Книга То, о чем знаешь сердцем - Джесси Кирби

– Мда, – наконец произносит он. Слишком спокойно и холодно. – Вот ты как, значит. – Он откашливается. Смеется, но совсем не весело. Со злобой. – Знаешь, с меня хватит.

Слышу шаги. Быстрое шарканье шлепанец, которое становится все ближе. Мне не хочется быть обнаруженной. Я начинаю паниковать и оглядываюсь, пытаясь понять, где же спрятаться. Не только от Колтона, но и от всего, что собираюсь ему рассказать.

– Серьезно? Хватит с тебя? – произносит Шелби, и шаги затихают. – А что насчет того письма? Оно тоже пришло год назад.

Ее голос звучит спокойно, но это напускное. Она знает, что выиграет это сражение, потому запускает последнюю стрелу с холодной уверенностью и даже не представляет, куда эта стрела сейчас попадет.

Паника уступает новому тяжелому чувству. Ноги становятся ватными, голова идет кругом, и я ощущаю каждый удар своего сердца.

Сползаю вниз по стене. То письмо.

– Прости, – добавляет Шелби. По тону слышно, что она уже жалеет о сказанном, но все же не останавливается: – Я понимаю, это тяжело. И знаю, что ты свяжешься с его родителями, когда будешь готов. Но тебе стоило ответить хотя бы на письмо, адресованное лично тебе. Бедная девочка потеряла любимого и попыталась с тобой связаться – на такое просто нельзя не ответить. Представляешь, каково ей?

Бедная девочка.

Кажется, будто из помещения выкачали весь воздух. Я сижу в уголке, крепко зажмурившись, пока по щекам катятся слезы.

Бедная девочка, которая попыталась с тобой связаться. Которая нашла тебя, но так и не получила ответа. Которая лгала тебе с первого дня вашего знакомства.

Молчание длится целую вечность, а напряжение становится таким невыносимым, что я ожидаю взрыва.

Шелби продолжает, хотя я мысленно умоляю ее прекратить:

– Может быть, тебе станет легче, если ты ответишь. Может быть, ты поймешь, что это дар, а не тяжкое бремя.

Я понимаю, что Колтон и правда сейчас взорвется.

– Думаешь, мне нужны напоминания? – В его голосе слышится боль. – Думаешь, недостаточно расписания приема лекарств, кардиотерапии или биопсии? А шрама на груди? Нет, недостаточно?

– Колтон, я…

– Каждый мой день полон таких напоминаний. О том, что я счастливчик. Что должен быть благодарен за саму подаренную возможность быть здесь. – Он прочищает горло. – Что единственная причина, по которой я еще жив, – это смерть того парня. Чьего-то сына, брата, друга и любимого человека.

Отстраненность, с которой он говорит о Тренте, совсем добивает меня, хотя я и так уже сижу на полу и опираюсь о стену, чтобы не упасть. Я тоже начинаю злиться – и на него, и на саму себя. Несмотря на кучу нарушенных правил, одно я все-таки соблюла – не указала имя Трента в своем письме. Но прямо сейчас, в эту секунду, я безумно жалею об этом. Лучше бы я рассказала о нем во всех подробностях, чтобы Колтон знал, каким был «тот парень». Может быть, тогда он бы мне ответил.

Руки дрожат. Теперь я хочу открыться Колтону, задать Колтону вопросы, на которые я когда-то давно так желала получить ответы.

В воздухе висит напряжение, а потом Колтон добавляет:

– Представляешь, каково мне, Шелби? Что я должен был ей написать? Выразить соболезнования по поводу смерти ее парня? Пообещать бережно обращаться с его сердцем? Сказать, что я никогда не забуду о том, что жив только благодаря ему?

Речь Колтона прерывается.

– Ты разве не понимаешь? Я хочу обо всем забыть. Вот что мне нужно. Что в этом ужасного? Разве хотеть жить нормально – плохое желание?

