Книга Возвращение троянцев - Ирина Измайлова

— Вот. Только надо будет найти ещё прямой отросток для стрелы.

— Уф! — вырвалось у Одиссея, изумлённого и необычайным способом изготовления тетивы, и ещё более — силой амазонки. — Я знал, что ты сильнее многих воинов, Пентесилея, но сейчас мне кажется, что ты, во всяком случае, не слабее меня!

— Мы с тобой не сражались, не знаю! — пожала плечами молодая женщина. — Возможно, сейчас ты просто ослабел от долгих испытаний. Правда, и я ещё не до конца пришла в себя. Ничего, это пройдёт. Может, мне пойти с ним на охоту, а, Гектор? Стреляю-то я уж точно не хуже любого из вас.

— С тебя на сегодня хватит! — почти резко бросил царь Трои. — Оставайся с мужем. Я пойду с Одиссеем. И далеко мы не уйдём. У меня нет никакого желания испытывать новые приключения! Брат, соберите пока веток и разожгите костёр. Если вдруг в эту ночь корабль Неоптолема приблизится к острову, с него должны увидеть огонь — мы как раз на той стороне, с которой корабль может появиться.

Когда они поднялись на край плато, солнце стояло над горизонтом уже совсем низко. Надо было спешить, но, как назло, никакой дичи не было видно. Гектор лезвием меча срезал тонкую, почти идеально прямую ветку с куста той же породы, из какой был сделан их лук — его тяжёлая, твёрдая древесина отлично подходила для стрелы.

— Ну? — спросил Одиссей, останавливаясь и оглядываясь. — Ты что-то хотел спросить у меня, или как?

— Ничего, — покачал головой Гектор. — Я пошёл с тобой действительно потому, что одному тут бродить опасно. Ты очень помог нам, Одиссей. Да что там! Если бы не ты, мы все могли погибнуть. Мой брат уж точно был на полшага от гибели... Так что вспоминать прошлое мы не будем. Хватит!

Итакиец усмехнулся:

— Вы с Ахиллом, похоже, всерьёз побратались. Слово «брат» у тебя звучит так, как если бы ты говорил действительно об одном из своих братьев.

Гектор хлопнул себя по лбу.

— Ха! Со всеми этими событиями мы забыли тебе сказать. Ахилл — и в самом деле мой брат. Самый настоящий.

И в нескольких словах он рассказал ошеломлённому базилевсу историю рождения Ахилла, а затем о том, когда и как им открылась правда.

— В жизни не слышал ничего более потрясающего! — воскликнул Одиссей, проводя рукой по лицу, будто проверяя, не во сне ли он всё это слышит. — Какое сплетение самых невероятных обстоятельств! Какой ужас!

— Ты о чём это? — спросил Гектор.

— О чём? Да о тех самых двенадцати годах, будь они прокляты! Как же Ахилл пережил это... Впрочем, — резко перебил он самого себя, — это трудно пережить и мне.

— Рад это слышать!

В голосе Гектора, против его воли, послышалось ожесточение, и он, поняв это, тут же добавил, уже мягче и спокойнее:

— Хорошо бы забыть, но, к сожалению, это невозможно... Смотри, Одиссей — козы!

Пара тёмных силуэтов промелькнула на фоне кустов в трёх десятках шагов от них, и базилевс выстрелил вслед животным, почти наугад, не успев прицелиться. Тем не менее он попал в одну из коз, и та, раненная в ногу, упала и покатилась по каменной осыпи.

— Быстрей! — воскликнул Гектор. — Надо её подобрать и возвращаться — ещё полчаса, и будет совсем темно.

Бегом, рискуя подвернуть ногу на грудах каменных осколков, оба бросились вниз по склону. Раненая коза, поднявшись, и ковыляя на трёх ногах, пыталась от них спастись, но троянец свалил её точным броском камня, попав прямо в голову.

