Книга Закат империи. От порядка к хаосу - Семен Экштут

Противозачаточные средства, уже появившиеся в это время, позволяли Надежде Федоровне безнаказанно вести такой образ жизни: рождение ребенка стало бы для нее настоящей катастрофой. Чехов весьма определенно написал об этом: в спальне висят «разные каучуки»[257] — так в то время называли презервативы, которые стоили недёшево, поэтому их мыли после использования и сушили, чтобы воспользоваться вновь. Чехов был первым русским писателем, отобразившим в своем произведении эту модную новинку. И реальное обретение женщиной вожделенной свободы шло рука об руку с развитием химической промышленности, освоившей процесс вулканизации и производство этих самых «каучуков».

По воле автора, для Надежды Федоровны все кончилось благополучно. Её муж умер, и она получила возможность вступить в брак с Лаевским. Во время бессонной ночи накануне дуэли с фон Кореном, который считал Лаевского никчемным, слабым, ничтожным и ненужным и за это ненавидел его и желал убить, Иван Андреевич «понял, что эта несчастная, порочная женщина для него единственный близкий, родной и незаменимый человек»[258]. Счастливая случайность спасла жизнь Лаевского. Пуля фон Корена лишь контузила его шею, и после пережитого потрясения Иван Андреевич решил венчаться со своей подругой и начать новую жизнь.

Для другой 25-летней петербургской дамы, Зинаиды Федоровны Красновской из «Рассказа неизвестного человека», обретение свободы обернулось трагедией. Молодая и состоятельная замужняя женщина полюбила петербургского чиновника Георгия Ивановича Орлова, камер-юнкера и сына известного государственного деятеля. Изредка Орлов облачается в свой шитый золотом камер-юнкерский мундир и отправляется ко двору. Чехов очень четко обозначил высокий социальный статус своих героев. Ни для Орлова, ни для Красновской, чьи пальцы унизаны кольцами с бриллиантами, проблемы нехватки денег не существует. Зинаида Федоровна, находившаяся в связи с Орловым, несколько раз полушутя-полусерьёзно угрожала возлюбленному, что бросит законного мужа и переедет к нему жить. Орлов ей не верил, да и не хотел верить. Он рассматривал свои отношения с Зинаидой Федоровной как банальный светский адюльтер, не накладывающий на него никаких обязательств. Несколько раз, желая уклониться от свиданий, он даже лгал, что не может встретиться, ибо занят по службе. Влюбленная Зинаида Федоровна не смела подозревать Орлова в неискренности и свято верила всем его отговоркам. Итак, однажды Красновская после бурного объяснения с мужем, давно уже подозревавшим её в супружеской неверности, решилась окончательно уйти от мужа и переехать к Орлову. «Но вчера, во время ссоры, когда он закричал плачущим голосом: "Когда же все это кончится, боже мой?" ― и ушел к себе в кабинет, она погналась за ним, как кошка за мышью, и, мешая ему затворить за собою дверь, крикнула, что ненавидит его всею душой. Тогда он впустил ее в кабинет, и она высказала ему все и призналась, что любит другого, что этот другой ее настоящий, самый законный муж и она считает долгом совести сегодня же переехать к нему, несмотря ни на что, хотя бы в нее стреляли из пушек»[259]. В этих словах, как в капле воды, отразился дух времени, когда настоящим мужем стали считать не того, с кем тебя обвенчали, а того, кого любишь. Венчание перестало восприниматься как таинство и расценивалось уже исключительно как формальный обряд. «Рассказ неизвестного человека» впервые был напечатан в 1893 году на страницах журнала «Русская мысль». Чтобы почувствовать бег времени и оценить радикальность перемен, отметим, что чеховский «Рассказ неизвестного человека» был опубликован спустя шесть десятилетий после выхода в свет первого полного издания пушкинского «Евгения Онегина». Как мы помним, Татьяна сказал Онегину:

Я вас люблю (к чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду век ему верна.

Чеховская героиня рассуждала, исходя из другой системы нравственных аксиом. Русская культура по-прежнему оставалась логоцентричной. Образованные женщины нередко подражали литературным героиням. Однако в 80-х и 90-х годах интеллигентная женщина уже не думала подражать пушкинской Татьяне, предпочитая ей другие литературные образы. Мысль о влиянии классической русской литературы на поведение женщин высказывает и Георгий Иванович Орлов, рассуждающий о побудительных мотивах поведения своей возлюбленной: «Сочинители вроде Тургенева совсем сбили её с толку. Теперь другие писатели и проповедники заговорили о греховности и ненормальности совместной жизни с мужчиной. Бедным дамам уже прискучили мужья и край света, и они ухватились за эту новость обеими руками. Как быть? Где искать спасения от ужасов брачной жизни? И тут выручила тургеневская закваска. Любовь спасает от всяких бед и решает все вопросы. Выход ясен: от мужей бежать к любимым мужчинам!»[260] (Цитируемая фраза есть в журнальном варианте повести, но отсутствует в каноническом варианте, публикуемом во всех собраниях сочинений Чехова.)

Красновскому пришлось выдержать самую настоящую баталию. Он угрожал Зинаиде Федоровне, что если она уйдет от него к любовнику, то этот уход закончится для нее большим скандалом: по закону муж имел право с помощью полиции водворить свою супругу по месту жительства. Красновский не только угрожал, но взывал к жалости: уход Зинаиды Федоровны мог повредить ему по службе. Однако о том, что они связаны свыше, связаны не людьми, а Богом, не было сказано ни слова: в этом заключалась суть времени. Аргумент, звучавший весьма веско в конце первой трети XIX столетия, в последнее десятилетие уходящего века уже полностью потерял свою убедительность. Уход жены от мужа, хотя и мог иметь серьезные социальные последствия для обоих супругов, был уже сопряжен с принципиально новыми нравственными коллизиями. В обществе начала формироваться новая мораль, и всякий, кто пытался отыскать свой честный путь в жизни, решал для себя, что честнее и нравственнее: тайно изменять, оставаясь в церковном браке, или открыто жить с любимым человеком, не считаясь с мнением окружающих. Зинаида Федоровна сделала свой выбор. Молодая женщина стойко выдержала и угрозы, и попытки разжалобить, одержав победу в сражении с мужем. С двумя чемоданами и дорожной корзиной она рано утром переехала на квартиру к Орлову, где с первых же минут своего пребывания начала вить гнездо: покупать новую мебель, посуду и кухонную утварь. Она думала и о новой, более просторной квартире, обоях, поваре, лошадях и путешествии в Швейцарию и Италию. В Зинаиде Федоровне сильно билась романтическая жилка. Ее чувство к Орлову было сильным, искренним и чистым. Она не сомневалась, что и Орлов испытывает к ней такие же чувства, и смело смотрела в будущее. «Я боялась чужого мнения до последней минуты, но как только послушалась самоё себя и решила жить по-своему, глаза у меня открылись, я победила свой глупый страх и теперь счастлива и всем желаю такого счастья»[261]. Однако циничному Орлову глубоко чужд такой взгляд на жизнь. Переезд к нему Зинаиды Федоровны не на шутку его раздосадовал, ибо внес хаос в привычный образ жизни: Орлов не верил в любовь и не желал иметь в своем доме ни кухни, ни детских пелёнок. Он боялся показывать Зинаиду Федоровну своим знакомым и не хотел представить её своему отцу и своей кузине.