Книга Седьмая печать - Сергей Зайцев

Тонкими беленькими пальчиками Магдалина перебирала сколоки — рисунки кружев на картонах:

— Могу плести французские кружева: блонды, валансьен, малин, шантильи. Для этого нужна очень тонкая льняная нить. Могу плести банты, бабочки, букетики; ими украсить бельё. Плету широкие шарфы и косынки — из отбелённых льняных ниток. Могу что-нибудь и жене вашей сплести. У вас есть жена?..

Охлобыстин не ответил. Попробовав угощение, вскинул брови:

— Н-да, только у немецких девушек бывают столь вкусные компоты и печенье... Что ж ты, любезная, с такими талантами и в номерах?

Магда опустила глаза:

— Кушайте, коли нравится.

Как-нибудь после она ему расскажет, что от кружев, от любимого дела, которое едва ли не искусство, прокормиться почти невозможно. А разве не у всех так? Разве не все зарабатывают на жизнь делом нелюбимым, продают себя — кто тело продаёт, как она, кто мозги, кто уменье — из востребованных, — а кто и душу. Лучше телом торговать, чем душой. В этом Магда была убеждена... Жильё в столице стоит дорого. Квартирная хозяйка — Евгения Фёдоровна Лемке — очень жадная. Магда уж и забыла, что старуха Лемке — тётка ей, родная сестра матери. Послаблений никаких не делает, держит себя хуже чужой. Все кружева у кружевницы забирает в счёт оплаты за комнату, сама их где-то продаёт.

Кропоткин

арьковский губернатор князь Дмитрий Николаевич Кропоткин был убит 9 февраля 1879 года. Убийство совершил революционер-социалист Григорий Гольденберг. Помогал Гольденбергу член «Земли и воли» Людвиг Кобылянский[27].

Григорий Гольденберг был личностью известной и в Департаменте полиции, и в Третьем отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии, причём известной задолго до указанного события. Ещё в феврале 1878 года после нашумевшего покушения на прокурора Котляревского социалиста Гольденберга арестовали в Киеве по подозрению в причастности к преступлению. Более двух недель Гольденберг содержался под стражей, но сыскарям и дознавателям не удалось доказать его прямого участия в деле. Однако он продолжал рассматриваться как лицо неблагонадёжное в политическом отношении, как лицо, имевшее явно вредное влияние на студенчество. Киевский генерал-губернатор распорядился выслать Гольденберга без срока в Архангельскую губернию под гласный надзор полиции. Что и было незамедлительно осуществлено. Уже в конце апреля молодой революционер весьма дерзкого нрава, склонный к поступкам отчаянным, веривший в действенность методов и средств террористических, оказался на поселении в Холмогорах. Впрочем там он не задержался. С несколькими своими единомышленниками одной из июньских ночей он бежал в Петербург. Беглецам не помешало даже то обстоятельство, что ночь была белая и что их, бегущих, отовсюду было видно за версту, и если бы отвечавшие за гласный надзор младшие полицейские чины не спали, бегство Гольденберга и его товарищей вряд ли бы удалось. Циркуляром Департамента полиции от 12 июля 1878 года беглецы были объявлены в розыск.

Некоторое время Гольденберг скрывался в Киеве, а в середине января 1879 года он выехал в Харьков с целью организации убийства генерал-губернатора Кропоткина.

Гольденберг был убеждён: князь Кропоткин являлся одним из основных виновников страданий заключённых, осуждённых по политическим делам, — тех заключённых, многих из которых Гольденберг знал лично и которые содержались в тяжёлых условиях в подведомстенных Кропоткину тюрьмах Харьковской губернии. Гольденберг не без горечи и в то же время с воодушевлением писал: «Ты имел несчастье родиться в монархической стране, где слово преследуется так, как нигде в мире, бей же их их же оружием, иди и убей Кропоткина. Так пусть же правительство знает, что мы не остановимся ни перед какими виселицами, что револьверные выстрелы не перестанут за нас говорить и защищать, пока в России не будет конституции... Carthago delenda est[28]».

Оружием и деньгами обеспечил его некто Н. Осинский. Зная, что находится в розыске, Григорий Гольденберг укрывался под фамилией Келлер. Вместе с Людвигом Кобылянским снимал он жильё под Харьковом. Почти месяц они следили за харьковским губернатором: в какое время и куда выезжает, когда возвращается, какими путями имеет обыкновение добираться до службы и возвращаться домой, в каких ресторациях и с кем предпочитает обедать, бывает ли когда без охраны. Выяснив всё, Гольденберг и Кобылянский разработали план. Стрелять в губернатора должен был Гольденберг, а на Кобылянского возлагалась другая задача: обеспечивать отход, осуществлять поддержку в случае перестрелки, ранения.

Вечером 9 февраля князь Кропоткин отправился на спектакль, который давали в здании реального училища. Покуситель со своим товарищем поджидал губернатора возле его дома. По приблизительным расчётам Кропоткин должен был вернуться довольно поздно: после спектакля мог быть ужин. Но позднее возвращение, почти полное отсутствие прохожих на улице, то есть свидетелей, как раз устраивало Гольденберга и Кобылянского. Мёрзли, спрятавшись в подворотне; согревались, пританцовывая на снегу, похлопывая себя по бокам.

Около полуночи карета Кропоткина показалась на улице. Гольденберг скинул на руки товарищу шубу, выхватил из-за пояса револьвер и побежал к карете. Подбежав к ней с левой стороны, он ухватился за ручку дверцы и так, на бегу, выстрелил через открытое окно внутрь салона. На улице горели фонари, было достаточно светло, чтобы рассмотреть губернатора, сидящего в карете. Гольденберг хотел выстрелить и во второй раз, но поскользнулся и упал. Когда поднялся, карета была уже далеко. Впрочем, как вскоре выяснилось, уже в результате первого выстрела Кропоткину была нанесена смертельная рана, и тот скончался.

Уйти удалось легко, никто за ними как будто не гнался. Несколько часов Гольденберг и Кобылянский отсиживались на конспиративной квартире у Л. Волкенштейн и А. Зубковского, где и узнали об успехе дела. Потом Гольденберг переехал в Киев. Здесь Гольденбергу предоставила кров Л. Самарская. Мотивы убийства Григорий Гольденберг изложил в небольшой статье «К обществу. Письмо социалиста-революционера, взявшего на себя казнь Кропоткина». Статья была опубликована в журнале «Земля и воля»[29], имела большой резонанс и сделала автору достаточно широкую известность. Однако положение политических заключённых в центральных тюрьмах лучше не стало. В Харькове, Киеве, Одессе после дерзкого убийства князя Кропоткина прошла волна обысков. По подозрению в причастности были задержаны десятки человек из среды революционной и сочувствующей молодой интеллигенции.