Книга Наука мудрости - Ли Росс

Заметьте, как это перекликается с идеей наивного реализма, о которой говорилось в первой главе. Именно интуитивные оценки в первую очередь переживаются как непосредственное восприятие вещей «такими, как они есть». Понять, что другие могут видеть и переживать вещи по-иному, — это задача для более медленного, рационального ума.

Интуитивный ум более импульсивен, чем рациональный, и больше склонен действовать, то есть вынести суждение и стремиться к определенному поведению, — не отвлекаясь на информацию за пределами его непосредственного внимания. Этим объясняются многие из самых распространенных ошибок в нашей повседневной жизни: наше суждение ошибается не потому, что прийти к правильному ответу слишком трудно, а потому, что прийти к неправильному слишком легко [4].

Исследователи суждений и принятия решений — в этом их несомненная заслуга — вытащили на свет именно такие «слишком легкие» и «напрашивающиеся сами собой» умозаключения. Возьмите одно из самых примечательных исследований в этом направлении, проведенное неоднократно уже упомянутыми виртуозами убедительного примера — Амосом Тверски и Даниэлем Канеманом. Респонденты знакомились с описанием некой женщины:

«Линда, тридцати одного года, незамужняя, не лезет за словом в карман, с высоким интеллектом. В колледже изучала философию. В студенческие годы была глубоко обеспокоена проблемами дискриминации и уголовного правосудия, также принимала участие в антиядерных демонстрациях» [5].

Затем испытуемым нужно было ответить, с какой вероятностью в дальнейшей жизни, по их мнению, Линда могла заниматься определенными видами деятельности, профессионально и непрофессионально. В частности, нужно было ранжировать вероятности следующих вариантов: учитель начальной школы, социальный работник психиатрического профиля, член Лиги женщин-избирательниц, кассир в банке, страховой агент, кассир в банке и активная участница феминистского движения.

Примечателен результат: по мнению большинства участников, Линда с большей вероятностью должна была стать «кассиром в банке и активной участницей феминистского движения», чем просто «кассиром в банке». Интуитивно это кажется правильным. Линда не особенно вписывается в образ девушки за окошком в банке, но ее достаточно легко можно представить в качестве феминистки за окошком в банке.

Когда прибавляешь к образу кассира ее интерес к феминизму (что выглядит весьма вероятно, учитывая наши знания о явно выражаемых Линдой политических симпатиях), картинка выглядит довольно достоверной***.

Но дальше — стоит лишь на секунду задуматься, — приходит понимание, что этого не может быть. Любой человек, который является «кассиром и активисткой», уж точно является кассиром, и потому первое никак не может быть вероятнее второго. Это элементарная логика. Конъюнкция двух событий (кассир в банке и активист феминистского движения) не может быть более вероятной, чем любой из членов этой конъюнкции (кассир в банке; активист феминистского движения).

Но даже после того, как мы логически проанализировали проблему, неправильный ответ все равно продолжает выглядеть как правильный. Да, верное решение не так уж сложно — просто неверное (и интуитивное) решение еще проще. Как признавался известный палеонтолог Стивен Джей Гулд, «мне дорог этот пример, потому что я знаю, что вариант „кассир-феминистка“ — менее вероятен; и все-таки маленький гомункулус у меня в голове продолжает прыгать от негодования и кричать мне в ухо: не может она быть просто кассиром, ты что, не читал исходного описания?» [6]

Что же это за коварные ситуации, в которых нам так не терпится — самим или под воздействием ловких увещевателей — выносить необоснованные суждения и принимать неоправданные решения? Как уберечься от частых подвохов? Какие операции выполняет мудрый человек, чтобы в его распоряжении оказалась вся необходимая информация? И откуда он знает, когда нужно не торопиться и скорректировать инстинктивное впечатление? Ясно, что важной составляющей мудрости является знание о том, когда доверять интуиции, а когда относиться к ней с подозрением.

Ищите и обрящете

Предположим, ваш начальник решил устроить званый ужин, на который приглашены несколько потенциальных клиентов. Дальше он сообщает о клиентке, которая будет сидеть рядом с вами: «Мне кажется, в политике она консерватор, но надо это уточнить». Как вы справитесь с этой задачей? Если вы — как большинство, вы станете задавать осторожные вопросы, чтобы прозондировать ее консерватизм: «Вы не приходите в бешенство каждый раз, когда нужно отстаивать очередь в департаменте транспортных средств?», «Вы не считаете, что государственные школы стали бы лучше, если бы учительские должности перестали быть неприкосновенными и учителей нанимали и увольняли бы в зависимости от успехов в работе, как всех остальных, кто получает зарплату?»****

Чего вы, скорее всего, не стали бы делать — это задавать вопросы, которые проверяют ее на либеральный уклон: «Не правда ли, это издевательство, что богатейшие люди в стране иногда платят налоги по меньшей ставке, чем их секретарши?», «Считаете ли вы, что государство должно больше инвестировать в инфраструктуру, учитывая ее плачевное состояние?» Говоря иначе, ваши вопросы будут выстраиваться по модели, которую психологи называют «стратегией позитивного тестирования» [7], — особой версии того, что обычно называют «тенденцией к подтверждению» (confirmation bias). Вы обеспокоены тем, что некий диктатор разрабатывает оружие массового поражения? Нет ничего более естественного, чем искать доказательства, что это действительно так, и гораздо менее естественно искать опровержения. Будет ли новый продукт хорошо принят на рынке? Естественно будет искать знаки того, что будет, и менее естественно искать знаки обратного.

Искать подтверждающую информацию нам свойственно, потому что это кажется прямым следствием неоспоримого закона: если что-то истинно, тому должны быть доказательства. Мы ищем эти доказательства. И в какой-то мере это работает. Проблема, конечно же, заключается в том, что для определения истинности какого-либо утверждения нужно рассмотреть факты за и против. И получается, что наша наиболее естественная склонность понижает шансы на вынесение сбалансированного суждения. Подтверждающая информация почти всегда будет оказываться на переднем плане нашего внимания, противоречащая же информация теряться на заднем плане. Конечно, противоречащая информация может в какой-то момент всплыть на поверхность — реальность умеет о себе напоминать. Но часто она делает это слишком поздно, после того как принципиальное решение принято.

Рассмотрим результаты одного любопытнейшего исследования на эту тему. Группе участников предложили выяснить, с большей ли вероятностью выигрываюттеннисисты, интенсивно тренирующиеся накануне крупного матча [8]. Для выполнения задания испытуемые могли запросить любые данные у экспериментатора: сколько раз после интенсивных тренировок был выигран матч, сколько раз матчи были выиграны в отсутствие интенсивных упражнений, сколько раз теннисисты упражнялись, но проигрывали и сколько раз они не упражнялись и проигрывали. Информационные запросы разных участников отличались, но большей популярностью пользовалась информация, которая соответствовала гипотезе: сколько раз выигрывали теннисисты, интенсивно упражняясь.