Книга Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - Джон Уилсон

В этом ключе отметим, что красноречивый селянин не только получил обратно украденное имущество и увидел наказание грабителя, но и обрел покровительство того самого главного начальника угодий, кого он обвинял. Суть этой сказки заключается в том, что даже нижайший из людей может отстоять свои права. Знаменательно, что она пользовалась популярностью на протяжении эпохи Среднего царства, но впоследствии, с изменением представлений о социальной справедливости, была забыта.

Необходимо сделать еще одно замечание касательно того времени – на этот раз связанное с концепцией речи или молчания. В Поучении Птаххотепа сказано о большом значении красноречия и о том, что его можно найти в жерновах служанок. В истории о красноречивом поселянине эта мысль получила развитие: выяснилось, что речи нижайшего из египтян могут возыметь действие. Его красноречие так понравилось властям предержащим, что, к удовольствию двора, его заставляли говорить снова и снова, а когда оно иссякло, выполнили его просьбу. Мерикаре также советовали: «Будь искусным в речах твоих, и сила твоя будет [велика]. Меч – это язык, слово сильнее, чем оружие. Не обходят [мудрого]… Не случается ложь в его время, так как «приходит к нему истина очищенная», как сказано в речениях предков». Хотелось бы подчеркнуть, что возможность выступать от своего имени обрела в рассматриваемый период большую ценность. Как мы увидим в главе 11, в то время, когда египетский дух окончательно прекратил свое существование, воцарилось «молчание» – людям было запрещено отстаивать собственные интересы. Во время Первого переходного периода не существовало запрета на выражение личного недовольства.

Таким был век древнеегипетской демократии. Важно пояснить, что термин «демократия» имеет несколько значений, а сегодня он обладает ярко выраженной эмоциональной окраской. Здесь мы используем термин «демократия» не для определения формы правления, при которой высшая власть принадлежит (в действительности или декларативно) народу. Мы применяем его во втором, более распространенном значении – для обозначения социального равенства, веры в то, что независимо от политических или экономических границ все люди имеют (или должны иметь) одинаковые права и возможности. Из приведенных выше текстов становится ясно, что в Египте в то время была распространена вера во всеобщую социальную справедливость и даже беднейший имел право на божественные блага, поскольку бог-творец «создал человека по образу и подобию своему». В то же время социальное равенство не означало политической демократии, власти множества. Бог-творец дал всем людям равный доступ к воздуху и воде, а также к «правильной» власти божественного правителя или его представителей. Маат, все еще принадлежавшая богам, являлась одним из божественных атрибутов царской власти, и ей поклонялись, как богине. Но достоянием того времени было то, что маат достигла низов египетского общества и они получили возможность требовать от власти соблюдения своих демократических прав.

Духовная сила египетской культуры того времени проявилась в том, что государство смогло пережить первую тяжелую болезнь и вышло из нее истощенным, отрезвленным, но смотрящим вперед. Радостный и кипящий жизнью мир, основанный на материальных и социальных достижениях Древнего царства, мир, который казался незыблемым, как пирамиды, внезапно рухнул, оставив на своих руинах смятение. Египтянам пришлось переосмыслить свою систему ценностей, и их значительным достижением стало то, что они создали нечто определенное и оптимистическое – представление о праве каждого человека на высшее благо. Они сохранили сильное чувство избранности и предвкушение счастья в бессмертии, не отказались от материализма и прагматизма, сберегли основу государственной идеологии, согласно которой власть принадлежит божественному правителю, но добавили к ним концепцию социального равенства и общечеловеческой справедливости. Если учесть, что они жили за тысячу лет до появления схожих идей у евреев и греков, то нужно отдать им должное за появление возвышенных идеалов.

Было бы приятно сказать, что египтяне, открыв ценность каждого человека, стали широко применять это открытие и культивировать его на уровне государства. Но, к сожалению, утверждать это мы не можем. Как будет показано в следующих главах, данное представление, появившееся во времена всеобщих бедствий, не смогло пережить период процветания и возрождения материализма. Впоследствии из-за угроз, возникших в начале Второго переходного периода, и агрессивного национализма эпохи Нового царства механически безупречная работа единого государства приобрела большее значение, чем права и возможности индивидов, идея равенства и представление о социальном равенстве были забыты. Такова история людей, которые однажды узрели издалека Землю обетованную, но так и остались блуждать по пустыне.

Глава 6

Добрый пастырь: XI–XII династии (около 2050–1800 до н. э.)

Египет был объединен силой оружия. Противостояние северных царей из Гераклеополя в Файюме и сильной семьи из верхнеегипетских Фив продолжалось на протяжении примерно столетия. Первоначально преимущество находилось на стороне Гераклеополя, которого поддерживали семьи из Асьюта в Среднем Египте и Иераконполя и Эдфу, располагавшихся к югу от Фив. С самого начала войны, то есть около 1230 г. до н. э., Фивы, неизвестный и малозначительный город, не обладали самостоятельностью и какой-либо силой. Но к 2050 г. до н. э. они одержали верх над вражеской коалицией, положив конец могуществу Гераклеополя, и стали претендовать на власть во всем Египте. Нам неизвестно, как именно была одержана эта победа. С точки зрения производства и трудовых ресурсов Фивы значительно уступали Файюму, особенно если учесть, что его поддерживали Нижний и Средний Египет. Сегодня область Асьюта и Южная Дельта находятся на самых плодородных землях Египта, концентрация населения там выше, чем в Верхнем Египте. Возможно, в древности ситуация была такой же. Кроме того, теоретически Гераклеополь стал бы лучшей столицей, чем Фивы. Он мог похвастаться более удачным расположением – на границе между Нижним и Верхним Египтом, и это местоположение также благоприятствовало ведению торговли с Азией и Средиземноморьем. Фивы же были маленьким провинциальным городком, лежавшим на расстоянии многих дней плавания из Дельты и не имевшим никаких примечательных торговых преимуществ. Путь, шедший от Красного моря по Вади-Хаммамату, едва ли можно было сравнить с оживленными торговыми маршрутами, проходившими через Файюмский оазис. В Гераклеополе, как можно судить хотя бы по литературной традиции, была достаточно сильно развита и культура. Уже одни Поучение Мерикаре и «Сказка о красноречивом поселянине» дают представление о культурной целостности и развитости литературы. Конечно же это чисто субъективный взгляд, но культура Фиванского региона в то время не сумела достичь столь высокого уровня развития. В действительности тогда и Фивы, и Амон – бог, который вскоре станет основным в этом городе и затем возглавит вселенский пантеон, – были практически неизвестны. Поэтому есть все основания считать Гераклеополь основным столичным городом, который вполне мог унаследовать былую власть Мемфиса и продолжить столь дорогую египетскому сердцу традицию, в то время как фиванцы были деревенскими выскочками, которые, претендуя на главенство в Египте, едва ли могли что-то предложить.