Книга Ци-Гун Пяти зверей. Правда и сказка - Михаил Роттер

– Опять не понял, – с тоской сказал Чемпион. – Приду домой, скачаю из Интернета все, что есть этого О. Генри, и буду читать.

– Вот, я еще не начинал тебя обучать, а уже вижу несомненную пользу от наших занятий. Ты собрался читать книжки! Только О. Генри надо не читать, а учить наизусть. В награду поясню тебе, что я имел в виду. У тебя очень красивое кимоно, если бы еще и умел что-нибудь, то успех был бы обеспечен. И так оно хорошо наглажено, – одобрительно сказал я. – Сам так расстарался?

– Бабушка, – покраснел Чемпион.

– А, вот и «дама-миссионерша». Только она же старенькая, а кимоно – это штаны и куртка, считай, что костюм гладить. Ей же, наверное, тяжело? – участливо спросил я. – А судя по виду твоего костюмчика, бабушка гладит его каждый день.

– Через день, – еще больше покраснел Чемпион.

«Хороший он все-таки парень, – подумал я. – Стыдно ему, краснеет, бедолага, но врать даже не пытается. Если и дальше будет себя так вести, то я из него, даст бог, еще человека сделаю».

– А это что за тряпка? – ткнул я пальцем в черный пояс.

Тут Чемпион не выдержал:

– Это не тряпка, это мой черный, честно заслуженный черный пояс. Я всю жизнь стремился получить его. Я, между прочим, чемпион Европы.

– Да ты остынь, остынь, я эти ваши «японские национальные» песни еще четверть века назад слышал. «Получение черного пояса – это цель, к которой стремится человек, посвятивший всю свою жизнь Карате. Для этого он должен быть развит не только физически, но и морально. Перед сдачей экзамена на черный пояс он должен взвешенно и честно оценить свои духовные качества и понять, насколько укрепился его дух за время тренировок, владеет ли он своей душой так же хорошо, как и телом, изжил ли он из себя все дурные качества?» Я все так говорю или забыл что-то из светлого кодекса мастера Карате?

– Примерно так, – пробурчал под нос Чемпион.

Честно говоря, я думал, что больше покраснеть уже невозможно. Но он ухитрился и стал вообще малинового цвета. Это хорошо, если хочет у меня учиться, то свое чемпионское эго ему придется поумерить.

– Так ты уже все злое и неправильное из себя «изжил», «искоренил» и «изничтожил»? – не отставал я. – Или это не тебя, чемпиона, как ты сам говоришь, Европы, совсем недавно при всех уделал простой уличный босяк? Или это не тебе, здоровенному лбу, старенькая бабушка гладит кимоно?

– Да не такая она и старенькая, – тихо проговорил Чемпион.

– Любая бабушка старенькая уже по определению. А почтительный внук, тем более с «честно заслуженным» черным поясом, должен ей помогать. Опять же по определению!

– Ладно, я понял, – кивнул Чемпион. – Чего мне теперь надо делать?

«А он не дурак, быстро соображает, – подумал я, а вслух сказал:

– Черный пояс снимаешь и отдаешь мне. Если когда-нибудь я решу, что ты его заслужил (в чем лично я пока не уверен), то я его тебе верну. Кимоно снимаешь аккуратно, с уважением (бабушка гладила все-таки, старалась) складываешь, забираешь домой и прячешь далеко в шкафчик до лучших времен. Больше оно тебе не пригодится, в ближайшее время в соревнованиях тебе участвовать не придется, это я тебе обещаю. Пока не научишься по-настоящему, никакой показухи, а когда (и если!) научишься, то тем более. В любом случае на чемпионате Европы как-нибудь без тебя обойдутся. А вместо кимоно надеваешь вот это.

Когда Чемпион извлек это из пакета, который я протянул ему, лицо его вытянулось. Этопредставляло собой мое самое первое кимоно, оставшееся с тех времен, когда я сам занимался Карате. Лет ему было не менее тридцати. Чемпион такого барахла точно не видел, потому что в те времена купить фирменное кимоно для Карате было невозможно, так что мое было пошито кустарным способом. Когда-то оно было черным, но потом от пота выцвело настолько, что первоначальный его цвет было достаточно трудно идентифицировать. Был у меня в запасе и мой ученический белый пояс, который от постоянного соприкосновения с черным кимоно стал темно-серым.

Чемпион с удивлением смотрел на все это мятое и потрепанное барахло.

– Зачем все это? – не без тоски в голосе спросил он.

– Тут целых два урока. Первый, не очень важный, состоит в том, что воинское искусство – это не белоснежное кимоно, расшитый черный пояс, чемпионские дипломы и медали. Это нечто совершенно неуловимое, содержащееся глубоко в сердце. Оно не продается в магазине, его не отстирать, как кимоно, и не завязать напоказ, как черный пояс. Оно или есть, или его нет. У тебя пока его нет.

– А второй, важный урок? – тут же заинтересовался Чемпион.

– Второй, думаю, ты пока не поймешь. Но на всякий случай скажу, вдруг дойдет, а если сейчас не дойдет, то останется «на потом». Скажу просто: чем меньше у тебя будет фасона снаружи, тем меньше эго и гордыни будет внутри. Уменьшение твоего эго – вот твоя плата за занятия со мной. И поверь, это не дешево.

– Ох, я уже понял, – тяжело вздохнул Чемпион, передавая мне свой черный пояс.

Переоделся он быстро, даже не выходя в раздевалку. При этом он напомнил мне человека, долго стоявшего на берегу и наконец решившегося прыгнуть в холодную воду: будь что будет, лишь бы поскорее.

Результат переодевания превзошел все мои ожидания. Вместо роскошного молодого мастера передо мной стоял здоровенный оборванец в вылинявшем, совершенно измятом кимоно, опоясанном грязно-белой лентой. Впечатление усиливалось еще и тем, что Чемпион был крупнее меня и мое кимоно было ему явно коротко. Его крепкие ноги и руки так смешно торчали из рукавов и штанин, что я не смог сдержать улыбку.

Остальные зрители тоже были явно в восторге, причем если ученики пока только хихикали, то среди «черных поясов» уже раздавался громкий смех. Однако Чемпион решительно отвернулся от них и спросил у меня:

– Я готов, что дальше?

И тут его ждал сюрприз.

– А дальше пойди и набей кому-нибудь из них морду, – ласково улыбнулся я.

– Как?! Кому?! За что?!

– Очень просто. Совершенно не спортивно, не на татами, просто пойди и набей кому-нибудь морду, – повторил я. – Кому угодно, кому хочешь, любому из этих ржущих идиотов. Вообще-то таких вещей делать ни в коем случае нельзя, но с этими «черными поясами» не только можно, но и нужно, потому что слов они наверняка не поймут, разучились. Им, кстати, тоже большая польза будет: может, хоть у кого-то пропадет охота смеяться над человеком, который на глазах такого количества зрителей решился изменить себя, потеряв при этом свое прежнее «лицо». Правда, скорее всего, они тебя отделают (кстати, тоже будут в своем праве, ведь именно ты сейчас затеешь драку), но тогда будет польза уже тебе: и эго уменьшится, и желание учиться укрепится, и почувствуешь себя человеком, готовым в одиночку (на меня не рассчитывай, я здесь чужой и в ваши внутренние разборки влезать не намерен) выступить против большинства, если он считает, что большинство не право (а оно, кстати, часто бывает не право). Так что при любом исходе кому-то будет польза.