Книга Ты против меня - Дженни Даунхэм

– Взять хотя бы наш дом, – вещала она. – Всю работу делают бабы: детей воспитывают, убираются, по магазинам ходят и готовят, – и все успевают до того, как уйти утром на службу. Замечал, что женщины могут делать два дела одновременно?

– Я три могу, – заявила Холли. – Вот смотри: ем хлопья, надеваю носки и тебя слушаю.

– Да ты просто гений, – проговорил Майки, потянулся и отнял у матери бутылку.

Та уставилась на него:

– Куда это ты понес?

– Давай меняться. Ты мне бутылку, я тебе завтрак.

– Не хочу я никакой завтрак.

– Надо же поесть перед выходом.

По пути наверх он взглянул на этикетку. Дрянной шерри, три пятьдесят за поллитра в лавке Аджая. Семнадцать оборотов. Она небось первым делом с утра в магазин побежала, пока он будил девчонок, может, даже сказала себе сначала, что просто идет за молоком. Такое дешевое бухло на вкус могло быть только полной бормотухой, а ведь треть уже вылакала. Он сунул бутылку в свой шкаф и спустился в гостиную. Главное, заставить ее проглотить что-нибудь, может, хоть чуть протрезвеет.

– Хочешь, яичницу сделаю? – спросил он.

Мать заморгала, уставившись на него пустыми глазами:

– Яичницу?

– Ну да, нормальный завтрак в кои-то веки. Немного лука, чеснока. И бекон вроде есть. Вкусно будет.

Мать оторопела, взяла бокал и допила остатки.

– Ну, если хочешь…

Он пытался не слушать очередную историю из серии рассказов о безумной лондонской жизни. На этот раз речь шла о парне по имени Вивиан, женатом и с тремя детьми, – правда, он забыл упомянуть об этом, когда дарил матери кольцо и предлагал ей руку и сердце.

– Жуткое унижение, – проговорила она под сочувственные кивки дочерей. – А ведь мне было всего семнадцать. Может, я с тех пор и возненавидела мужиков.

– А я люблю мужиков, – вдруг сказала Холли. Карин покачала головой:

– Нет, не любишь.

– Люблю. Они готовят хорошо. Майки благодарно ей улыбнулся.

– Да при чем тут это, – прорычала Карин. – Мужчины как животные, Холли. Как псы. Нет, хуже – как обезьяны.

– А мне нравятся обезьяны.

– Да, но разве захочешь замуж за обезьяну?

Они покатились со смеху. Как мило. Блестяще, блин. Даже Холли теперь против него.

Джиллиан пришла, когда он раскладывал яичницу по тарелкам, и хотя мать есть отказалась, а Карин свою едва поковыряла, он надеялся, что хоть на Джиллиан его горячий завтрак произвел впечатление. Ему так и хотелось сказать ей – говорил же, что справлюсь. Хотел, чтобы она заметила, что у Холли причесаны волосы и на ней чистая школьная рубашка. Но Джиллиан смотрела лишь на синяк на его лице. Подошла ближе и осмотрела его, как врач.

– Слышала, что тебе досталось, – проговорила она.

– Все не так страшно, как кажется.

– И все равно фингал тот еще. Две недели прошло, а? А он все еще всеми цветами переливается.

Майки бросил на Карин сердитый взгляд: ну кто ее болтать заставлял? Он знал, что она не скажет, с кем была драка, потому что они договорились никому, кроме Джеко, не говорить, да и Карин не знала, что Элли была там. Но он готов был поспорить на что угодно, что сестра раззвонила Джиллиан о его поражении. Интересно, написала ли она в своем отчете что-то вроде «семье не хватает достойной мужской фигуры, старший сын – хлюпик»?

– А мне нравится его фингал, – встряла Холли. – Красивый.

– Да это все по глупости, – вмешалась мать. – Пошел на свидание, а вернулся весь в крови. И ничего никому не рассказывает, говорит только, что оказалось, у той девчонки уже был парень. А сразу нельзя было узнать, спрашивается?

Он нахмурился, глядя на мать. Поблагодарила бы лучше, что разбудил ее, набрал ей ванну и спрятал бутылку. Нет, можно понять, почему она нервничает, в такой-то день, но это не значит, что на нем можно отыгрываться.

– Чаем не угостишь? – спросила Джиллиан, снимая куртку.

Черт, кажется, она решила, что он ее раб. Он поставил чайник, грохнув его на плиту, чтобы догадалась, что он не обслуживающий персонал, потом отправил Холли за пальто и портфелем. Так и сказал: «Портфель не забудь», чтобы Джиллиан знала: у него все под контролем. Странно было видеть, как Карин подвигается на диване, освобождая этой женщине место. Пару недель назад она ей совсем не нравилась, а теперь вот улыбается и предлагает ей кусочек тоста.

– Карин немножко нервничает, – сказала мать. – Так что хорошо, что вы пришли.

Джиллиан понимающе кивнула:

– Да я только рада. Побуду с ней, пока вы не вернетесь. Отвечу на все ее вопросы, а как только он сделает заявление, нам тут же позвонят. – Повернувшись к Карин, она похлопала ее по руке: – Ты первая узнаешь.

Карин спросила:

– Но он же наверняка не признает себя виновным, да?

– Прости, дорогая, но это вряд ли. Но будем сохранять позитивный настрой, ладно? Пока все не кончится, ничего не знаешь наверняка.

Майки поставил перед ней чашку чая – с молоком и без сахара, как в прошлый раз.

– Может, печенья? – спросил он, потому что на этот раз оно у них было.

– Нет, спасибо. – Она улыбнулась. – Поведешь Холли в школу?

– Да, – ответил он. – И знаете что? С нашего разговора она ни дня не пропустила.

Джиллиан кивнула: кажется, ему удалось ее впечатлить.

А ведь эти походы в школу в последние три недели стали для него настоящей отдушиной. Во всем остальном его жизнь была полным дерьмом, но вставать пораньше и собирать Холли вовремя в школу – на время это стало его миссией. И у него получалось. Опоздали всего дважды, и то несильно.

Холли вприпрыжку прискакала в гостиную, уже в пальто, и бросилась обнимать и целовать всех на прощание.

– За мамой попозже зайду, – сказал он Джиллиан. – Я специально поменялся дежурствами на работе, а приятель нас на машине отвезет. До Норвича на автобусе далековато.

– Не знаю, что бы я без него делала, – проговорила мать. – Серьезно, он же просто сокровище.

Кажется, она говорила искренне. У него на душе потеплело.

Холли встала рядом с Майки и взяла его за руку. Ему нравилось чувствовать ее кулачок в своей ладони.

– Минут через пятнадцать буду, – сказал он.

– Молодец, Майки, – похвалила его Джиллиан. Даже Карин, улыбнувшись, помахала ему. Значит, все-таки не зря он старался. Держа Холли за руку, он подошел к двери и поскорее захлопнул ее за спиной, пока баланс сил снова не изменился.

Двадцать шесть

– Я не смогу. – Голос у Тома охрип и раздавался как будто издалека, хоть он и сидел рядом с Элли на заднем сиденье машины.