Книга Люди черного дракона - Алексей Винокуров

Тут вся история получила неожиданный поворот: на каникулы из города воротился сын банковского деятеля Арончика Барух-Борька, который учился там в бурсе, или, правильнее сказать, в школе ФЗУ. Фабричная учеба совсем не пошла ему на пользу, больше того, он сильно сдвинулся по фазе.

Это стало ясно, когда Борька пошел смотреть на дракона, жившего у ходи Василия. Дракона он сразу окрестил Шариком, без страха гладил его по ядовитой жесткой шкуре и требовал, чтобы тот подал голос.

— Какой это дракон, — говорил Борька, — когда это обычный пес? Шарик, Шарик, иди ко мне…

Ко всеобщему удивлению, дракон, дружественно перхая, послушно затрусил к Борьке. Борька швырнул ему кости, которыми дракон тут же и захрустел, как заправская собака.

Борьку подвергли всеобщему осмеянию, но он стоял на своем — нет никакого дракона.

— Может быть, и хищной лошади Бо тоже не существует? — ехидно спросил его китаец Федя.

— Лошадей — полно, хищных не видел, — отвечал Барух-Борька.

— Отчего же тогда медведи выходят из лесу? — допытывался Федя.

Борька пожал плечами:

— Надо будет посмотреть на ваших медведей. Может, это и вовсе мыши.

Такой наглости не стерпел даже Арончик. Он вытащил дорогой кожаный ремень и так отхлестал Борьку, что тот уже больше не решался спорить: дракон — так дракон, медведи — так медведи. Впрочем, пожив пару дней в деревне, он, кажется, начал приходить в ум и уж больше не звал дракона Шариком и не угощал его костями, как в первый раз.

Со дня на день в поселок должна была явиться ученая комиссия под предводительством уполномоченного Алексеева. Но тут случилось событие, чрезвычайно печальное как для нашего села, так и для всей академической науки.

Ночью в дом ходин ударила молния и зажгла его. Впрочем, может, это была не молния, а Божий гнев, или, наоборот, один из прихожан отца Михаила устыдился своей жестоковыйности и внял-таки его увещеваниям насчет того, чтобы поджечь ходю вместе с богопротивными драконами и фениксами. Некоторые грешили прямо на отца Михаила, но тот, как уже говорилось, ждал конца света и на улицу вовсе не выходил.

Так или иначе, дом сгорел, а вместе с ним сгорел и дракон. Причем сгорел бесследно: сколько ни копали потом золу, ничего так и не нашли, что сильно огорчило китайцев, желавших из его горелых костей наделать разных полезных для здоровья снадобий-яо. Настена и ходя Василий, по счастью, успели вовремя из дома сбежать при самом начале пожара. Относительно же бесследно пропавшего дракона исчерпывающе высказался китаец Федя.

— Небо забрало, — сказал он. — Это всегда так бывает с драконами.

Однако это объяснение было слабым утешением для ученой комиссии, которая на следующее утро наконец добралась до деревни ради вящего изучения неведомых животных.

Естествоиспытатели были крайне недовольны, когда им вместо дракона представили обгорелый дом и пиявок-опарышей, плавающих в луже. Таким образом, из всех неведомых животных для рассмотрения им досталась одна только лошадь бо, которую поймать никак не могли, сколько ни силились. В результате ученые выразили сомнение в ее существовании, равно как и в существовании дракона.

Не имея возможности представить дракона живьем, наши решили взять логикой, для чего выдвинули вперед Иегуду бен Исраэля.

— Вот вы, ясновельможные паны ученые, утверждаете, что нет ни дракона, ни лошади бо, — заговорил Иегуда бен Исраэль. — Но кто же тогда пугает медведей? Почему они все время выходят к деревне?

— Эта проблема нуждается в серьезном рассмотрении, — отвечал главный в ученом кагале, доктор биологических наук Исаковский.

Евреи хотели было продолжать дискуссию, но ученые сказали, что уже поздно и разговаривать они будут завтра. Но наши-то как раз рассчитывали предъявить доказательства своей правоты не завтра, а не далее как этой же ночью.

Пришельцев разместили в большом доме старосты Андрона, и все с замиранием сердца стали ждать наступления темноты. Ночь, как и следовало ожидать, наступила, медведи вышли из лесу, стали скрестись в двери и подвывать. Однако ученые спали сном младенцев и ничего не слышали. Тогда их насильно разбудили и вывели наружу, чтобы они во всем убедились лично. Однако эффект от их выхода был самый неожиданный. Увидев красу и гордость научного сословия профессора Исаковского, все медведи, как один, бросились обратно в лес. Профессор же Исаковский стал смеяться обидным смехом. Когда его спросили, для чего он так делает, он отвечал, что мы жулики и за медведей выдаем обычных барсуков, пусть и довольно откормленных.

Все охотники села Бывалого, все амазонки, евреи и даже китайцы были смертельно оскорблены таким предположением. Неужели целое село могло перепутать медведя с простым барсуком или, еще того хуже, специально сжульничать?

Все жители Бывалого бросились уверять ученых, что барсуки были не барсуками, а чистокровными медведями, хотя, может, и не самыми крупными в наших краях. Энтузиазм наш был так велик, и говорили мы так жарко, что профессор заколебался.

— Что-то у вас тут не то происходит, — хмурился он, слушая наши рассказы. — Что-то тут нечисто. Если вы видите медведей, почему их не видим мы?

— Массовое помешательство, коллега? — предположил кандидат наук Иванченко, поскребясь в светлой курчавой бороденке. — Коллективные галлюцинации?

— История знает подобные случаи, — поддержала его лаборант Навроцкая.

Но Исаковский только головой качал озабоченно. Он был добросовестный ученый, а потому не мог все списывать на сумасшедший дом, как делали его менее выдающиеся коллеги. Исаковский решил досконально разобраться в этом вопросе.

Он стал подробно расспрашивать жителей села, а также китайцев и евреев, пока шаг за шагом не дошел до бабки Волосатихи. Именно она поведала ему, что чары на село напустил не кто иной, как старый даос Лю Бань, с приходом которого все и началось.

— Даос, говорите? — оживился Исаковский. — Это очень интересно!

Еще больше он оживился, когда узнал, что Барух-Борька, приехавший на каникулы, поначалу не верил в медведей и называл дракона собакой Шариком. Он побеседовал и с Борькой, после чего вернулся к своим коллегам.

— Друзья мои, — сказал он им, — мне все ясно. Очевидно, имеют место галлюцинации, возникшие под действием какого-то химического вещества. Возможно, это ядовитые споры каких-то грибов или что-то в этом же роде.

— Но почему же эти вещества не действуют на нас? — спросила его лаборант Навроцкая.

Исаковский поднял вверх указательный палец.

— Хороший вопрос, товарищ Навроцкая. Тут я могу предположить только одно — либо мы не подвергаемся влиянию этих веществ, либо концентрация их в нашей крови еще недостаточна.

— Но где же источник? — спросил кандидат Иванченко.

Исаковский развел руками:

— Будем искать!