Книга Уральская Гиперборея - Валерий Демин

Если теперь мысленно переместиться на запад Европейского континента, в Прибалтику, то тут в древних сказаниях других представителей финно-угорских народов обнаружатся мифологические представления, во многом общие с архаичными воззрениями обских угров. Достаточно сравнить вышеприведенный отрывок из мансийской поэмы «Янгал-Маа» («Тундра») с аналогичным фрагментом из эстонского эпоса «Калевипоэг», где также описывается посещение главным героем Подземного царства:

Калевитян сын могучий Двинулся в поход тяжелый, В странствие дорогой мрака, Начал он спускаться в яму, В пропасть черную проворно. Свет дневной едва в ней брезжил, Вскоре вовсе стал невидим. Мрак глубокий, непроглядный, Схожий с тьмою гробовою, Сына Калева окутал. Ощупью отважный витязь Вдоль стены, доверясь пальцам, Углублялся в подземелье. Здесь является ли полдень Вслед румяному рассвету, Или вечно всё объято Тьмою ночи бесконечной?

Мрачен и таинствен Подземный мир финского и карельского народов, описанный в великом карело-финском эпосе «Калевала». Ее происхождение теряется в неимоверно далеких глубинах человеческой истории, связанных с едиными истоками мировой культуры и с общими социокультурными и этнолингвистическими корнями всех народов мира. По существу, речь идет о едином пранароде с единым праязыком, обитавшем в теплых полярных широтах (какими они были до катастрофического похолодания) на арктической территории, условно именуемой Гипербореей (ныне в основных своих контурах исчезнувшей с лица Земли). Поэтому в «Калевале» сохранились не подвластные времени и беспамятству сюжеты и мифологемы, относящиеся к борьбе патриархата и матриархата, Золотого и Железного веков, различных тотемных кланов, не говоря уже о древнейшей космогонии. Учитывая же северное происхождение карело-финского эпоса, великая поэма, запечатленная в памяти сотен поколений, быть может, как ни одно другое произведение устного народного творчества, сохранила — где в первозданном, а где и в «снятом» виде — голос полярной Прародины и отголоски архаичной памяти той далекой эпохи.

Представления о калевальском Подземном царстве, быть может, ближе других соотносятся с картинами и сюжетами бажовской мифологии, позволяя восстановить некоторые утраченные подробности последней. В общем-то сие неудивительно, ибо территория расселения финно-угорских народов охватывает Северное Предуралье и Зауралье, напрямую смыкаясь с ареалом распространения индоевропейских (а также самодийских и тюркских) культур. Калевальское Подземное царство — это типичная Страна мертвых — Туонела, где протекает подземная река Манала, состоящая из острых мечей и копий. Вход сюда преграждает смертоносный ледяной водопад. Именно в смертоносных водах Маналы гибнет Лемминкяйнен. В Подземное же царство Туони, где властвует его зловещая Хозяйка, отправляется и Вяйнямёйнен в поисках сакрального знания, которое хранится у хтонического великана Антеро Випунена. Тот, как античный Антей, неразрывно связан с землей, буквально врос в нее, пребывая в полузабытьи летаргического сна. Этот калевальский персонаж чем-то напоминает расу «лемурийцев», описанных Еленой Петровной Блаватской (1831–1891). (Кстати, Блаватская в своих сочинениях активно использовала «Калевалу» в английском переводе.)

«Лемурийцы», как они описаны в «Тайной доктрине», представляли собой гигантов до 20 метров в высоту. Это была самая могущественная и высокоразвитая раса, из когда бы то ни было обитавших на земле. Властелины психофизической и гравитационной энергии и обладатели высшей мудрости, они могли практически всё — летать в небесах и в космическом пространстве, управлять биотическими и генетическими процессами, черпать любые знания непосредственно из информационно-энергетического поля, возводить исполинские сооружения, остатки которых и по сей день встречаются в различных частях Земли, и т. д. Предсказав заранее одну из жесточайших космических катастроф, закончившуюся очередным «всемирным потопом», они заранее позаботились, чтобы сохранить свой генофонд и знания: часть «лемурийцев» вошла в состояние сомати и скрылась в глубоких пещерах и недрах земли, где и пребывает поныне, периодически «просыпаясь» и корректируя в позитивном направлении всё, что происходит на поверхности.

