Книга Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский

вмешательство трындел. Ничего не помогло… В общем, приемлемо фантастические варианты закончились, осталось только полный бред нести. А вот партайгеноссе Гитлера что-то уже дней пять как не слышно. Я прямо волнуюсь. Ну как бесноватый решит соскочить и яд сожрет, как это в моем времени было? Кого тогда вешать будем? Конечно, на то, что наши возьмут фюрера живьем, надежды было очень мало, но хоть помечтать-то можно?

Представив висящего Адольфа, я улыбнулся, и в этот момент наш «ГАЗик», заставив сигналом прижаться к обочине раздолбанный «студебеккер», кузов которого был набит какими-то мешками, свернул влево, а Гек, сидевший за рулем, сказал, показывая пальцем:

— Вон наши дома стоят. А вот и начальство собственной персоной встречать вышло…

Возле одного из строений действительно стоял Гусев, который, зажав в зубах папиросу, радостно скалился, увидев мое лицо. Плавно затормозив напротив Сереги, машина остановилась, и я тут же попал в руки командира спецгруппы Ставки. Слегка помяв друг друга, мы разжали объятья, и генерал сказал:

— Иди располагайся, а через полчаса жду у себя. Буду вводить в курс дела.

Я кивнул и, не находя остальных встречающих, поинтересовался:

— А куда все делись?

Гусев, поняв, что именно меня интересует, ответил:

— Работают. Шарафутдинов с Козыревым у «невидимок», а Жан со связистами к пехотинцам поехали. Северов «махре» лекцию читать будет, а то их «маркони» вообще мышей не ловят, ну а Искалиев вместе с ним решил сгонять, для повышения квалификации.

— Ясно… Ладно, Леха, — оглянулся я на стоящего рядом Пучкова, — показывай, где наша землянка.

При упоминании про «землянку», Гек хохотнул и, показав на большой дом с мансардой, стоявший в окружении нескольких домиков поменьше, сделал приглашающий жест.

Шагая следом за мужиками, я попытался вспомнить, а когда в последний раз приходилось ночевать в землянке? Не в этом году точно. В прошлом? Да, точно — летом прошлого года, когда мы передок осматривали и у артиллеристов задержались. А все остальное время квартировали, как белые люди, в нормальных домах. М-да, так что в нашей профессии есть свои большие плюсы, хотя бы и в бытовом плане. Может, кому-то землянка покажется романтическим местом ночлега, но только не тем, кто в ней вынужден жить подолгу. Особенно меня с этих подземных жилищ воротило, когда мы наступать начали. Иногда, если приходилось долго изучать будущее место прохода в немецкий тыл, то оставались ночевать у хозяев. И раз на раз не приходилось: когда-то это была хата, но гораздо чаще, бывший немецкий блиндаж. Так там не только мерзко воняло фрицевским порошком от насекомых, но еще и эти самые насекомые, то есть клопы, которых никакой дуст не брал, либо лезли снизу, либо падали сверху, как вражеские парашютисты. Я не эстет, да и в крестьянских хатах этого добра хватало, но вот осознание того, что кровососущие паразиты сначала кусали какого-то Ганса, а теперь грызут меня, вызывало повышенную брезгливость. Так что, как ни крути, служба в спецгруппе — это один большой и жирный плюс…

В общем, кинув шмотки в новом расположении, я двинул к командиру. Серега, сначала приказав вестовому принести чаю, расстелил на столе карту и, положив на нее остро отточенный карандаш, сказал:

— Ну что, теперь слушай, какие перед нами сейчас стоят цели и задачи.

Ничего особо нового из этого вводного инструктажа я не узнал, так как Гусев просто более развернуто повторил то, что мне рассказал Пучков. Но появилась одна деталь, касающаяся лично меня: когда Сергей закончил описывать обстановку, я тут же начал вносить свои идеи по поводу работы группы, но командир ехидно ухмыльнулся и, покачав головой, ответил, что, мол, Лисов свое уже отбегал. Что полковнику НКВД не по чину шустрить в поисках разных недобитков и что согласно приказу руководства отныне я занимаюсь только планированием, согласованием и составлением рапортов. То есть буду полноценным заместителем Гусева, а не вольным стрелком, который всеми силами увиливал от бумажной работы.

Глядя на выражение глаз командира, я понял, что спорить бесполезно, так как этот приказ, скорее всего, исходит от самого Колычева. Не знаю, что ожидал мой друг, но явно не того, что, пожав плечами, я спокойно приму это к сведению и только поинтересуюсь:

— А мне противогеморройную подушечку выдадут?

Серега, моментально врубившийся, что именно я имею в виду, хмыкнул:

— Даже не надейся, так как подушечка по рангу положена только мне. А ты, голубь сизокрылый, у нас теперь в разъездах будешь находиться. От штаба полка до штаба фронта — все твое. Глядишь, и дойдет, почему я постоянно не высыпаюсь…

— Ой, вот только не надо из себя стахановца изображать! Высыпаться он не успевает… Как связисток кадрить время находишь, а на поспать уже не остается? Давно бы уже ППЖ завел и жил спокойно, а то, как лейтенант молодой, скачешь козликом, все стремишься объять необъятное.

Гусев фыркнул:

— Я, в отличие от тебя, человек холостой, поэтому кадрю, кого хочу. А походно-полевая жена — это уже серьезно. Поэтому и не завожу, что не хочу быть сволочью и давать бабе зряшние надежды. Вот найду подходящую кандидатуру, там и посмотрим… — Серега вздохнул, а потом, желая соскочить со скользкой темы, перевел стрелки на меня: — И кстати, насчет женитьбы — давай рассказывай, как там свадьба прошла и с какого боку мой заместитель имеет отношение к поимке Вернера Брауна? Или он среди гостей был, и ты его прямо за столом вязать начал?

Рассмеявшись, я ответил:

— Среди гостей только гражданские были, а Брауна наши «невидимки» в Германии взяли и драпали вместе с ним от егерей так, что до Швейцарии добежали.

— А подробнее?

Ну подробнее так подробнее. Хлебнув слегка остывшего чаю, я начал рассказывать с самого начала: с того момента, как прилетел на землю сыров и банков. После рассказа в свою очередь поинтересовался окружающей обстановкой. Не глобальной (так как относительно будущей Берлинской операции Серега и сам был не в курсе), а местными нюансами. По ответу Гусева понял, что в принципе особых отличий от того, что было в