– Колтон, я не об этом… – Слышу шаги: Шелби подходит ближе к брату.

– Оставь эту тему, – говорит он. – И меня оставь в покое. – Колтон замолкает, и в тишине я слышу только стук своего сердца. – Не нужны мне больше никакие напоминания.

Поднимаюсь на ноги. Ступаю поспешно, отчаянно, тихо. Нужно поскорее уехать.

В самых дверях чувствую, как на плечо ложится теплая знакомая рука.

– Куинн? – окликает меня Колтон. – Что ты тут…

Из его голоса не исчезло раздражение, но он пытается его скрыть, потому что обращается ко мне.

Закусываю щеку. Знаю, что нужно повернуться и посмотреть ему в глаза, но не делаю этого. Не могу.

– Привет, – ласково говорит он и разворачивает меня к себе.

Мы оказываемся лицом к лицу, и я вижу бурю в его ярких зеленых глазах под изгибом хмурых бровей. Бросаю взгляд в сторону подсобки. Надеюсь, что Шелби не выйдет оттуда и не заметит меня.

– Прости, надо было позвонить, я…

Колтон тоже смотрит туда, где осталась его сестра и те вещи, о которых он желает забыть. Мне стыдно, потому что он даже не подозревает, что одно напоминание стоит прямо перед ним.

– Да нет, я рад тебя видеть. Просто…

Ладонь Колтона все еще лежит на моем плече, и я стараюсь не замечать того, что пылаю от его прикосновения. Пытаюсь не встречаться с ним взглядом.

– Слушай, – произносит он, – давай уедем.

– Куда? – невольно спрашиваю я и все-таки поднимаю на него глаза.

– Куда угодно. Неважно. Прошу, просто… уедем, и все.

Мольба в его голосе омывает меня, словно волна. Мне хочется обвить его руками и в то же время убежать далеко-далеко. Но я не делаю ни того ни другого.

Я никогда раньше не видела Колтона таким потерянным. Смотрю на него и чувствую, как сильно я нужна ему сейчас. И как сильно он нужен мне.

Пытаюсь понять, догадался ли он, что девочка, написавшая ему то самое письмо, – я, но ничего в его лице этого не выдает.

Не произношу ни слова, киваю, и он берет меня за руку. Мы уходим. Не важно куда, лишь бы не оставаться здесь.

Глава 27

Нас можно назвать живыми лишь в те моменты, когда наши сердца осознают, чем мы дорожим.

Торнтон Уайлдер

МЫ ЕДЕМ. ОКНА ОТКРЫТЫ, нас обдувает ветер, который нарушает повисшую тишину и заполняет пространство прохладным соленым воздухом. Чувствую, что Колтон постепенно избавляется от напряжения. Не знаю, куда мы направляемся, но это не важно. Просто едем и стараемся заглушить шум мыслей воем ветра. Когда мы покидаем город и оказываемся на двухполосном прибрежном шоссе, плечи Колтона расслабляются, и он спокойнее берется за руль.

– Ты когда-нибудь бывала в Биг-Суре? – спрашивает он. Тон чуть мрачнее обычного. По вопросу становится понятно, что он явно не хочет рассказывать о ссоре с Шелби, но я не могу так просто это оставить.

– Колтон… – осторожно начинаю я.

Он искоса поглядывает на меня.

– Мое самое любимое место там – бухта Маквей. Жаль, я давно туда не заезжал. Более чистой и голубой воды в жизни не видел. Иногда удается разглядеть дно на глубине шести метров. А еще там есть водопад. Он льется с утеса прямо на песок. Мне очень хочется показать тебе эту бухту. – В его голосе вновь появляется знакомая радость, и он становится похож на Колтона, которого я знаю. Или на того Колтона, которого мне позволено видеть. – Мы могли бы накупить еды и перекусить на водопаде, вытащить байдарку, отлично провести день…