Книга Судьба династии - Александр Широкорад

Затем я была представлена королеве Румынии Марии, которая в то время отдыхала в Ницце, в своём замке «Фаброн». Когда мы приехали втроём, оказалось, что королева и её сестра, великая княгиня Виктория Фёдоровна, ещё не вернулись с прогулки, и нас стали развлекать две дочери великой княгини, Мария и Кира. Они предложили осмотреть их комнаты. Кира показала нам свою коллекцию серебряных миниатюр и мебели, а Вова и Андрей пошли посмотреть, как купают маленького великого князя Владимира. Вскоре вернулась с прогулки великая княгиня Мария, которая была очень красива. Я знала её по многочисленным фотографиям, но впервые увидела близко и была совершенно ею очарована. Казалось, мы знакомы с ней много лет. Во время визита присутствовала сестра королевы, великая княгиня Виктория Фёдоровна.

Чуть позже, в Париже, меня приняла в отеле «Риц» королева Греции Ольга. Несмотря на преклонный возраст, она была очаровательна. По причине близорукости она пользовалась лорнетом. Во время переворота в Греции она была изгнана из страны и долго скиталась, но теперь, когда прежняя власть была восстановлена, могла вернуться домой, что её очень радовало.

Андрей писал великой княгине Ольге Александровне о нашем бракосочетании и просил передать это известие императрице Марии Фёдоровне, жившей в то время в Дании. В очень тёплом ответном письме великая княгиня сообщила, что императрица не возражает против нашего супружества и желает нам счастья»[77].

В годовщину смерти великой княгини Марии Павловны великий князь Андрей Владимирович с Матильдой и Вовой отправились в Контрксевиль. Туда же прибыли великий князь Кирилл Владимирович, княгиня Екатерина Голицына и А. Савинский, приехавший во Францию вместе с Марией Павловной и остававшийся с ней до самой её смерти. Траур по матери Андрея уже кончился, и они с Матильдой начали устраивать приёмы на своей вилле.

«Мы очень любили принимать у себя великую княгиню Анастасию Михайловну, которая была воплощением жизнерадостности, — вспоминает Кшесинская. — Мы подбирали гостей, которые ей нравились и любили потанцевать после обеда. Эти обеды проходили очень весело… Мы часто ездили с великой княгиней в Монте-Карло, в её любимый ресторан «Карлотон», чтобы выпить по бокалу вина и потанцевать.

Ныне покойный король Швеции Густав любил торжественные приёмы, и мы всегда приглашали его на обеды в пользу русской школы в Ницце, которой покровительствовал Андрей… Во время обеда я сидела рядом с королём, а адмиральша Макарова напротив него»[78].

Увы, не всё проходило так гладко, как пишет Матильда. Никто всерьёз не принимал её титул. Весьма характерный случай описан Т.А. Аксаковой-Сивера. В день имени Кирилла в Каннах среди монархистов начался скандал из-за мелких деталей в богослужении. Ярый сторонник Кирилла Фермор попытался вызвать на дуэль председателя церковного совета. Их кое-как разняли.

После богослужения к кресту первым подошёл Андрей Владимирович. Это право у него никто не оспаривал. За ним было потянулась Кшесинская, но была оттолкнута адмиральшей Макаровой. Тут голоса разделились: одни считали, что идти надо было Кшесинской как морганатической жене великого князя. Другие присуждали это право Макаровой, как кавалерственной даме ордена Св. Екатерины.

Замечу, что в отличие от председателя церковного совета Капитолина Николаевна Макарова была особой, приближённой к императору Кириллу. По происхождению Капитолина Николаевна, урождённая Якимовская, была простой дворянкой, а её отец едва дослужился до ранга полковника[79]. Но имя адмирала С.О. Макарова стало брендом для «кирилловцев». Хотя, собственно, Капитолина к делам мужа никакого отношения не имела, у супругов постоянно были нелады, и ряд историков говорят о любовной связи Капитолины с будущим «цусимским героем» Зиновием Рожественским.

В 1924 году Капитолина была в свите императрицы Виктории Фёдоровны во время её поездки в США. 15 февраля 1931 года Кирилл заходил к ней на чай в Каннах и т.п.

Инцидент с Макаровой показывает, что Матильда, вопреки всем её заслугам, так и не стала равноправным членом семейства Романовых. Длинный список аристократов, принимавших Матильду, приведённый в её воспоминаниях, рассчитан лишь на мало информированного читателя. Сравнение же, например, круга великого князя Александра Михайловича или даже княгини Марии Павловны младшей, также оставивших потомкам свои мемуары, показывает принципиальную разницу их положений в свете.

Не изменила статуса Кшесинской и перемена веры. 27 ноября 1925 года Матильда приняла православие и уже в следующем году «говела на Пасху и причащалась вместе с Андреем и Вовой. Несмотря на то, что с рождения я была католичкой, меня всегда тянуло к православной вере, и я часто ходила в русскую церковь, а в школе посещала уроки закона Божьего, которые вёл отец Пигулевский, ставший впоследствии учителем Вовы».

С момента прибытия в Италию в марте 1920 года ни Матильда, ни Андрей не работали. Кшесинская писала: «Поначалу, заложив мою виллу, мы кое-как сводили концы с концами. После смерти великой княгини Марии Павловны Андрей получил свою долю драгоценностей, но с большой задержкой из-за каких-то формальностей, поэтому подходящий момент для того, чтобы обратить драгоценности в деньги, был упущен, а полученная сумма была гораздо меньше оценочной стоимости. Кроме того, нужно было ещё заплатить налог на наследство.

Андрей надеялся продать свою недвижимость, находящуюся в Польше, но после установления новой границы та часть польской территории отошла к СССР, и его надежды рухнули»[80].

Стоп! Тут-то и проявился во всей красе русский патриотизм православной княжны Марии, жены брата самого императора Кирилла. Ведь на дворе не осень 1939 года! Согласно Рижскому договору 1921 года, унизительному для РСФСР, к Польше отошли западные части Белоруссии и Украины, граница проходила в 30 км от Минска. Так какая же «часть польской территории отошла к СССР»? Может быть панна Матильда считала, что граница Польши должна совпадать с границей Великого княжества Литовского времен князя Витовта — со Смоленском, Киевом и Одессой?

В конце концов Кшесинская решила открыть в Париже балетную студию. Осенью 1928 года Матильда с Андреем поехали в Париж, чтобы подыскать себе жильё и подходящее место для студии. «Для себя я искала дом с садом, так как у меня были фокстерьеры, которым нужно было где-то бегать. Да и для всех нас сад был очень удобен. Найти квартиру, где можно жить самим и разместить балетную студию, было очень трудно. Для этого требовалась либо очень большая квартира, что дорого стоило, либо две, расположенные поблизости.

После долгих и мучительных поисков я, наконец, выбрала квартиру для балетной студии в ещё недостроенном доме и подписала контракт…