Книга Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере - Людмила Новикова

Не поддержали переворот и местные либералы, напуганные резкими действиями и заявлениями Чаплина. Если Старцев согласился стать помощником Чаплина «по гражданской части», то другой гласный городской думы, кадет А.П. Постников, назначенный помощником Старцева, решительно отказался от этого поста[326]. И даже архангельский комитет кадетской партии, несмотря на участие Старцева в заговоре, отмежевался от причастности к перевороту и подтвердил приверженность партии «методам открытой борьбы»[327]. В итоге Чаплину, утвердившему за собой пост командующего русской армией на Севере, не удалось создать при себе даже подобия гражданской администрации. Архангельская либеральная общественность, недовольная левым правительством, посаженным по инициативе Союза возрождения России, не была готова, по крайней мере в тот момент, принять другую крайность – правое военное управление во главе с не имевшим широкой известности капитаном.

В общем и целом, неудачи, которые постигли и социалистов, и правых военных, попытавшихся укрепиться у власти в Архангельске, казалось, подсказывали, что лучшим выходом из ситуации было бы создать согласительное коалиционное правительство. К этому же подталкивала и местная традиция взаимодействия среди разных кругов региональной общественности. Однако Чаплин и Чайковский не были готовы к примирению. В свою очередь, региональные активисты теперь, как и во время антибольшевистского переворота, не взялись за формирование нового кабинета и лишь ожидали, чем разрешится спор между военными и политиками из Союза возрождения и пригласят ли местных представителей наконец к участию в правительстве.

Антибольшевистское руководство Северной области оказалось в политическом тупике. Однако в этот момент в конфликт неожиданно вмешались члены союзных дипломатических миссий, которые уже несколько недель находились в Архангельске, с тревогой наблюдая за развитием кризиса. Союзные посольства, представлявшие страны Антанты при имперском, а затем революционном правительствах в Петрограде, оказались на Севере по случайному стечению обстоятельств. Они покинули столицу уже в феврале 1918 г., опасаясь возможной оккупации города немецкими войсками. Проведя несколько месяцев в Вологде, они в июле переехали на занятый союзниками Мурман, а вскоре после высадки союзного десанта перебрались в Архангельск, рассчитывая представлять страны Антанты при новом всероссийском антибольшевистском правительстве. Среди глав союзных миссий политическим весом выделялись глава дипломатического корпуса престарелый посол США Дэвид Фрэнсис, в прошлом более десяти лет отслуживший американским министром внутренних дел, а также французский посол Жозеф Нуланс, бывший военный министр, а затем министр финансов Франции. Кроме них в Архангельске обосновались посол Италии маркиз Пьетро Томази делла Торрета, британский дипоматический представитель Фрэнсис Линдлей, в начале 1918 г. заменивший посла Джорджа Бьюкенена во главе британской миссии в России, а также представительства Сербии, Японии, Китая и Скандинавских стран[328]. Правда, послы задержались в Архангельске ненадолго и в конце 1918 – начале 1919 г. один за другим покинули Северную область, оставив вместо себя поверенных в делах и консулов. Однако в течение нескольких месяцев провинциальный Архангельск, вместивший высшие союзные представительства, являлся дипломатической столицей России. Это решающим образом отразилось на развитии политического кризиса и на формировании нового северного кабинета.

Первоначально послы вполне симпатизировали Верховному управлению и его политической программе. Американский посол Фрэнсис называл правительство более всех других похожим на то, «которое… американцы хотели бы видеть утвержденным в России»[329]. А британский посланник Линдлей в позднейшем отчете писал: «…[как союзникам] повезло… что мы имели дело с правительством, состоявшим в большинстве своем из членов Учредительного собрания, которых ничье воображение не могло бы причислить к реакционерам»[330]. Однако очевидная политическая некомпетентность новых министров и видимый всем конфликт, разгоравшийся между правительством и главнокомандующим его «вооруженными силами», заставили послов поумерить их оптимизм. В их записках и дипломатических сообщениях замелькали упреки в предрасположенности членов правительства к мелочным спорам и партийной «демагогии». Руководители миссий даже стали склоняться к тому, что кабинету не помешали бы некоторые политические перестановки, в частности удаление молодых министров Маслова, Дедусенко и Лихача, наименее приемлемых для офицеров[331].Однако насильственный чаплинский переворот и восхождение к власти командующего войсками, еще менее опытного в политическом отношении, показались послам совершенно неприемлемым способом разрешить конфликт. Выступление Чаплина не только поляризовало архангельскую общественность, но и скомпрометировало самих союзных представителей. Роль в случившемся командующего контингентом Антанты генерала Пуля, не предотвратившего переворот, представлялась довольно неясной. Дипломаты опасались, что население может заподозрить в содействии перевороту союзные державы, имевшие на Севере свои войска. Оказавшись в крайне неловком политическом положении и не видя иного выхода из кризиса, послы решили взять урегулирование конфликта на себя. На несколько дней они фактически стали временной властью в Северной области.

Уже в день переворота совещание послов под эгидой Фрэнсиса осудило произошедшее в специально выпущенном воззвании к населению, объявило об отстранении Чаплина и Старцева от власти и направило на Соловки британский корабль, чтобы вернуть в Архангельск членов правительства. В то же время с целью не допустить новых конфликтов послы предложили Чайковскому вывести из кабинета ненавистных офицерам управляющих отделами и пополнить правительство делегатами от местных общественных кругов[332].

Чайковский вначале был не намерен идти на уступки и по приезде в Архангельск заявил о возвращении правительства к исполнению обязанностей в полном составе[333]. Но переворот слишком явно обнажил политическую беспомощность кабинета, обязанного своим возвращением кучке иностранных дипломатов. Опасаясь скомпрометировать будущую всероссийскую власть этой зависимостью от иностранцев, а также разочаровавшись в способности белых и союзных войск быстро распространить контроль на обширную территорию, что сделало бы необходимым существование полновластного правительства, Чайковский решился упразднить кабинет. Место Верховного управления, претендовавшего на участие во всероссийской власти под эгидой Учредительного собрания и Союза возрождения России, должна была занять временная региональная администрация.