Книга Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - Андрей Иванов

При этом помощь в обнаружении заговорщиков оказывали не только и не столько штатные агенты, сколько добровольцы, не получавшие жалованья за свои донесения и работавшие «скорее по призванию». Основную массу таких помощников составляли старики, женщины и дети от 14 до 15 лет[465]. Что же до военной контрразведки, то, по воспоминаниям лидеров анархического движения, ее осведомителем был каждый десятый боец в армии Н. И. Махно.

Создание столь обширной агентурной сети свидетельствует о наличии у основателей военно-контрольной службы определенных познаний о принципах работы соответствующих учреждений. Отчасти это подтверждается М. Кубаниным, по свидетельству которого в архивных документах ВЦИК содержатся сведения об организации А. Черняком (одним из наиболее активных махновских контрразведчиков) органов по борьбе со шпионажем на Юго-Западном фронте еще в начале 1918 года. А сторонники Черняка, прибывшие в распоряжение Н. И. Махно, «имели до того большой стаж в области контрразведки»[466]. Последнее утверждение вызывает некоторые сомнения, поскольку исследователь выдвигает его без каких-либо ссылок на источники, но факты косвенно подтверждают правоту автора.

Созданная при участии А. Черняка, Я. Глагзона и К. Ковалевича контрразведка не была механически скопирована ни с Особых отделов, ни с белогвардейских контршпионских ведомств, а скорее представляла собой творчески переработанный вариант военно-контрольной службы Российской империи, адаптированный к условиям партизанской войны. Однако в любом случае на начальном этапе развития движения Н. И. Махно, когда закладывались основы контрразведывательной службы, органы по борьбе со шпионажем не испытывали влияния указанных лиц.

Первые контршпионские операции были проведены махновцами еще в 1918 году в период немецкой интервенции на Украине и имели антигерманскую направленность. Именно к этому периоду относится начало террора по отношению к мирному населению, поскольку гражданские немцы стали расстреливаться махновцами по обвинению в шпионаже наравне с выявленными военными агентами. Отчасти для выполнения этого вида деятельности контрразведка была превращена в орган внесудебной юстиции, самостоятельно проводивший следствие, выносивший приговоры и приводивший их в исполнение[467]. Так военный контроль стал полностью автономным.

Несмотря на то, что в 1919 году было принято решение о создании комиссии «в целях разъяснения и улаживания всякого рода нареканий и недоразумений, с одной стороны, и контрразведывательными органами, с другой», местные отделения военно-контрольной службы, например в Мариуполе и Бердянске, оказались абсолютно независимы, получив почти неограниченные полномочия. Для утверждения смертного приговора, вынесенного контрразведкой, требовалось лишь одобрение соответствующих действий командиром воинской части махновской армии. При этом попустительство самого Н. И. Махно, нередко поощрявшего террористические акции по отношению к офицерам ВСЮР, «буржуям» и сотрудникам деникинских спецслужб, а в каждом красноармейце видевшего шпиона[468], во многом благоприятствовало развертыванию «черного» террора. По свидетельству очевидцев, в анархической контрразведке допускались «расстрелы, избиения совершенно невинных людей», и она «была ужасом» даже для сторонников Махно[469].

* * *

Ошибки, допущенные в процессе оформления организационно-штатной структуры военно-политических контрразведок противоборствующих сторон спровоцировали их трансформацию из контршпионского в террористическое учреждение. Другой важной причиной такого превращения были особенности кадровой политики противников при комплектовании данных учреждений.

Трансформация службы военной контрразведки в военно-политическую требовала привлечения к ведению данной деятельности как специалистов по борьбе со шпионажем, так и опытных работников политической полиции. Однако многие лидеры антибольшевистского движения на Юге России, среди которых был и А. И. Деникин, не доверяли бывшим жандармам и старались не привлекать их на службу[470].

В органы контрразведки стали проникать авантюристы и мошенники, не имевшие ни опыта агентурной работы, ни устойчивых моральных принципов. Они шли в контрразведку с целью наживы и грабежа, часто занимаясь фабрикацией дел, вымогательством, хищением денежных средств и реквизициями у местного населения, нередко сопровождавшимися расстрелами[471].

При этом оплата услуг контрразведчиков не соответствовала сложности их работы, а постоянные задержки выплат жалованья привели к тотальному уходу опытных контршпионских работников со службы.

Редким исключением в этом отношении были органы военного управления на Черноморском побережье Кубани, где «на кадровые должности были назначены опытные чины прежней жандармерии и полиции»[472]. Но даже несмотря на это, «то, что творилось в застенках контрразведки Новороссийска, напоминало самые мрачные времена Средневековья»[473].

Воспоминания участников антибольшевистской борьбы на Юге России полны весьма нелестных отзывов о работе контрразведывательных служб ВСЮР. В частности, вот мнение В. В. Шульгина: «Про „контрразведку“ я не могу рассказать многого… Я не был в достаточном курсе дела. Но общее у меня сложилось впечатление, что если бы ее совсем не было в Добр[овольческой] Армии, то было бы лучше», «контрразведка быстро обросла маньяками, мошенниками и бандитами, среди которых большевистские агенты плавали, как у себя дома. Порядочные люди попадали в контрразведку не густо»[474]. По словам П. Н. Врангеля, «произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением».

А вот какую характеристику сотрудникам крымских органов по борьбе со шпионажем дал генерал Я. А. Слащов: «Полковник Кирпичников, личность крайне темная, так же темно был убит за каким-то темным делом темными личностями из белых же. Полковник Астраханцев, личность тоже достаточно темная, в момент одесской эвакуации уехал из Крыма с казенными деньгами будто бы в Новороссийск с докладом, а на самом деле, скупив валюту, бежал за границу»[475]. Г. Я. Виллиам был еще резче: «деникинская контрразведка представляла собой […] что-то ни с чем несообразное, дикое, бесчестное, пьяное, беспутное»[476].