Книга Маленькая красная записная книжка - София Лундберг

Другой рукой он развел мои ноги. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Слезы боли, страха и унижения текли по моим щекам, а голова билась о край кровати одновременно с его грубыми рывками.

Это повторялось почти каждую ночь. Я лежала тихо, не двигаясь, чтобы как можно скорее с этим покончить. Пыталась привыкнуть к его учащенному дыханию в мое ухо, его рукам, бродившим по моему телу.

В течение дня я молча работала на кухне. Варила рис и нарезала консервированное мясо. Мыла посуду. Экипаж приходил и уходил. Я встречала их взгляды, но не осмеливалась заговорить с ними. Майк держал меня под контролем, и страх того, что может произойти, если я попытаюсь сбежать, был слишком сильным.

Однажды вечером, когда я мыла посуду, я услышала крик капитана на мостике. Мужчины забегали. Мы были в нескольких часах от земли. Над водой эхом разнеслись выстрелы. На судне было полно оружия и патронов, капитан в отчаянии закричал:

– Задний ход! Задний ход! Разворачиваемся! Немцы! Это немцы! Мы взлетим на воздух, если попадем под обстрел!

Двигатели дали задний ход, все вокруг затряслось. Я оставалась в безопасности камбуза, но знала, что нужно подняться ближе к палубе на случай взрыва в трюме. Попытавшись открыть дверь, я обнаружила, что она закрыта. Либо Майк запер меня, либо это произошло из-за резкой смены курса. Я должна была выбраться. Выстрелы приближались, громыхали, как фейерверки. В конце кухни находилось небольшое круглое окно в кают-компанию. Я сковородкой разбила стекло и пролезла через него ногами вперед. Осколки стекла раздирали мои ноги и предплечья. Судно все еще давало задний ход, и двигатели громко гудели. Я прокралась наверх на корму. На ощупь нашла сундук со спасательными жилетами. Натянула один и села ждать, прислонившись к холодной стене.

Немецкий корабль нагнал нас. Мужчины на палубе включили прожектора и энергично стреляли. Несколько пуль попало в металл прямо над моей головой, и я пригнулась, испугавшись рикошета. Я прижалась к полу, как вдруг меня схватила чья-то рука.

Он собрался перелезть через перила в дальнем углу палубы и жестом показал мне следовать за ним. Я подготовилась и пробежала несколько метров до места, где стоял он, прикрывая голову руками. Я не знала, куда он направлялся, но побежала за ним и быстро спустилась по веревочной лестнице. В конце моя нога за что-то зацепилась. Он схватил меня за лодыжку и потянул меня на дно небольшой спасательной шлюпки. Потом оттолкнул нас от судна, и мы медленно отплыли. Пули свистели над нашими головами, а волны относили нас ближе к вражескому кораблю.

Мы легли, засунув головы под лавки и прижав руки к ушам. Из-за воды, окружавшей шлюпку, рев выстрелов звучал по-другому. Как глухое курлыканье голубей. Я мысленно повторяла все молитвы, что когда-то учила в школе, но к которым ни разу не обращалась.

Минуты казались часами.

А потом на корабле, который мы только что покинули, вдруг раздался ужасный взрыв. Горячая взрывная волна перевернула нашу шлюпку, и мы оба упали в воду. Я слышала, как мой спаситель зовет на помощь, но волны относили его все дальше от меня, заглушали его голос, пока он совсем не смолк.

Я барахталась в ледяной воде, окруженная обгоревшими обломками. Смотрела, как огромное судно опрокинулось и медленно начало погружаться в воду, как пылающий факел. Мой спасательный жилет удерживал меня на плаву, и мне удалось вернуться к спасательной шлюпке. Она перевернулась, но я забралась на нее сверху и обхватила ее ногами. Немцы развернулись и уплыли, и море снова стало спокойным. Никаких выстрелов, никаких криков.

Когда рассвело, я была одна в окружении обугленных обломков. И тел. Одних застрелили, другие утонули. Я так и не узнала, кто из них спас мою жизнь.

Мимо проплыло тело Майка, я проводила его взглядом. Аккуратную бородку покрывал толстый слой темной крови. Его застрелили в голову.

Я почувствовала облегчение.

Глава двадцать первая

Когда они наконец возвращаются в квартиру на Бастугатан, в Сан-Франциско уже поздняя ночь. Усталость практически парализует. Дженни готовит кашу, а Тайра сидит на полу у ее ног и играет с кастрюлями. Малышка вытаскивает их из шкафа и радостно повизгивает. Ей так нравится сидеть на полу, что Дженни просто ставит перед ней миску с кашей и сдвигает коврик, чтобы не испачкался.

Дженни открывает и закрывает коробки и шкафчики, роется в вещах Дорис, пока Тайра размазывает кашу по полу. На кухонном столе лежат какие-то предметы, они аккуратно выровненны на голубой скатерти. Она поднимает и рассматривает их по очереди. Лупа покрыта пылью и жирными пятнами, измятая кружевная тесемка растрепалась с одного конца. Она смотрит на оставшиеся предметы через грязное стекло. Картинка расплывается. Она протирает лупу начисто уголком скатерти. Бледно-голубая ткань мнется, а когда она пытается ее разгладить, получается лишь частично.

В таблетнице все еще лежат таблетки на три дня. Пятница, суббота и воскресенье. Значит, Дорис, наверное, упала в четверг. Дженни старается вспомнить, когда состоялся их первый разговор. Мальчики были в школе, значит, наверное, в пятницу. Интересно, что это за таблетки? Были ли у Дорис и прежде проблемы с сердцем? Знали ли о них доктора? Возможно, недавний сердечный приступ случился из-за того, что она не приняла свое лекарство? Она засовывает таблетницу в карман сумки, чтобы завтра спросить об этом у доктора.

Тайра прокидывает миску и начинает громко плакать.

– Пора спать, милая, – бормочет она.

Поднимает дочку, быстро вытирает пол, очищает лицо Тайры влажной салфеткой и засовывает ей в рот соску.

Вскоре она слышит тихое кряхтение, которое всегда издает Тайра перед тем, как заснуть. Дженни забирается на кровать, ложится рядом с девочкой и утыкается носом в ее шею. Закрывает глаза. Она чувствует исходящий от подушки успокаивающий запах Дорис.

Сейчас шесть часов вечера. Тайра тянет ее за волосы, тыкает в глаз и ноет. Дженни, щурясь, смотрит на светящиеся стрелки часов и пытается понять, сколько времени в Сан-Франциско. Десять. Именно в это время Тайра просыпается после ночного сна. Дженни пытается убаюкать ее, от усталости кружится голова, но ее усилия оказываются напрасными. Девочка проснулась.

От лампы на столе поднимается столб пыли, когда она включает ее. В квартире холодно, и она, накинув на себя одеяло, идет на кухню, понимая, что Тайра скоро начнет плакать от голода. Роется в сумке для детских принадлежностей в поисках чего-то съестного. На самом дне находит парочку сломанных крекеров и пакетик с фруктовым пюре, который она открывает и дает Тайре. Девочка радостно высасывает его, но потом откидывает пакетик и обращает свое внимание на крекеры. Она кладет их в одну из кастрюль на полу. Несколько раз хлопает крышкой, затем засовывает в кастрюлю пухлые ручки и достает сначала один крекер, потом второй, которые кидает через плечо.