул ближе к Мари и сел. – Вы ведь не о себе говорили?

– Об этом судить не мне, – пожала плечами старуха. – У меня есть цель, к которой я иду. А средства, которые использую для ее достижения, – что ж, за них я отвечу перед собственной совестью.

Не зная, что возразить на это заявление, Гумилев задумался. Он так долго искал встречи с этой женщиной, что, добившись наконец желаемого, растерялся. Однако он вспомнил беседу с Карлом и решил не откладывать разговор на потом, тем более что не знал, когда состоится – и состоится ли – следующая встреча.

– Я встретил вашего Дубинина, – заявил он без обиняков, наблюдая за реакцией старухи. Та, казалось, нисколько не удивилась.

– Да, знаю. За ним очень сложно уследить, особенно когда занята важными делами. Наверное, вы уже поняли, что он и есть тот человек, которого я искала?

– Конечно. Но я не могу понять, зачем он вам понадобился.

– Это история, которая тянется очень давно и касается только меня.

– Я никуда не тороплюсь.

– Дело не во времени, а в том, хочу ли я посвящать вас во все подробности этого дела.

– А вы не хотите?

– Нет.

– Что ж, тогда я, если вы позволите, озвучу мою версию.

– Почему бы и нет? С удовольствием послушаю.

Мари откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, как ребенок, которому обещали рассказать сказку перед сном.

– Я считаю, что вы боитесь смерти. – Поэт вопросительно посмотрел на женщину, но та ничего не ответила, и он продолжил: – Судя по всему, вы живете очень долго – много дольше любого из нас. Возможно, вы даже не являетесь проводником в этот мир, как утверждаете.

– Кем же я являюсь? – Старуха приоткрыла глаза и с интересом взглянула на Николая.

– Хозяйкой. Только этим я могу объяснить легкость, с которой вы меняете свой облик и проходите сквозь стены. Каждый попадающий сюда – своеобразная подпитка для вас. Нашей энергии достаточно для того, чтобы поддерживать вас здесь. Возможно, что в той, другой, реальности вам требуется нечто иное. Живой человек? Для этого вы привели его сюда? Чтобы иметь подстраховку на случай голодной годины?

– Очень интересное предположение, которое я ожидала бы услышать от Эдгара, но никак не от вас, дорогой мой Николай Степанович, – рассмеялась Мари. – Если мне не изменяет память, вы никогда не были склонны к безумным фантазиям. Почему вдруг решили начать? Неужели вам стало тесно в рамках вашего жанра?

– Можете иронизировать сколько вам угодно, – возразил поэт. – Хоть я и не знаю Эдгара, о котором вы говорите, но не вижу другой причины, по которой вам мог понадобиться Карл.

– Вы начитались фантастики и историй про вампиров, мой дорогой. А тот факт, что я искала его с вашей помощью почти за семьдесят лет до его предполагаемого рождения, вас, как я погляжу, не смущает?

– Я думал об этом, – отмахнулся Николай, – и пришел к выводу, что Дубинин был только поводом.

– Поводом для чего? – удивилась женщина.

– Для того чтобы втереться в доверие к тому же Пикассо. Я слышал, что спустя несколько лет после вашего знакомства они с Ольгой расстались.

– Ну вот, теперь я вообще не понимаю вас. То есть вы считаете, что в этом виновата я? – ахнула старуха. – Какое дикое обвинение! Вы меня выставляете каким-то монстром, право. На самом деле я любила Павлушу и Ольгу и искренне переживала их будущий разрыв.

– Будущий? То есть вы знали о том, что произойдет?

– Конечно.

– Тогда почему не помешали этому?

– Ну, вы же умный человек, неужели я должна объяснять вам прописные истины? – Мари страдальчески закатила глаза к потолку. – Наверное, сегодня просто день такой – что ни встреча, то какая-то несуразица.

– Да, да, извините, прошлое нельзя менять. – Николай понял, что сморозил глупость, и поспешил сменить тему разговора. – Однако зачем тогда вы искали этого де Бо в то время, когда его еще и в помине не было?

– А почему вы, собственно, считаете, что его тогда не было?

– То есть? Вы сами только что это сказали.

– Был, милый мой, был. И до рождения самого Пикассо – тоже. Мы с ним плывем по направлению друг к другу по океану жизни на протяжении пятисот лет, но никак не можем пересечься в нужной точке. То штиль, то ураган. Но сейчас мы ближе к развязке, чем когда-либо. Осталось только помочь ему вспомнить.

– Вспомнить что?

– То, кем и чем он был прежде.

– В прошлой жизни? Вы ведь говорите о реинкарнации?

– В жизни непрекращающейся, если говорить точнее. Слышали об Агасфере?

– Вечном жиде?

– Именно. Тот же случай.

– А какова ваша роль во всем этом?

– Вы любопытны, Николай. – Старуха покачала головой. – Но я пока не готова рассказать вам всю правду.

– Не готовы или не хотите?

– И то и другое. Да, и еще кое-что. Не обижайтесь на меня, но вам придется некоторое время посидеть взаперти – мне жаль, но это вынужденная мера. Так что ваша завтрашняя встреча с Карлом откладывается.

– Я не обижаюсь на вас, Мари, потому что не собираюсь выполнять вашу просьбу. – Поэт с улыбкой покачал головой и поднялся, чтобы показать, что считает разговор законченным.

– Это не просьба, к сожалению.

Гумилеву что-то не понравилось в выражении лица Мари, и он подошел к двери – удостовериться в том, что все в порядке. На первый взгляд все было как и прежде, однако когда он захотел переступить через порог, его нога уперлась во что-то твердое. Озадаченный, Николай протянул руку вперед – и не смог миновать невидимой границы, разделяющей пространство на две части: внутри и снаружи.