Туонела — Царство мертвых, тьмы, ледяной воды, меди и железа. Им управляют хозяин и хозяйка. У них есть дочка: обнаженная, она плавает по подземной реке Манале в челне, завлекая под видом перевозчицы живых и мертвых в бездну, откуда уже нет возврата. Дабы воспрепятствовать чьему-либо возвращению на свет белый, Хозяйка Туонелы вместе с мужем плетут сеть из медных и железных нитей, что наводит на мысль о медных предпочтениях и привязанностях подземных властителей и, естественно, невольно заставляет еще раз вспомнить уральскую Хозяйку Медной горы. Вяйнямёйнену, проникшему в Подземное царство, все же удается вырваться оттуда с помощью заклинаний и магического оборотничества: он превращается в змею — к тому же железную. Неизбежные ассоциации напрашивается также и с житием Нагарджуны, где наги-оборотни увлекают буддийского святого в Подземное царство. Да и сама Туонела в «Калевале» характеризуется как змеиное царство, когда предостерегает живых людей не приближаться даже к чертогам хозяев Подземного мира:

Вас возмездие настигнет в вечных Туонелы жилищах: там места — для нечестивцев, там для грешников — лежанки из булыжников горячих, из каменьев раскаленных; там из змей ползучих — полость, там из гадов одеяло.

Итак, опять налицо змеиная тема. Она явственно просматривается и в других культурах.

* * *

К сожалению, в меньшей степени сохранилась архаичная мифология тюркских народов. Это связано с тем, что большинство тюркоязычных этносов в разное время приняли ислам, который и наложил неизгладимый отпечаток на их мировоззрение и образ жизни. Ислам особенно нетерпимо относился к предшествующим ему верованиям и с одинаковой жесткостью искоренял как зороастризм в Иране (при этом окончательно был уничтожен текст священной Авесты), так и язычество где-нибудь в Поволжье. Тем не менее некоторые сведения о доисламских верованиях и представлениях о мироустройстве сохранились — и в виде разного рода сведений о древних народах, и в форме исконных народных традиций и обычаев, которые не в силах вытеснить никакая религия.

Так, в древнетюркских енисейских надписях упоминается бог Эрклиг (будущий Эрлик-хан — см. ниже) — владыка Подземного мира, враждебный верховному божеству Тенгри и разлучающий живых и мертвых людей. Здесь же упомянут и бог скорой смерти — Бюрт. В древнеуйгурских текстах Хозяин подземного мира именуется уже Таму-Эрклиг-хан (адский Эрклиг-хан).

Еще в начале XX века не была утрачена память о древних языческих божествах в чувашской глубинке. Хранителями архаичного знания, как всегда, выступали старики. По их представлениям, потусторонний мир размещается вне земли, в нем нет ни ада, ни рая. Умерший, оставаясь невидимым для наших глаз, и после смерти тела продолжает свою привычную на земле жизнь, однако не среди живых, а на кладбище около своей могилы с остальными покойниками деревни. На похоронах к этому его готовят родные и не отпускают с пустыми руками в могилу. В гроб рядом с ним кладут трубку и кисет, а также огниво, потому что кто на земле любил курить, тот и после смерти не заведет новые привычки. Рядом с ним кладут гребенку, мыло, ножик и кочедык, так как все эти предметы и там нужны будут ему. Не сможет он среди других покойников и без денег, поэтому дают ему и деньги. Тяготы земной жизни не берут с собой на кладбище. Как заработать хлеб — такой заботы у них нет. На поминках, траурных тризнах ушедшие в мир иной ходят в деревню к своим родственникам, однако их никто не видит. В основном ведут они себя тихо и мирно, но если их обидеть словом, то от этого они гневаются и, насылая разные болезни, мстят своим обидчикам.