Охотники подошли к затихшему животному и увидели нечто странное: коза лежала как раз посреди спуска, который походил на застывшую реку мелких и крупных камней. Очевидно, когда-то вся вершина холма обрушилась и покатилась вниз, заполняя обломками длинный, на удивление ровный жёлоб горного склона. И в середине этот каменный поток дымился! Сквозь обломки, как сквозь полуостывшие уголья костра, густыми струями тянулся дым. И тот же серный запах остро проникал в ноздри.

— Это ещё что? — в полной растерянности проговорил Одиссей. — Уж не вылезает ли и с этой стороны огонь проклятой горы?!

— Так оно и есть, — кивнул Гектор. — У огненных гор бывает и по пять, и по шесть отверстий. Видишь, на склонах жёлтые потеки? Это сера. А ниже видны струи застывшей лавы. Скорее всего здесь ещё недавно было жерло, но одно из извержений поколебало вершину, она рухнула и завалила отверстие. Возможно, давление снизу разворотило бы завал, но мой братец позаботился открыть горе другую дыру.

Говоря так, царь Трои тревожно осматривал ущелье и при этом уже явно всё сильнее хмурился.

— Ты скажешь наконец, что тебя так тревожит? — не выдержал Одиссей. — В жизни не поверю, чтоб ты испугался этого здоровенного кузнечного горна!

— Я не испугался, — покачал головой троянец. — Просто кое-что вспоминаю. Посмотри внимательно на склоны расщелины, Одиссей. Они тебе не кажутся странными?

— Кажутся, — согласился базилевс, — такое впечатление, что расщелина искусственная, что она пробита в склоне какими-то инструментами. Даже видны места сколов, где остались следы зазубрин — будто мощной киркой били. Но ведь остров был населён дикарями, а наша подружка Цирцея появилась на нём, ну... лет этак сто назад. Так кто же мог?..

— Я знаю... кажется, знаю, кто и когда! — прервал итакийца Гектор. — Я почти уверен, что понял, куда мы попали. И если я нрав, то нам и в самом деле грозит страшная опасность. Страшнейшая. И именно после того, как Ахилл своротил этот проклятый камень!

Лицо троянского царя, когда он говорил, стало так серьёзно и так тревожно, что сомневаться в его словах было невозможно. При всём своём хладнокровии Одиссей почувствовал, как у него замирает сердце.

— Да объясни же, в конце концов, в чём дело, чтоб тебя гарпии облили помоями![18] — воскликнул он. — Фу, прости, я знаю, что у вас, в Трое, такие грубости не приняты, а уж тем более в отношении царской особы, но ты своими загадками совершенно задурил мне башку!

— Я непременно всё объясню, — согласился Гектор, — но только всем сразу. Все должны знать, что случилось и что может случиться дальше. Давай побыстрее вернёмся, чтобы изжарить нашу добычу и за ужином всё обсудить.

С этими словами герой поднял тушу козы, вскинул на плечо и как можно проворнее стал спускаться к морю.

За это время солнце успело опуститься до самого горизонта, сумерки наползали стремительно и неуклонно, и особенно жутко в наступающем полумраке звучал глухой гул продолжавшей дымить огненной горы. Гул, заглушавший даже непрерывный рокот моря, окрашенного заходящим солнцем в цвет крови.

Глава 8

Пентесилея хотела подняться по склону, чтобы нарубить ещё веток и нанизать на них козье мясо, но Ахилл решительно запретил ей уходить от костра и бродить по холмам в темноте. Тогда амазонка со своей обычной изобретательностью применила другой способ. Войдя по колено в море, она набрала в воде плоских, отполированных прибоем камней и, вытащив их на сушу, побросала в костёр. Затем, как всегда быстро, освежевала тушу козы, отсекла самые сочные её части и нарезала мясо тонкими пластинами. После этого она взяла палку, которая перед тем послужила Одиссею стрелой, и выгребла раскалённые камни из огня, оставив их по краям костра. На них амазонка и разложила ещё дымящиеся свежей кровью мясные ломти, а когда от них потянуло ароматом жаркого, той же палочкой перевернула их, чтобы пропечь с другой стороны.