Книга Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич

Эти действия, как бы недостойно они ни выглядели, теперь представляются обдуманными заблаговременно и тщательно спланированными, причем с таким масштабом, который не оставляет сомнения, что в них активно участвовали имперские власти. Октавиан с давних пор был известен своей приверженностью империи, и два посла Фридриха в Риме немедленно признали легитимным его «избрание». Одновременно император энергично взялся за проведение кампании против Роланда, но она не имела успеха: вскоре общественное мнение в Риме прочно склонилось на сторону законного папы, который 20 сентября наконец был формально возведен в папское достоинство под именем Александра III в маленьком городке Нинфа. Фактически церковь пребывала в состоянии раскола, но Октавиан постепенно лишился сторонников. Он скончался в 1164 г. в Лукке, где существовал на доходы от разбоя (правда, не всегда удачного), причем местные иерархи даже не позволили похоронить его в пределах городских стен.

Венеция, Сицилия и папа Александр (с того момента как у него появилась такая возможность) оказывали активную поддержку Ломбардской лиге, и вскоре Фридрих впервые ощутил всю мощь противостояния со стороны Италии. Вскоре удача также начала изменять ему. Марш на Рим в 1167 г. не привел ни к чему: в императорской армии разразилась эпидемия чумы. Фридриху, практически беззащитному, пришлось отступать через враждебную ему Ломбардию, и он с трудом сумел отвести жалкие остатки своей армии обратно, за Альпы. В 1174 г. он возвратился, но момент был упущен; 29 мая 1176 г. силы лиги разгромили его немецких рыцарей при Леньяно. Амбициям Фридриха в Ломбардии был положен конец. На следующий год на соборе в Венеции он публично поцеловал туфлю папы Александра у входа в собор Святого Марка[122], а в 1183 г. в Констанце на основе Венецианского перемирия был заключен договор. Хотя сюзеренитет императора формально сохранялся, города Ломбардии (и отчасти Тосканы) отныне получали свободу самостоятельно вершить свои дела. Вряд ли Фридрих предвидел на Ронкальском съезде, что ему придется принять такое решение, однако утешение не заставило себя ждать. Империя, которая столь долго и столь безуспешно боролась за контроль над Ломбардией, теперь смогла почти без борьбы овладеть Сицилией.

Рожеру II, скончавшемуся в 1154 г., не повезло с потомками. Сын его Вильгельм Злой, несмотря на триумф над папой, более не совершил почти ничего примечательного. Он правил всего двенадцать лет, а затем ему, в свою очередь, наследовал его сын, Вильгельм II. Генетически новый король напоминал своих более отдаленных предков: в отличие от своего отца, которого описывали как великана, «чья широкая черная борода придавала ему дикий и устрашающий вид, повергавший многих в ужас», Вильгельм-младший имел светлые волосы и отличался исключительной красотой. Было что-то неизбежное в том, что его прозвали Вильгельм Добрый, хотя на самом деле как правитель он оказался гораздо хуже своего отца: слабый, лишенный способностей, вечно стремившийся добиться успеха, но почти никогда не достигавший его. Единственным качеством, унаследованным им от Рожера, стала страсть к зодчеству, и построенный им огромный собор на холмах над Палермо, все обширное пространство стен которого изнутри покрыто великолепными мозаиками, стоит незабываемым памятником последнему законному норманнскому королю Сицилии.

С кончиной же Вильгельма Доброго (он умер 18 ноября 1189 г. тридцати шести лет от роду) династия Отвиллей прервалась. Его жена Иоанна, дочь Генриха II Английского, не родила ему детей, и из всех возможных кандидатур трон перешел к его тетке Констанции, дочери Рожера (родившейся уже после его смерти; она была младше короля, своего племянника). И четырех лет не прошло, как ее отдали в жены Генриху, сыну и наследнику Фридриха Барбароссы. Как могла такая идея хоть на миг прийти в голову Вильгельму и его советникам, так и останется загадкой. Ведь в случае, если бы король умер бездетным, Сицилия перешла бы во владения императора, и ее независимое существование окончилось бы. Правда, Иоанна имела еще много лет в запасе, чтобы забеременеть, — в 1186 г. ей было только 20, а ее мужу — 32 года. Но жизнь в XII в. была куда менее стабильной, нежели в паши дни: дети часто умирали, поэтому идти на такой риск, прежде чем престолонаследование будет надежно обеспечено, по всем стандартам являлось почти преступной халатностью.

Необходимо заметить, что многие норманнские бароны выступили категорически против Констанции и готовы были сражаться, если потребуется, за сохранение независимости королевства. В начале 1190 г., по благословлению папы Климента III, архиепископ Палермский возложил корону Сицилии на незаконного внука Рожера II — Танкреда, графа Лечче.[123] Танкред был мал ростом и отвратительно уродлив; из-за своей нелегитимности он не мог занять трон. Но он был способным и энергичным, и если бы прожил нормальную жизнь и сумел найти еще одного сильного союзника, помимо папы, то мог бы спасти свою страну от уничтожения. К несчастью, половина норманнских баронов была настроена враждебно по отношению к нему; с самого начала они подняли против него восстание, распространившегося повсеместно. К тому же он умер, едва достигнув зрелого возраста. Его сын и преемник, бывший еще ребенком, оказался бессилен, когда Генрих — ныне император Генрих IV — прибыл в 1194 г., чтобы получить корону; вскоре сын Танкреда умер при загадочных обстоятельствах. Коронация Генриха состоялась в Палермо на Рождество 1194 г. и положила безвременный конец существованию самого замечательного королевства эпохи Средневековья.

Шестьдесят четыре года — недолгая жизнь для королевства, и Сицилия могла бы выжить, если бы Вильгельм II (лучше забыть его прозвище) оказался более разумным правителем или имел детей. Вместо этого он подарил ее своему самому давнему и упорному врагу, который под предлогом якобы готовящегося заговора перебил практически всю знать, обитавшую на Сицилии и на юге Италии; она продержалась против него всего четыре дня после коронации. Он создал царство террора, просуществовавшее до конца его дней. Норманнское королевство на Сицилии не потерпело поражения — правители отказались от него.

Однако дух его прожил еще одно поколение. Королева Констанция не присутствовала на коронации своего мужа в Палермо. Забеременев впервые в возрасте сорока лет, она была полна решимости добиться двух вещей: во-первых, благополучно родить; во-вторых, проследить за тем, чтобы это было именно ее дитя, а не чье-то еще. Она не откладывала свое путешествие на Сицилию, но ехала медленно и тогда, когда считала нужным. Констанция добралась только до маленького городка Джези, примерно в двадцати милях от Анконы, когда почувствовала родовые схватки. Там на следующий день после коронации, в палатке, воздвигнутой на главной площади, куда было разрешено входить любой матроне, желавшей стать свидетельницей родов, она произвела на свет своего единственного сына, которого день-два спустя показала на той же площади собравшимся жителям, с гордостью приложив его к груди. Об этом сыне, Фридрихе — впоследствии ему суждено было получить прозвище Stupor Mundi, «Диво мира», — мы узнаем гораздо больше в продолжении нашей истории.