Книга Бремя богов - Александр Прозоров

Золотарев так и не понял, делали они это в честь прародителя болезней, дабы заслужить его милость – или издевались над своим извечным врагом, никогда не знающим сытости.

Лесовики не ведали алкоголя – но бесконечная череда веселья все равно вызывала у молодого колдуна ощущение некого всеобщего затянувшегося запоя. Просто удивительно, как среди всей этой безмятежности его Ласка ухитрилась сделать для мужа еще и плащ из медвежьей шкуры! Одного слоя одежды для супруга ей показалось маловато – все-таки за пределами кочевья царила зима…

– Легостай!!! Легостай!!!

Тревожный крик заставил почти всех членов племени высыпать из чумов наружу. Лесовики увидели на утоптанной вокруг общего кострища большой площадке залитого кровью мальчишку, стоящих рядом его растерянных друзей.

– Мы просто катались! – попытались оправдаться они. – Там же, где всегда! Никогда ничего не случалось! Мы не знаем, на что он напоролся!

– Легостай! – одна из женщин кинулась к раненому пареньку, обняла, приподняла. – Легостай, родной мой, ты цел?!

Но темнеющая под мальчиком лужа крови доказывала, что все очень плохо…

– Молодцы, что принесли! – Борода спохватился первым, упал на колени возле несчастного, скинул с него пояс, задрал куртку: – Снега!

Дикарки кинулись в стороны, захватили с сугробов полные горсти, принесли. Отерли залитое кровью тело, открыв рану.

Золотарев в бессилии скрипнул зубами – медицине его почти не обучали. Ведь он должен был убивать, а не спасать! Пожертвовать собой – но уничтожить повелителя оборотней. В планы братства великой Купавы спасение кого-либо не входило. Воспитанному ими воину предстоял путь только в один конец.

Человека невозможно научить всему на свете. Братство сделало выбор в пользу искусства войны, а не исцеления.

– Любый!!! – вскинув лицо к небесам, взмолилась женщина. – Любый, умоляю, помоги! Спаси моего сына! Верни ему жизнь! Любый, ты слышишь меня?! Любый, молю!

Взметнулась снежная пыль, мелькнула серая тень, на миг замерла возле одинокого истукана – и там вдруг распрямилась высокая худощавая фигура. Подняла сложенную одежду, быстро облачилась, развернулась…

Темноволосый и остроносый гость, на шее которого поблескивала серебряная бабочка с янтарной вставкой, стремительно приблизился к раненому.

– Любый! Это Любый! – пробежал меж лесовиков восхищенный выдох.

Нежданный гость опустился на колено рядом с жалобно стонущим мальчиком, накрыл кровавое пятно ладонью, чуть прищурился, замер. Дыхание Легостая стало заметно размереннее. Мужчина склонил голову набок, поднял ладонь, сжал губы – а затем подсунул руку под спину паренька. Слабо улыбнулся:

– Похоже, малыш, до весны тебе придется забыть о беготне. В ближайшие пять дней постарайся вообще не шевелиться. У тебя внутри тела очень большой шрам. Не дай ему порваться.

– Ты жив, мой родной, ты жив! – Женщина снова крепко обняла бедолагу.

Худощавый гость выпрямился и повернулся прямо к Степану:

– Как твое имя, потомок небесных духов?

– Меня зовут Старым, Любый, – ответил Золотарев.

– Странное имя для столь молодого охотника.

– Я шаман, Любый. Я стар по месту, а не по возрасту.

– Шаман? – худощавый гость покачал головой. – Судя по тому, как ты светишься, шаманом ты должен быть отличным.

– Свечусь? – удивился колдун.

– Ты этого не видишь? Жаль, – вздохнул Любый. – Но это не меняет главного. Ты ведь знаешь, что небесные духи вернулись к лесному народу, шаман? Пробовал ли ты перекинуться их потомком, прародителем куниц?

Над стойбищем повисла звенящая тишина. Даже обнимающая раненого ребенка женщина прекратила скулить.

– А должен? – с некоторым сомнением ответил Золотарев. – Мне, вроде как, и человеком оставаться неплохо.

– Человек слаб, – тихо поведал Любый. – Ему трудно защитить свой дом от славянских захватчиков, варяжских разбойников или скифских работорговцев. Дети небесных духов в образе своих прародителей быстры и почти неуязвимы, у них куда более острый слух и нюх, они успевают примчаться на помощь детям лесного народа в считанные часы, как бы далеко ни случилась беда. Только благодаря сим преображениям нам удалось принести мир, покой и соль всем народам Заволочья и совершенно избавить их от опасности рабства. Только дети небесных духов способны даровать свободу и покой всему подлунному миру!

– Трудно поверить, чтобы куница в бою оказалась сильнее лучника или копейщика.

– Пока ты сам не ощутил себя прародителем, шаман, тебе не понять, сколь огромна разница между человеческим обликом и обликом небесного духа, – покачал головой гость.

Степан неуверенно промолчал, облизнув отчего-то пересохшие губы.

– Я чувствую в тебе огромную силу, шаман рода куницы, – пристально посмотрел ему в глаза Любый. – Но я не могу раскрыть ее без твоего желания.

Золотарев опять ничего не ответил.

– Хорошо, шаман, – вздохнул гость. – Я дам тебе время подумать. Если решишься сделать шаг к новой жизни, приходи к моему дому в верховьях Выми. Я открою перед тобой новый, неведомый мир!

Любый развернулся, быстро прошел к истукану, на ходу сбрасывая одежду, внезапно рыбкой нырнул вперед, перекувырнулся через голову – и матерый серый волк сорвался с места с такой скоростью, что буквально растворился в воздухе. Лишь легкая снежная пыль, что поднялась с наста, подсказала направление, куда он умчался.

Над кочевьем повисла долгая тяжелая тишина. Лесовики смотрели кто на идола, кто по сторонам. Некоторые еле шевелили губами, произнося неслышные молитвы; девушки оглаживали меховые платья, молодые охотники во все глаза таращились на своего шамана.

– Мы благодарны тебе, конечно, Старый, что не оставил нас без своего покровительства, – наконец кашлянул Борода. – Но я бы, наверное, отозвался. Стать первопредком, вступить в войско Любого… Сие есть невероятная честь! Не каждому выпадает.

– Я еще думаю, – свистящим шепотом ответил Золотарев.

В его сознание медленно просачивался тот факт, что только что прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, стоял повелитель оборотней. Только что всего один быстрый и точный удар ножа мог избавить человечество от лютой опасности, от порабощения черным колдуном. Только что воин великой Купавы мог исполнить свой долг, свое предназначение. Сделать то, ради чего жил, чему учился. Убить главного врага цивилизации, спасти будущее!

Вот только перед этим повелитель оборотней спас от смерти обреченного мальчишку. Прямо на глазах колдуна, безо всякой корысти и не испросив никакой платы…

Наверное, именно поэтому воспитанник братства и не смог взяться за нож. Убить целителя во время лечения… Это было неправильно, несправедливо. Совершить подобную подлость Степан оказался неспособен. Все его нутро, его душа и разум воспротивились подобному поступку – и Золотарева «переклинило». Присланный из будущего убийца словно бы забыл, что повелитель оборотней подлежит уничтожению – на все то время, пока Любый находился перед ним.