Книга Париж на час - Анна Дубчак

Если бы она была ему противна и он не смог бы ничего, вот тогда она бы забеспокоилась, закомплексовала. А так они проводили довольно много времени вместе. Макс временами был ласков с ней, и тогда она внушала себе, что он ее все-таки хоть немного, но любит. Иначе зачем бы ему целовать ее так страстно, говорить нежные слова. Хотя со стороны может показаться, что он делает все из-за денег. Но почему только из-за денег? Разве в ней нет ничего, за что ее можно было бы полюбить?

Размышляя о Максе, Лера гнала от себя мысли о том, что ее чуть не посадили за решетку из-за Вершинина. Она не понимала, как так могло случиться, что на сайте знакомств, где она, собственно говоря, получается, второй раз познакомилась с Вершининым (и не узнала его, лысого и располневшего!), возникла эта унизительная переписка, всплыл грибок…

Да, у нее был грибок, кто-то ее заразил, и она потом долго лечилась. Но на сайте вроде бы она обвиняет Михаила в том, что это он заразил ее. Откуда вообще взялась тема грибка? Да и не угрожала она ему! Вообще такой темы не было. Встретились, переспали, да и все.

Хотя, конечно, они выпили коньяку. Но нет, ничего такого она не писала. Вообще непонятно, откуда они там, в полиции, взяли эту распечатку. Может, с другого сайта? Может, она раньше с ним переписывалась? Таких виртуальных знакомых было сотни. Какое-то время назад она развлекалась тем, что писала мужчинам, морочила им головы. Но, с другой стороны, если там нашли про грибок и угрозы… вдруг все это было на самом деле, а она просто забыла?! Может, у нее возрастные изменения памяти? Она так боялась старости, склероза и маразма, всего того страшного букета, что наблюдала у своей матери, что регулярно пила разные биологические добавки, боялась превратиться в старую дуру.

Горячая вода сделала свое дело — кожа Леры покрылась приятными мурашками, она согревалась. Вот только волосы на голове словно шевелились не от тепла, а от того, что она никак не могла взять в толк, как же она, встретившись с Вершининым не так давно, не узнала его. Совсем.

Она постоянно возвращалась к этой теме. Искала ответ на свой вопрос: где были ее глаза? А ответ находился на поверхности: она не могла его узнать хотя бы потому, что тот Вершинин, которого она знала раньше, погиб. Ей кто-то сказал об этом. Сказали, что сгорела квартира на третьем этаже старого дома, что был под снос. И что там нашли три трупа. Она знала, кто там мог находиться. Ваня, Миша, Катя и Таня.

Пожар произошел как раз в пятницу вечером, когда они там и собирались. А придумал все это как раз Вершинин. Он и травку добывал, и по-другому учил их всех расслабляться, получать удовольствие. Говорил, что все проблемы человечества в запретах, что не надо ничего бояться, надо их преодолевать.

Они были молоды, совсем молоды. А Лера была старше, но они не знали этого, она была худенькой нежной блондиночкой с длинными тонкими ногами. Сначала Вершинин учил их всех ходить нагишом по этой мертвой квартире с выбитыми окнами (потому и назвал квартиру «безглазой»). Говорил, что кожа должна дышать, что не надо стесняться своего тела, что надо воспитывать в себе уверенность и смелость. Он приносил какие-то книги, читал отрывки из литературы по психологии, затем перешел к другим темам, призывал не отказывать себе в желаниях, даже самых смелых…

Какими же мерзостями они там занимались после работы! Он называл это «наши вечеринки». На самом деле это были грязные корпоративчики, где они занимались, даже стыдно вспоминать, чем…

Эта «безглазая» хрущевка возле Филевского парка была практически подготовлена к сносу, жильцы из нее выехали, и стояла она на тихой улице, поросшей старыми тополями, рядом с другой хрущевкой, где находился их офис. Конечно, часть квартир сразу же облюбовали себе бомжи, и следуя их примеру, готовясь к холодам, Вершинин забавы ради раздобыл и притащил туда старую буржуйку. Правда, воспользоваться ею им так и не удалось — маленькая фирма, где они, приезжие из провинции, работали, перепродавая шоколад, и где собственником был какой-то деляга из Тамбова, закрылась. Все бросились подыскивать какую-то подработку, продолжая параллельно где-то учиться, создавать семьи (Вершинин, кстати, женился раньше всех). Лера так и не могла вспомнить, кто же ей сообщил, что та квартира, где они собирались, сгорела вместе со спящими там людьми… И их было трое. Трое. И именно их фотографии показал ей Седов. И про зонт спросил. А ведь она и не сразу поняла, при чем здесь зонт.

Сколько прошло лет? Примерно десять. А что, если сгорели бомжи, а остальные живы? И теперь дают показания против нее, считают, что это она убила Вершинина? Или…

Распаренная, Лера вышла из ванной комнаты, закутавшись в халат.

И Макса задержали, теперь он злится на нее и вообще неизвестно, что он им там про нее наговорит. А ведь мог бы обеспечить ей алиби. Ему стоит только сказать, что они были в том доме на Руставели вместе. Но только зачем ему-то сложности? Если его выпустят (а какой смысл им его держать?), то он стороной будет обходить ее дом. Ну и пусть. Главное — это выпутаться из «вершининского» дела. Надо срочно искать адвоката.

Она была так уверена, что произошла какая-то чудовищная ошибка и что ее задержали просто из-за того, что ее машина была припаркована рядом с домом на Руставели, что не предприняла ничего, чтобы себя защитить. Теперь она звонила своему адвокату, Владимиру Витальевичу, чтобы попросить его приехать к ней, поговорить.

Он обещал приехать через полчаса. Лера переоделась и принялась его ждать. Заварила себе кофе, выпила чашку. Выкурила сигарету на балконе.

И ровно через час раздался звонок.

— Иду, Владимир Витальевич, иду! — Она поспешила к двери, будучи уверена, что это приехал адвокат. И что она раньше к нему не обратилась? Самоуверенная дура. Следы на ноже, алиби нет… А вдруг он откажется ее защищать?

Она распахнула дверь и увидела Макса. Тот широко улыбался.

— Привет! — просиял он. — Впустишь?

— Ну, проходи… Тебя отпустили…

— Ну ты, мать, даешь! Так вляпаться по самое «не хочу»!

— Я ни в чем не виновата, я уже говорила тебе. Если ты пришел поиздеваться надо мной… Мне и так тяжело.

— Но пальчики-то твои на ноже! За что ты прирезала этого типа?

— Я никого не прирезывала. Не убивала. Макс, ты что, правда не веришь мне?

— Но алиби-то у тебя нет. Ты была там как раз в то время, когда все это случилось.

Она стояла и смотрела на него в полной растерянности. Уж если он ей не верит, ее парень, с которым они проводили столько времени, к которому она успела привязаться и на которого, думала, что могла бы положиться, то что ждать от Седова и его людей? Неужели все так плохо, реально плохо и на нее повесят это убийство? Но тогда почему же ее отпустили? Ведь если они принимают ее за преступницу, убийцу, то должны были арестовать по всем правилам! Или все-таки сомневаются?

— Миллион, — вдруг произнес, не сходя с места, Макс, продолжая ухмыляться.

— Что «миллион»?