Книга В ожидании - Джон Голсуорси

– Мой дорогой мальчик, – ответил Хилери, – когда имеешь дело с такой девушкой, как Джин, надо быть готовым к скоропалительным решениям. Au revoir, и да благословит вас обоих господь!

Когда они вышли, он повернулся к племяннице:

– Я очень тронут, Динни. Комплимент был очаровательный. Кто его придумал?

– Джин.

– Значит, она либо очень хорошо, либо очень плохо разбирается в людях. Как – не могу сказать. Быстро сработано: вы явились в десять пять, сейчас – десять четырнадцать. Не помню, приходилось ли мне распорядиться двумя жизнями за более короткий срок. У Тесбери с наследственностью в порядке?

– Да, только все они чуточку слишком стремительные.

– В общем, я таких люблю, – одобрил Хилери. – Мужественный человек обычно все делает с налёта.

– Как в Зеебрюгге.

– Ах, да, да! Там ведь есть брат моряк, не правда ли?

Ресницы Динни затрепетали.

– Он ещё не пришвартовался к тебе?

– Пытался несколько раз.

– И что же?

– Я не из стремительных, дядя.

– Значит, лучше тяжеловоз, чем рысак?

– Да, лучше.

Хилери с нежностью улыбнулся любимой племяннице:

– Синие глаза – верные глаза. Я ещё обвенчаю тебя, Динни. А теперь извини – мне нужно повидать одного человека. Бедняга нарвался на неприятности с покупкой в рассрочку. Впутался в одно дело, а выпутаться не может и плавает в нём, как собака в пруду с крутыми берегами. Между прочим, девушка, которую ты на днях видела в суде, сейчас сидит в столовой с твоей тёткой. Хочешь ещё раз взглянуть на неё? Боюсь, что она – неразрешимая загадка. В переводе это означает – представительница рода человеческого. Попробуй раскуси её.

– Я-то не прочь, да она не даст.

– Не уверен. Вы обе – девушки, и ты могла бы из неё кое-что вытянуть. Я не удивлюсь, если это будет по преимуществу дурное. Конечно, то, что я сказал, цинично, – прибавил он. – Но цинизм облегчает душу.

– Без него нельзя, дядя.

– Он – то преимущество, которое католики имеют перед нами. Ну, до свидания, дорогая. Увидимся завтра в церкви.

Спрятав свои счета, Хилери проводил девушку в прихожую, открыл дверь столовой, объявил: "Дорогая, у нас Динни!" – и вышел из дому с непокрытой головой.

XX

Девушки вышли из дома священника вместе и направились к Саутсквер, где собирались попросить у Флёр ещё одну рекомендацию.

– Знаете, – сказала Динни, преодолевая застенчивость, – на вашем месте я просто потребовала бы её у кого-нибудь из начальства по работе. Не понимаю, за что у вас отняли место.

Девушка искоса посмотрела на неё, словно взвешивая, стоит ли сказать ей правду.

– Насчёт меня пошли разговоры, – выдавила она наконец.

– Да, я случайно попала в суд в тот день, когда вас оправдали. Помоему, безобразие, что вас притащили туда.

– Я вправду заговорила с мужчиной, – неожиданно призналась девушка. Мистеру Черрелу я не сказала, но так оно и было. Мне тогда совсем уж стало тошно от безденежья. Вы считаете, что это нехорошо с моей стороны?

– Видите ли, я лично не заговорила бы из-за одних денег.

– Да ведь вы в них никогда не нуждались по-настоящему.

– Вероятно, вы правы, хотя их у меня совсем не много.

– Лучше уж так, чем воровать, – угрюмо бросила девушка. – Что тут такого, в конце-то концов? Это сразу забывается, – я, во всяком случае, так думала. Ведь про мужчину за это никто плохого не говорит, и ничего ему не бывает. А вы не расскажете миссис Монт о том, что я вам сказала?

– Разумеется, нет. Вам было очень трудно, да?

– Жутко. Мы с сестрой еле-еле сводим концы с концами, если обе работаем. Она проболела пять недель, а тут я ещё потеряла кошелёк. Там было целых тридцать шиллингов. Ей-богу, я не виновата.

– Да, вам не повезло.

– Чертовски! Будь я на самом деле такая, думаете, они замели бы меня? Всё получилось потому, что я ещё зелёная. Держу пари, девушкам из общества не приходится этим заниматься, когда их поджимает.

– Ну, наверно, и там бывают девушки, которые не побрезгуют любым путём увеличить свои доходы. Но всё равно я считаю, что это можно сделать только по любви. Впрочем, у меня, наверное, старомодные взгляды.

Девушка снова окинула её долгим и на этот раз чуть ли не восхищённым взором:

– Вы – леди, мисс. Скажу честно, я и сама не прочь быть леди, да ведь кем родился, тем и помрёшь.

Динни поморщилась:

– А, далось вам это слово! Самые подлинные леди, каких я знавала, это старые фермерши.

– Правда?

– Да. Я считаю, что некоторые лондонские продавщицы не уступают любой леди.

– Знаете, между ними попадаются ужасно симпатичные девушки. Например, моя сестра. Она куда лучше меня. Никогда бы на такое не пошла. Ваш дядя мне кое-что растолковал, только я не могу на себя положиться. Не люблю отказываться от удовольствий. Да и зачем?

– Весь вопрос в одном: что такое удовольствие. Случайный мужчина это не удовольствие. Скорее наоборот.

Девушка кивнула:

– Это верно. Но когда некуда деваться, пойдёшь и на такое, на что не согласишься в другое время. Можете мне поверить.

Настала очередь Динни кивнуть.

– Мой дядя – славный человек, правда?

– Настоящий джентльмен – никому не навязывает свою религию и всегда готов сунуть руку в кошелёк, если там что-нибудь есть.

– Думаю, что это случается не часто, – вставила Динни. – Наша семья довольно бедна.

– Не деньги делают джентльмена.

Динни выслушала это замечание без особого восторга: ей уже приходилось его слышать.

– Давайте-ка сядем в автобус, – сказала она.

День был солнечный, и девушки поднялись на крышу.

– Нравится вам новая Риджент-стрит? – спросила Динни.

– О да! По-моему, замечательная улица.

– А разве старая вам не больше нравилась?

– Нет. Она была унылая и жёлтая – вся на один манер.

– Зато непохожая на другие улицы. Однообразие подходило к её кривизне.

Девушка, видимо, сообразила, что речь коснулась вопросов вкуса. Она заколебалась, затем упрямо сказала:

– По-моему, она теперь гораздо светлее. Больше движения, все не так казённо.

– Вот как!

– Люблю ездить на крыше автобуса, – продолжала девушка. – Отсюда больше видно. Жизнь-то идёт. Верно?

Эти слова, произнесённые Милли с характерным акцентом лондонских предместий, обрушились на Динни словно удар грома. Разве её собственная жизнь не была размечена заранее? Какой риск, какие приключения ей суждены? Люди, чья судьба зависит от их работы, живут куда интереснее. Её же работа до сих пор состояла в отсутствии всякой работы. И, подумав о Джин, Динни сказала: