Книга Наречённая - Лэйя Райн

— Ну, что ж, раз всё обошлось, смею предложить вам посетить Энрейд. Вы, верно, уставшие и уже давно в пути. Отказов не принимаю, — учтиво улыбнулся ван Фоглат.

Вот этого Маар и не желал больше всего, но было бы слишком подозрительным отказываться и игнорировать приглашение, а потом встать на отдых где-то неподалёку. Наверное, в другой раз Маар согласился бы тут же, но только не сейчас, когда за плечами у него асса́ру. Маар поймал эту мысль за хвост — в какой же это миг его выбор начал зависеть от этой невыносимой гордячки? Скверно. Очень плохо, но это так.

— Хорошо, — согласился Ремарт, давая знак Шеду, который неподалёку разговаривал с Фолком и остальными лойонами.

Ко всему нужно было решать что-то с Донатом. Тащить его за собой слишком обременительно для всего отряда. И тут Маару пришлось признать, что вовсе не по этой причине он хочет избавиться от этого сосунка, оставив его в Энрейде. Каждый лойон был на счету, а Донат — страж. Один страж заменяет десять лойонов. Маар готов был спуститься хоть в само пекло, лишь бы асса́ру больше к нему не приближалась. Достаточно того, что она касалась его ночью. Разойдясь с Фоглатом, ван Ремарт вернулся в шатёр, всё внутри него кипело, хотя день только начинался. Он дал знак охране, чтобы внутрь никто не смел войти.

Истану Ремарт нашёл у прогоревшего очага. Девушка неподвижно сидела, сложив руки на коленях. Как ни странно, асса́ру пребывала в спокойствии, не вылила тот же миг на исга́ра ядовитую смесь своей ненависти, которую он привык испытывать каждый раз, как только к ней приближался.

Желание всплеснулось в Мааре так бурно и рьяно, что потемнело в глазах. В голове обрывки воспоминаний, как горячо брал её ночью, белые, обнажённые, покатые бёдра асса́ру, тонкая талия, сжатая его ладонями, тихие стоны. Остро хотелось ещё, под носом у ван Фоглата, на глаза которому она показалась. Что угодно, лишь бы утвердиться в своих правах на неё.

— Что с Донатом? — спросила Истана, едва он вошёл.

Маар фыркнул, хищно сузив глаза — его передёрнуло от злости. Асса́ру решила вновь его позлить? Видно слишком мягко он обошёлся с ней ночью. Но мысли эти резко вышибло. Маар вперился в лицо Итсаны, дурея от аромата, источаемого её лоном. Вишнёвые мягкие губы, так ярко выделявшиеся на бледном лице, так упруго сомкнутые, усугубили всё, подняли в исга́ре волны возбуждения. До свинцовой тяжести в паху и тумана в голове. Гнев внутри него рос в равной пропорции с голодом.

Истана, ничего не понимая, вытянулась и напрягла плечи.

Он вновь опустил взгляд на её губы. Член в штанах дрогнул, вожделея скорее оказаться внутри её тёплого маленького ротика. Однажды асса́ру уже касалась его робко губами, и Маар мгновенно кончил. И теперь от одного представления, как эти упругие сладкие губы огладят его член, его пошатнуло, окатили с головы до ног волны жара. Желание распалялось, как жерло вулкана, и он уже не мог заглушить его. Да и зачем? Разве не из-за этого, рискуя своей жизнью и жизнью своих воинов, оставил ей жизнь? Чтобы трахать без остановки, так почему он должен сдерживаться, когда так остро, до звона в яйцах хочет её?

Истана будто ощутила его намерение. Увидела во взгляде. Маленькая лгунья умеет считывать его потребности? Напряжённо сжала пальчики в кулачки — паника разрасталась в ней стылым озером с той же скоростью, что и возбуждение Маара — жаром.

Ван Ремарт прислушался. За тонкими стенками голоса лойонов, у входа двое воинов, и они не пропустят никого, Маар ведь отдал приказ. У них ещё есть время, впрочем, подождут. Не в его правилах следовать стае, стая идёт за ним. Исга́р шагнул к асса́ру, скидывая на ходу плащ.

Истана мгновенно вскинулась, но бежать некуда. Она непонимающе беспомощно и сердито уставилась на него. Маар хотел почувствовать её всю, взять грубо и окунуться в этот бездонный прохладный источник, и в то же время такой обжигающий, беспощадный, испробовать сладость и одновременно горечь её наслаждения, которое, попробовав на вкус однажды, захотел ещё. Он оглядел её всю: она была уже собрана в путь, и волосы спрятаны.

Асса́ру быстро и судорожно облизала губы, ожидая неизбежного. Возбуждение ударило с адской силой. Член налился кровью и уже пульсировал до рези, заглушая рассудок. Исга́р взбушевал в нём, снося все преграды. Едва Ремарт испробовал асса́ру, как ему захотелось её снова. Ещё острее, ещё одержимее. И нужно просто утолить этот голод, иначе он рехнётся, иначе ему просто сорвёт крышу, пока они доберутся до места.

Истана замерла в ожидании, её напряжение нарастало, как снежный ком, всё тяжелее стягивая Маара путами, ассару невольно пыталась его остановить, потянуть вниз, задавить, но эти путы тут же сгорали и осыпались золой, испепелённые его собственным вожделением. Ремарт приблизился. Истана дышала рвано и быстро. Он обхватил её плечи и толкнул девушку на шкуры, сорвал с рук перчатки и меховую шапку с головы Истаны. Запустил пальцы в шёлк волос, но они туго скручены, он не стал их расплетать — слишком долго, насладится этим потом. Хорошо, что ещё не надел броню — легко распустил ремень на своём поясе.

Истана посмотрела вниз и вновь вверх, на Маара, дыша ещё резче, ещё чаще. В глазах твердел лёд.

— Прошу, только не сейчас, — дрогнул её голос чуть хрипло.

— Именно сейчас. Ты должна думать только обо мне, Истана, и ни о ком больше. Волноваться только за меня, потому что я — твой хозяин. Я хочу, чтобы ты жадно вобрала мой член в рот. Я очень сильно зол и возбуждён, и мне нужно выплеснуть это напряжение, и лучшего местечка, чем твоё горлышко, сейчас нет, асса́ру, — собственные слова полосуют хлыстами нещадно, распаляя ещё большую жажду и гнев непонятно на кого, на неё или на себя, что не может держать свою похоть в узде.

На протяжении всего пути Истана, находясь в близости от него, вынуждала Ремарта метаться в беспомощности и напряжении, и кажется, это дошло до своего исхода.

— Нет! — она упрямо сжала губы плотнее.

Лёд в глазах асса́ру разбился в дребезги, когда она поняла, что пощады не будет. Ненависть ужалила Маара сразу со всех сторон, как сотни змей.

— Ты же знаешь, что мне не нужно твоё согласие, асса́ру. Ты сделаешь это сама, или… — Маар обхватил горячий член, высвобождая его из ставших тесными штанов, другой рукой собрал в кулак волосы на затылке девушки, дёрнул, не сильно, но голова Истаны откинулась назад. — …или я помогу тебе.

Истана сглотнула, неподвижно смотря на исга́ра, теперь глаза её потемнели, заволоклись дымкой презрения и ярости. Такой дикой, свирепой. Асса́ру задышала с шумом.

— Гори в аду, исга́р.

— Проглотишь всё до капли, — заключил Маар.

Асса́ру никогда не научится держать язык за зубами. Если не может, пусть применят его в более полезном русле.

Истана вспыхнула, вылив на исга́ра лавину гнева, и тут же погасла, когда её губы оказались возле члена. Очень близко. Горячее тепло дыхания скользило по тонкой коже возбуждённой, готовой к действию плоти. Маар мог бы сломить её одним движением, подчинить, но теперь знал, что она способна и сама повиноваться ему. Исга́ру это нравилось. Он хотел, чтобы асса́ру сама ласкала его.