Книга Мировая история - Одд Уэстад

На таких тревожных поворотах судьбы правители Индии проявили великое честолюбие (достигавшее временами уровня мечтаний о воссоединении стран своего субконтинента), а иногда откровенное пренебрежение интересами других народов (таких, как наги). Раздражение, пробудившееся в связи с устремлениями индийского правящего класса, к тому же осложнялось холодной войной. Предводитель народа Индии Джавахарлал Неру оперативно распорядился о том, чтобы его страна не принадлежала ни к одной из сторон такой войны. В 1950-х годах это означало, что у властей Индии складывались более теплые отношения с СССР и коммунистическим Китаем, чем с США; на самом деле Дж. Неру явно пришлись по душе возможности осуждать действия американцев, причем тем самым он привлекал сторонников к Индии, у которой появилась репутация прогрессивной, мирной, демократической страны, вставшей на путь движения «неприсоединения». Поэтому тем большее удивление в 1959 году вызвало у союзников и народа Индии известие о том, что правительство Дж. Неру еще три года назад устроило с китайцами свару вокруг прохождения северных границ, но никому об этом не сообщило. В конце 1962 года там развернулись крупномасштабные боевые действия. Дж. Неру пошел на невероятный для него шаг, когда попросил у американцев военной помощи, но самое поразительное состоит в том, что он получил ее в то же самое время, когда ему пришла поддержка одновременно в военном и дипломатическом плане из Советского Союза. Его престиж, находившийся на высоте в середине 1950-х годов, при этом серьезно пострадал.

По логике вещей власти молодого Пакистана не могли рассчитывать на тех же самых друзей, с которыми уже сотрудничали их коллеги из Индии. В 1947 году страна выглядела намного слабее своего соседа, так как располагала совсем малочисленным обученным отрядом чиновников, пригодных к государственной службе (индуисты в большем количестве шли на прежнюю индийскую государственную службу, чем мусульмане), с самого начала делилась на две географические части и практически сразу потеряла своего толковейшего предводителя Мухаммеда Али Джинну. Еще при британцах вожаки мусульман всегда (очень откровенно) демонстрировали меньше веры в демократические проформы, чем активисты Партии конгресса; Пакистаном обычно управляют авторитарные генералы, ставящие перед собой целью предохранение своей страны от поползновений со стороны Индии вооруженным путем, экономическое развитие (в том числе земельную реформу) и сохранение исламских традиций веры. Но пакистанский эксперимент не очень-то удался. К 1970-м годам, причем задолго до начала войны в Афганистане, Пакистан представлялся страной очень сомнительной в принципе развития.

Властям Пакистана всегда помогало держаться от Индии на расстоянии то, что их страна официально провозглашалась мусульманской, тогда как ее сосед числился по конституции светским государством без предпочтений каких-либо конфессий (на первый взгляд внешне просматривалась «западная» установка, но установка без особого труда примирявшаяся с синкретической культурной традицией Индии). Религиозный статус государства требовал от властей Пакистана укрепления роли ислама в организации внутренней жизни страны. Религиозные различия тем не менее сказывались на внешней политике Пакистана слабее, чем холодная война.

Холодная война внесла еще большую сумятицу в азиатскую политику, когда после съезда представителей 29 африканских и азиатских государств в индонезийском Бандунге в 1955 году появилась ассоциация стран, откровенно придерживавшихся статуса нейтральных и принадлежащих к движению неприсоединения. Практически все делегации, кроме посланников Китая, прибыли с территорий, принадлежавших колониальным империям. Из Европы к ним вскоре должна была присоединиться делегация Югославии, считавшейся коммунистической страной, власти которой искали нового политического пристанища после разрыва с Советским Союзом в 1948 году. Большинство этих стран относилось к категории нищих и нуждающихся государств, а их правители с опаской взирали на США и СССР, хотя идти на конфликт с Советским Союзом не решались. Их стали называть странами третьего мира, видимо с подачи одного французского журналиста, специально напомнившего о пораженном в правах французском третьем сословии 1789 года, составившем основную движущую силу Французской революции.

