Книга Комедия дель арте. Безумное путешествие в 13 сценах - Ольга Шумяцкая

— Ну да. Наш. Или комсомольцев Краснопресненского района.

— Зачем же бросаться хорошими вещами, — рассудительно продолжает хозяйственная Мышь. — Давайте разберем его на части и увезем с собой. Может, пригодится.

Мурка резко поворачивается, подходит к Мышке, берет ее за руку и, ни слова не говоря, ведет за собой. Мы топаем к Санта-Мария дель Фьоре. Стыдно быть во Флоренции и не зайти в Санта-Мария дель Фьоре.

На подходе к собору Мурка охорашивается и делает важное лицо.

— Купол Берлускони, — говорит она хорошо поставленным голосом экскурсовода на пенсии, указывая на огромный купол, возвышающийся над городом. — Построен в тысяча четыреста…

— Мура, Мура, Мура… — Я пытаюсь остановить ее хотя бы на минуту, но это бесполезно. — Мы тоже читали путеводитель. Купол не Берлускони, а Брунеллески. Берлускони — это премьер-министр Италии.

— Да? — говорит Мурка. — Не уверена. Так вот, купол Берлускони…

— Брунеллески.

— Берлускони.

— Давай поспорим?

— Давай!

Я достаю путеводитель и сую под нос Мурке.

— Вот, смотри, черным по белому: «Купол Брунеллески…»

— Да, действительно, — ничуть не смутившись, говорит Мурка. — Ты проиграла.

— Но, Мура, почему?

— Ты же не дослушала, что я хотела сказать. Купол Берлускони построен Брунеллески в тысяча четыреста…

И Мурка начинает молоть языком. А молоть языком она может долго. Спорить с Муркой бесполезно. Перебивать — тоже. Пока она несет чепуху, я лучше расскажу вам пару маленьких историй.

Кое-что о болтовне и ее последствиях

Если бы у меня был философский склад ума, способности к аналитическому мышлению и пара свободных часиков, я бы написала трактат о болтовне и ее влиянии на характер и судьбу человека. Но у меня нет ни философского склада ума, ни аналитического мышления, ни свободных часиков. Поэтому я просто поделюсь с вами своими наблюдениями, кто как болтает.

Вот Мурка. Мурка мелет языком постоянно, но и тут есть свои маленькие рекорды. Муркин рекорд — сутки. Ровно сутки она рассказывала нам однажды о подкладке пальто, которое присмотрела в Гостином Дворе и которое Лесной Брат под страхом развода не разрешал ей купить. В процессе рассказа выяснилось, что она и не планировала его покупать, просто подкладка поразила ее в самое сердце. Я уже не помню, что такого необыкновенного было в этой подкладке. Помню только, что Мурка валялась в кровати в своих атласных панталонах с вонючей коричневой сигареткой во рту и ни на секунду не закрывала рта.

Сначала мы с Мышкой слушали очень внимательно, потом начали отвлекаться, потом пошли на кухню и попили чаю, потом оделись и вышли на улицу. Мы заглянули в Эрмитаж, закусили в кафе, прошлись по магазинам и, вернувшись домой, застали Мурку в той же позиции и практически на том же месте, с которого мы отлучились. Для очистки совести мы с Мышкой поскребли по сусекам, а также заглянули в стенной шкаф и под кровати — может, там кто-то прячется, кому она все это рассказывает? Но там никого не оказалось. Мышка поднапряглась и сочинила про Мурку стишок. Вот он.

Легкость слога, легкость мысли, Легкий взлет и легкий вздох. На сучке клочки повисли: Шарик лопнул, шарик сдох.

Мурку этот стишок очень обидел. Она уверена, что уж ее-то шарик никогда не лопнет.

Принципиально иная жизненная позиция у Мыши. Мышь треплет языком исключительно на одну тему: анатомическо-физиологическую. И очень не любит, когда ее прерывают. А такие казусы случаются. Иногда люди забывают, с кем имеют дело, и морозят какую-нибудь глупость, вроде того, что, мол, дорогая Мышь, не пора ли перейти к более волнующим темам, а то вопрос язвенных гнойничков и гнойничковых язв в районе, приближенном к толстой прямой кишке, немножко поднадоел гостям, пришедшим полакомиться тортиком и приятно провести время. Так вот, когда ее так бестактно прерывают, Мышь замолкает, выслушивает замечание и продолжает с того же места, даже если это место застряло на полслове. Тут тоже имеются свои рекорды. Однажды Мышь после грубого вмешательства в свой спич молчала четыре дня, а через четыре дня открыла рот и сказала слово «пация». Мы сильно удивились и даже решили, что Мышка тронулась умом. Ничуть. Оказалось, что это вторая часть слова «пальпация», на котором ее прервали. Дело, кстати, было в новогоднюю ночь, и прервали мы ее, чтобы чокнуться шампанским и крикнуть: «С Новым годом! С новым счастьем!» Нам было немножко не до пальпации.

Однажды у Мышкиной соседки Алены с пятого этажа заболел муж. Не то чтобы Мышка с ней сильно дружила. Скорее наоборот. Она вообще не была с ней знакома. Но тут известие о болезни мужа распространилось по дому, и Мышка бросилась на помощь. Она спустилась на пятый этаж, решительно позвонила в дверь, вошла в квартиру, твердым шагом прошла в спальню к мужу, подошла к постели и переставила стакан воды с одной тумбочки на другую так, чтобы муж ни в коем случае не мог до него дотянуться. И так же твердо вышла вон.

С тех пор Мышка стала приходить к Алене каждый вечер. Алена пробовала запираться и делать вид, что ее нет дома. Но Мышку не проведешь. Куда может деться женщина, у которой муж при смерти? После посещения Алены Мышка звонила мне и подробно докладывала о состоянии здоровья мужа. С физиологическими подробностями. Длилось это часами. Интеллектуал изнемогал. Я сидела на ковре с трубкой в руках, поджав под себя ноги, и с тоской смотрела в окно, где проистекала жизнь.

И вдруг Мышка не позвонила. День. Два. Три. Телефон молчал. Я сначала радовалась, потом всполошилась. «Что такое? — думаю. — Не случилось ли чего?» Не случилось. Просто муж Алены отдал концы, и Мышка принимала активное участие в похоронах.

После похорон она объявилась и сделала подробный отчет о торжествах, хотя я ни о чем ее не спрашивала. Потом помолчала и осведомилась:

— А как он умирал, я тебе рассказывала?

— Рассказывала, — соврала я.

— Точно? — подозрительно сказала Мышка.

— Точно.

— С какого места?

Я растерялась. Действительно, с какого?

— С самого начала, — храбро сказала я, надеясь, что Мышка не потребует у меня изложения этой сцены своими словами.

— А-а-а… — Мышка была явно разочарована. — А ты не помнишь, до агонии или после? — спросила она, подумав.

Черт меня дернул брякнуть «до»!

Рассказ об агонии мужа неизвестной мне Алены занял ровно 2 часа 39 минут 17 секунд, в результате которых я чуть не лишилась кормильца. У Интеллектуала на нервной почве начались судороги. Он ждал очень важного звонка по поводу работы, которая должна была решить наши финансовые проблемы. Потом выяснилось, что ему звонили пять раз, разозлились, плюнули и решили не брать на работу ни под каким видом, даже если он приползет на коленях. Интеллектуал ползти не стал, а просто сократил мои личные расходы и ближайшую зиму я проходила в старой куртке. Спасибо Мыше!