Книга Снежный король - Ирина Котова

— Места надо знать, — важно сообщил Барсик, — а они здесь у нас бывают всякие. Вот это-то я тебе сейчас и покажу, если соизволишь отойти от кровати.

Эта тема слегка ухудшила мое настроение. Красться по замку вопреки воле короля, да еще и куда-то, где он явно не горит желанием меня лицезреть… Такая перспектива не прельщала, и поход хотелось отменить или хотя бы оттянуть всеми возможными способами.

— Ну вот, в белые тапочки меня уже обули, — мрачно пробормотала я. — Интересно, что будет дальше.

— Дальше будет интересно! — оптимистично заметил кот. — Вперед!

На сей раз поводов для отказа у меня не осталось, и я скрепя сердце двинулась в коридор, на ходу запахивая широкий шарф. Происходило все это по инерции, ведь в том, чтобы утепляться, настоящей потребности не было. В этом отношении осколок исправно исполнял свою работу… Вот знать бы, действует ли он в других направлениях.

В тапках я действительно не создавала шума. Помпончики забавно покачивались при каждом шаге. Немного повысился риск поскользнуться, и я шагала очень аккуратно — и поэтому, и потому, что все еще боялась разбудить короля.

Казалось, мы с Барсиком пересекли весь замок. Пункт нашего назначения лежал в стороне от тех комнат, которые в данный момент с натяжкой можно было назвать жилыми.

Дверь, заледеневшая, как и все прочие, была прикрыта, но кот надавил на нее лапой, и она довольно легко поддалась. Подумалось, что он, наверное, проделывал подобное не в первый раз.

— Заходи! — мяукнул Барсик.

Я приняла приглашение, хотя и подозревала, что права приводить меня сюда кот не имеет. Это было сродни приглашению вора посетить ограбленную квартиру. Посидеть, отдохнуть, попить водички… Но я уже проделала весь этот путь. Не отступать же сейчас, в самый последний момент. И я вошла.

И вздрогнула, столь знакомой показалась открывшаяся взору картина. Будто полоснули лезвием по открытой ране. Почти то же самое я уже видела несколько часов назад. Комнату, оказавшуюся чьей-то спальней, рассекало такое же огромное копье-карандаш, как и мою теперь уже бывшую аудиторию. Все кругом было в знакомом состоянии зимнего запустения. Снежная паутина, плетение инея, корочки льда и тонкие белые трещинки покрывали все, от камина до канделябров, от кровати до небрежно заброшенного на ширму камзола.

Я сделала шаг, еще один. Осторожно обходя любой, даже самый маленький предмет, приблизилась к окну. Оно тоже было «запечатано», плотно обвито морозным рисунком. Словно по наитию, я коснулась заледеневшей шторы, взялась за край, посильнее провела пальцами по ее поверхности. И испуганно выпустила из рук. Под слоем неестественной белизны ткань оказалась зеленой. Движимая внезапной догадкой, я поспешила к первому попавшемуся предмету мебели — стулу с волнистой спинкой. Потерла краешек сиденья. Здесь лед был тверже, но я постучала по нему, поскребла ногтем и в результате смогла разглядеть под треснувшей коркой кусочек зеленой обивки.

Осмотрелась. Кота не было видно. Возможно, застыл где-нибудь, слившись с окружающей белизной, как заяц в зимнем лесу, но, скорее всего, просто ушел, оставив меня одну. Зачем ему это было нужно — попробуй разбери, но вряд ли он собирался привести сюда короля или сбежал, предчувствуя, что тот вот-вот нагрянет.

Взгляд упал на небольшую прямоугольную картину в поломанной рамке, валявшуюся на полу рядом с кусками битого стекла. Я подошла, наклонилась, подняла картину, стряхнула припорошивший ее снег. И поднесла поближе к глазам.

Это был портрет. Мужчина и женщина стояли рядом и улыбались не то художнику, не то друг другу. В воздухе витала атмосфера радости, которую невозможно воспринять человеческим зрением, но которую парадоксальным образом способны уловить и отразить на холсте хорошие живописцы. Мужчина, кареглазый брюнет в белой рубашке и длинном зеленом камзоле, казался лишь смутно знакомым. Зато женщину я узнала сразу. С картины на меня смотрела сияющая и довольная жизнью Ранкара.

Я развернула рамку, положила обратно на пол и быстро вышла из застывшей комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Ночь прошла без происшествий. Наутро я очень боялась, что придется столкнуться с его величеством один на один, и только стихиям было ведомо, чем бы завершилось такое столкновение. Да, я боялась короля до дрожи в коленях, но и сойти с избранного пути была не готова даже на йоту. Уж если мне осталось жить немного, я сделаю все, чтобы в последние дни или недели видеть вокруг не только всепоглощающий, разрушительный хлад, но и тепло, свет, солнце, зелень — все то, что так горячо ненавидел хозяин замка. А если я все-таки выживу… то, вероятнее всего, именно благодаря этому своему решению. Не отпустить из своей души свет и огонь. Не поддаться смертельной дреме, навеваемой низкими температурами и обманчиво мягким шепотком зимних ветров.

Мне повезло: король не собирался ни провожать меня в новую аудиторию, ни заглядывать туда самостоятельно, чтобы проверить, как выполняет свои обязанности ученица. С утра за мной зашел кот, и он же, как уже стало привычным, проводил меня в нужное помещение. Новый класс весьма походил на предыдущий, хоть и ощутимо уступал ему в размерах. Впрочем, так было даже уютнее. Одна-единственная парта, на ней — уже опостылевший мне учебник, да и писчие принадлежности. Доска — вновь ледяная, и вновь непонятно, чем на ней писать (если, конечно, не разрисовывать, как прежнюю). Камин, как и везде, замороженный и нерабочий. Впрочем, этим я еще собиралась заняться. На полу — шкура белого медведя в качестве ковра. Нечто похожее можно было наблюдать и у меня в комнате. Магические лампы в качестве искусственного освещения. Вот, собственно, и все.

Короля я встретила позднее, и то, можно сказать, случайно. Как и обычно, вскоре после полудня отправилась перекусить. Не знаю, откуда в замке появлялась еда, и покупал ее кто-то или наколдовывал, но, пусть столы не ломились от изобилия, голодать не приходилось. Всегда можно было найти свежий хлеб, сыр, стакан молока, а в большинстве случаев и что-нибудь мясное. И вот, возвращаясь в аудиторию после обеда, я стала свидетельницей совершенно неожиданной сцены: хозяин замка принимал посетителей. Говоря точнее, троих мужчин: один был пожилой, хотя крепко сложенный и твердо стоящий на ногах, второй средних лет и третий помоложе. Простые люди, не аристократы: об этом свидетельствовал говор, да и одежда, теплая и добротная, но без претензий. Меховые штаны были тщательно заправлены в унты, доходящие до середины голени. Из-под расстегнутых шуб выглядывали свитера из оленьей шерсти. Откинутые капюшоны оставляли головы непокрытыми в дань уважения к хозяину.

Я замерла, не зная, как поступить. Пройти дальше означало привлечь к себе внимание, отвлекая от делового, вне всяких сомнений, разговора. Остаться — стать его свидетельницей, что тоже, возможно, нежелательно. Пока я мешкала, старший из визитеров с достоинством поклонился Ингвару, а затем проговорил:

— Мы пришли к тебе с прошением, о великий король снежных вершин. Пришли не по личному делу, а как посланники всей нашей деревни, той, что стоит у подножия твоих гор.