Книга Карибский кризис. 50 лет спустя - Дмитрий Язов

Эти средства могут быть уничтожены США, но не все. Достаточно четверти, даже одной десятой того, что было бы поставлено, чтобы бросить на Нью-Йорк одну-две ядерные ракеты, и там мало что останется. Атомная бомба, сброшенная США на Хиросиму, имела мощность в 20 тысяч тонн взрывчатки. А нашу бомбу в миллион тонн еще никто не проверил на себе. Но по нашим испытаниям было известно, что разрушения производятся колоссальные. Я не говорю, что все бы там погибли. Нет, не все бы погибли, но трудно сказать, сколько не погибло бы. Одним словом, ученые и военные, которые имеют отношение к атомному оружию, хорошо себе все это представляют. Думалось, что это сможет удержать США от военных действий. Если бы сложилось так, то было бы неплохо: получилось бы в какой-то степени „равновесие страха“, как Запад это сформулировал…»

Через неделю, как пишет Н. С. Хрущев, Политбюро ЦК КПСС вновь собралось в полном составе для обсуждения вопроса о размещении ракет под боком у Вашингтона. Советский лидер вновь изложил свои доводы и соображения в пользу этого шага: «Я-то был против войны. Но если жить только под давлением боязни и в том смысле, что всякая наша акция в защиту себя или в защиту наших друзей вызовет ракетно-ядерную войну, – это, следовательно, означает парализовать себя страхом. В таком случае война возникнет наверняка».

Так ли происходило все, как это описывает Н. С. Хрущев? На этот вопрос сегодня уже вряд ли кто даст однозначный ответ. Не исключено, что сами американцы своими заявлениями подтолкнули советского лидера к такому решению. Хочу привести один малоизвестный факт. Выступая 2 января 1961 года на приеме в кубинском посольстве в Москве, Н. С. Хрущев дословно заявил следующее: «Тревожные вести приходят сегодня с Кубы, вести о том, что наиболее агрессивные американские монополисты готовят прямое вторжение на Кубу. Более того, они стремятся представить ситуацию таким образом, будто на территории Кубы Советский Союз планирует установить или уже разместил свои ракетные базы. Хорошо известно, что это наглая ложь. На Кубе нет советской военной базы».

Может быть, идею создания советской военной базы на Кубе ему подсказал кто-нибудь из военных. Хотя не исключено, что все было именно так, как описал советский лидер. По крайней мере, такое неординарное решение вполне соответствовало характеру и складу личности самого Никиты Сергеевича.

Одно очевидно. Принятие решения об отправке ядерного оружия и средств его доставки на Кубу было процессом чрезвычайно сложным и ответственным. Малейшая случайность, трагический инцидент, необдуманный шаг были чреваты такими последствиями, о которых, наверное, советские лидеры тогда еще и не подозревали. Мне кажется, только после драматических событий октября-ноября 1962 года и советская, и американская стороны окончательно осознали, что оказались на краю ядерной пропасти, атомного армагеддона.

А события тем временем развивались в соответствии с логикой советско-американского противостояния, кризис набирал обороты…

Проблема размещения советских ядерных ракет на Кубе предусматривала предварительную проработку нескольких важнейших аспектов политического, военного и военно-технического характера.

Во-первых, международно-политическое обеспечение этого шага. Вопрос состоял в том, насколько опасным может быть это решение для Советского Союза, для мира в целом. Как оценит этот шаг руководство США, которое рано или поздно неизбежно узнает о размещении ядерных ракет у себя под боком? Как оценит мировая общественность такой шаг СССР? Повредит ли этот шаг международному имиджу Москвы, выступающей за мир во всем мире?

Куба, бросившая вызов самой мощной империалистической державе мира – США, объективно стала стратегическим союзником Советского Союза в Западном полушарии. Политическое руководство СССР исходило из неизбежности военного вторжения США на Кубу, причем в ближайшее время. Задача состояла в том, чтобы в кратчайшие сроки создать мощную и эффективную оборону Острова свободы, что невозможно было сделать стандартными средствами и методами. Размещение на Кубе советского ракетно-ядерного оружия идеальным образом способствовало решению этой задачи.

Советский Союз, следуя логике непримиримого идеологического и военно-политического противостояния Вашингтона и Москвы в эпоху холодной войны, не мог не прийти на помощь Кубе. Классическая формула «враг моего врага – мой друг» действовала с неумолимой силой. За судьбой Кубы и ее борьбой с США внимательно следили во всех уголках мира. Вопрос стоял так: или Вашингтон «наведет свой порядок», стерев Кубу с политической карты мира, или Москва окажет Гаване такую поддержку и помощь, которая гарантирует безопасность последней. Советское политическое руководство понимало, что от ответа на этот вопрос зависела привлекательность социалистической, советской модели развития для стран третьего мира.

Таким образом, любые шаги, самые неординарные и нестандартные (а скрытное размещение на острове советских ядерных ракет как раз и было таким шагом), считались в Москве допустимыми, целесообразными и необходимыми.

Решение о размещении ядерных ракет на Кубе было необходимо, естественно, согласовать с руководством самой Кубы. Именно для этих целей в середине мая 1962 года в Гавану было решено направить советскую делегацию в составе Ш. Р. Рашидова, С. С. Бирюзова, А. И. Алексеева, генералов С. Ф. Ушакова и П. В. Агеева. Маршал С. С. Бирюзов, незадолго до того назначенный главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения, был главным переговорщиком с Фиделем Кастро и его соратниками.

Во-вторых, отправка ядерных ракет на Кубу ставила перед советским военно-политическим руководством проблему допустимости и возможности применения ядерного оружия.

В Москве исходили из объективной реальности: в США действовала стратегия «массированного возмездия», в соответствии с которой Вашингтон оставлял за собой право применять ядерное оружие – естественно, против СССР – в любое время и в любых условиях. Шла ожесточенная холодная война…

В определенном смысле ответ Москвы на эту стратегию был адекватным. В Программе КПСС, принятой на XXII съезде партии в 1961 году, допускалось применение ядерного оружия. Более того, в ней указывалось на неизбежность поражения «всей системы капитализма» в результате войны. Советская военная теория активно разрабатывала вопросы ведения военных действий в условиях широкомасштабного применения ядерного оружия. Другими словами, советское военно-политическое руководство на рубеже 50-60-х годов XX века не только допускало применение ракетно-ядерного оружия для достижения политических целей, но и делало ставку на него как фактор сдерживания возможной агрессии со стороны США.

В-третьих, существовала проблема легитимности размещения ядерного оружия за пределами национальной территории. У политического руководства нашей страны этот вопрос никаких сомнений не вызывал. Соединенные Штаты к тому времени уже разместили в Европе и Турции 105 ракет «Юпитер» с дальностью полета 3 тысячи километров, поэтому идея размещения советских ракет в странах Восточной Европы неоднократно обсуждалась задолго до рассматриваемых событий. Еще в 1959 году два ракетных дивизиона 72-й инженерной бригады РВГК в составе 12 ракет Р-5М с ядерными головными частями были скрытно размещены на территории ГДР и около шести месяцев несли там боевое дежурство. Первая советская баллистическая ракета средней дальности Р-5, созданная в 1956 году, имела стартовую массу около 30 тонн и дальность полета 1200 километров.