Под термином «третий мир» больше подразумевался политический, чем географический смысл. К нему причислялись страны мира, отвергнутые великими державами и лишенные экономических привилегий, принадлежащих развитым странам. Как бы благопристойно ни звучало словосочетание «третий мир», на самом деле с самого начала им маскировались важные различия между причисленными к нему странами, не в последнюю очередь с точки зрения планов относительно экономического прогресса. В 1950-х и 1960-х годах жизнеспособность концепции третьего мира придавали принципы взаимной солидарности, развития и неприсоединения, однако, когда в 1970-х годах верх взяли экономические соображения, ассоциация дала трещину.

Сплоченность третьего мира, таким образом, не выдержала испытания временем, и в конце XX века войны с гражданскими вооруженными конфликтами внутри этого мира унесли народу больше, чем в вооруженных стычках за его пределами. Тем не менее спустя 10 лет после окончания Второй мировой войны участники съезда в Бандунге заставили власти великих держав признать очевидный факт того, что слабые страны приобретают силу, если удается ее мобилизовать. Великие державы всегда об этом вспоминали, когда требовалось привлечь союзников для ведения холодной войны и иметь достаточное количество голосов в свою пользу в ООН.

Уже к 1960 году появились ясные признаки того, что интересы советского и китайского руководства расходятся, так как те и другие претендовали на ведущую роль среди слаборазвитых и неопределившихся народов. В конечном счете такое расхождение в политике приведет к соперничеству между Москвой и Пекином в мировом масштабе. Одним из результатов намечавшегося соперничества считается парадокс постепенного сближения Пакистана с Китаем (вразрез с обязательствами перед США) и сближения СССР с Индией. Когда администрация США в 1965 году отказалась поставлять оружие Пакистану во время его войны с Индией, пакистанцы обратились за помощью к китайцам. Пакистанцы получили намного меньше, чем надеялись, но сам факт поставок оружия из КНР в Пакистан послужил первым свидетельством невиданной до тех пор эластичности международных отношений, возникшей в 1960-х годах. В США не стали закрывать глаза на такое изменение на международной арене точно так же, как в СССР или Китае. Действительно, в ходе холодной войны суждено было случиться нелепому изменению роли американцев в Азии; считавшиеся когда-то восторженными покровителями антиколониализма и ниспровергателями империй собственных союзников, они стали больше походить на преемников этих империй, хотя скорее из Восточной Азии, чем из сферы Индийского океана (где долго и напрасно прилагались усилия ради соблазнения подозрительного народа Индии; до 1960 года туда из Соединенных Штатов поступило экономической помощи больше, чем в любую другую страну).

Очень яркий пример новых трудностей, стоящих перед великими державами, продемонстрировал народ Индонезии. На огромных просторах этой страны прижилось множество народностей, зачастую преследующих расходящиеся с соседями интересы. Притом что первым из мировых религий в Индонезии утвердился буддизм, в этой стране находится самое многочисленное в мире мусульманское население, подчиняющееся одному правительству, в то время как остальные религии представлены относительно незначительным меньшинством. В Индонезии к тому же сложилась прекрасно обустроившаяся китайская община, которая в колониальный период пользовалась преобладающей долей богатства и административных постов. Напомним еще о кричащих различиях даже среди мусульманских групп населения. Правители нового, освобожденного от колониального гнета государства хотели создать единую и неделимую Индонезию, но на их пути всегда неприступной стеной стояли нищета населения и убогость системы хозяйствования. В 1950-х годах нарастало негодование по поводу несостоятельности центрального правительства новой республики; к 1957 году началось вооруженное восстание на Суматре, охватившее остальные районы. Испытанный временем прием по отвлечению энергии оппозиции на националистический кураж (ориентированный на затянувшееся пребывание голландцев в западной части Новой Гвинеи) себя уже не оправдывал; общественную поддержку президента Сукарно восстановить не получилось. Его правительство уже отказалось от либеральных принципов, взятых на вооружение в момент рождения нового государства, и он все больше склонялся к авторитарному правлению в союзе с мощной местной коммунистической партией. В 1960 году распустили парламент, а в 1963-м Сукарно провозгласили пожизненным президентом Индонезии.