Книга Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947 - Франц фон Папен

В сентябре 1925 года Секта посетил Чичерин, что было своевременно отражено в прессе. Когда вскоре после этого Сект был вынужден подать в отставку, известный социал-демократ Шейдеман разразился в рейхстаге страстными нападками на рейхсвер за его «секретные связи» с Москвой. Это было чисто политическое обвинение, придавшее всему делу гораздо большее значение, чем оно того заслуживало.

Вирт, в своей второй ипостаси министра финансов, также предоставил деньги для финансирования того, что стало известно под названием «черного рейхсвера». «Черный рейхсвер» был сформирован во время французской оккупации Рура, когда он мог бы пригодиться для противодействия возможному наступлению французов из демилитаризованной зоны по Рейну на Берлин. Члены распущенных добровольческих отрядов, организации «Stahlhelm»[45] («Союз старых товарищей») и социалистических групп «Reichsbanner»[46] обеспечили эти резервные силы рейхсвера личным составом. Их создание являлось нарушением Версальского договора, но перед лицом опасности польского вторжения, незаконной оккупации Рура (против которой протестовала Великобритания) и угрозы Пуанкаре отправиться маршем на Берлин предполагалось, что право на самозащиту имеет преимущество перед запретами мирного договора. Формирование «черного рейхсвера» составило важную статью обвинения на Нюрнбергском процессе. На деле это была скромная попытка усилить рейхсвер несколькими тысячами человек и обеспечить нечто вроде пограничной обороны против поляков.

Оказалось очень легко забыть отчаянное внутреннее положение Германии того времени. Денежное обращение рухнуло, в Саксонии образовано коммунистическое правительство, социалисты ведут яростную политическую борьбу против стотысячного рейхсвера, а коммунисты не прекращают попыток незаконного захвата власти. Я посвятил тогда все свое время попыткам уговорить свою партию согласиться на некоторое усиление сухопутных сил и держал Секта в курсе своих действий. Когда в сентябре 1923 года пассивное сопротивление в Руре провалилось и Палатинат[47] попытался отделиться от рейха как часть новой Рейнской республики, социалистический президент Эберт приказал рейхсверу восстановить законность и порядок в двух других охваченных волнениями областях – Саксонии и Тюрингии. В конце октября баварское правительство приказало 7-й дивизии, расквартированной на его территории, перейти из подчинения рейха в свое подчинение. Сект направил депешу ее командиру, генералу фон Лоссову, в которой писал: «Результатом такого шага может быть только распад рейха».

Я узнал об этом документе только много лет спустя, хотя сам послал тогда Секту отчаянное послание, в котором просил его сделать все возможное для сохранения единства страны. Простейшим шагом, предлагал я, будет для него возглавить новое правительство в качестве единственного человека, способного исправить положение. Но он, после того как Эберт вручил ему неограниченные административные полномочия, так же противился идее установления военной диктатуры, как и предложению стать канцлером. Баварский инцидент, как и путч Гитлера, был подавлен без дальнейшего вмешательства армии. Тем не менее по-прежнему остается открытым вопрос о том, как дальше развивались бы события в Веймарской республике, если бы человек столь цельный и наделенный такими способностями, как Сект, взял тогда бразды правления в свои руки. Я помню, как некоторое время спустя я подошел к нему и спросил, почему он отказался сделать это, и он повторил мне фразу, которую только что сказал Эберту: «В Германии есть только один человек, способный организовать путч, и этот человек – я. Aber die Reichswehr putscht nicht!»[48]

Я всегда сожалел, что в этот критический момент нашей истории Сект не решился внести порядок и твердую власть в хаос, царивший в наших внутренних делах. Даже те круги во Франции, которые видели в нем представителя старой Германии – генерала, жаждущего мести, – и делали все, чтобы осложнить его положение, теперь должны были признать, насколько лучше было бы, если бы задача организации работоспособной демократии была поручена человеку, вся природа которого восставала против диктатуры и войны. С его твердой рукой на руле нервный центр Европы смог бы избежать того развития событий, которые имели столь трагические последствия.

Падение Секта было вызвано политическим казусом. Он пригласил старшего сына бывшего кронпринца принять участие в военных маневрах. Это послужило для партий левого толка поводом к крикам о «монархической реакции» и утверждениям, что республика находится в опасности. Социалисты, а со своей стороны и национал-социалисты сильно опасались неослабевающей привязанности германского народа к монархии. В 1943 году нацисты сочли необходимым отнять офицерские чины у всех служивших в армии представителей королевских и княжеских фамилий. Такой человек, как Сект, монархист по убеждению, никогда бы не стал участвовать в политических переворотах. Но Гесслер, который был министром обороны в то время, когда Сект был главнокомандующим, посчитал свои позиции поколебленными этим «делом принца», и Секту пришлось уйти в отставку.

Мнение Секта о Шлейхере приведено в написанной генералом Рабенау[49] биографии, которая, возможно, неизвестна за границей. Сект считал свою опалу делом рук Шлейхера. В начале 1926 года Шлейхер убедил Гесслера создать под непосредственным контролем министерства политический отдел и назначить его начальником себя самого. Им, как видно, двигало желание устранить Секта с политической арены, а затем, при первой возможности, нейтрализовать его. Рабенау цитирует замечание Секта о том, что дело «Черного рейхсвера» не предоставило подходящего повода для этого, поскольку сам министр был глубоко в нем замешан. Но Шлейхер, по-видимому, активно стремился устранить человека, влияние которого в армии уступало только влиянию Гинденбурга и который был опасным соперником в борьбе за пост канцлера. 5 июня 1932 года Сект отметил в своем дневнике по поводу приближавшихся выборов в рейхстаг: «Голосовать за Шлейхера после всего происшедшего будет на самом деле чересчур».

В кайзеровской Германии в голову не могло прийти ни офицеру, ни гражданскому лицу рассматривать армию как инструмент внутренней политики. Даже после введения воинской повинности армию никогда не использовали в подобных целях. В революцию 1848 года она просто осуществляла защиту личности суверена. До 1918 года политика считалась делом правительства и парламента, а исполнительная власть принадлежала по последнему счету полиции. После войны картина совершенно изменилась. Революционное правительство Эберта и Шейдемана не имело среди народных масс никакого авторитета. Мятеж спартаковцев удалось подавить только с помощью добровольческих отрядов и наспех сформированных частей новой стотысячной армии. Когда в 1923 году положение стабилизировалось, Сект был первым, кто настаивал на нейтралитете армии в вопросах политики. Это оказалось непростой задачей, поскольку как левые, так и правые партии стремились превратить рейхсвер в инструмент, который служил бы их собственным интересам. Организация армии опирается прежде всего на сильные офицерские и унтер-офицерские кадры. Единственный имевшийся после войны в Германии личный состав был воспитан в традициях кайзеровских времен. Большинство офицеров имели консервативные склонности, а их идеологические пристрастия, естественно, оказывались ближе к партиям правого направления. В виде контрмеры находившиеся у власти левые потребовали проведения «демократической реформы» в вопросах комплектования армии. Эти противоречия приобрели еще большую остроту в период подъема нацистского движения. Многие молодые офицеры, которым претила партийная работа, были увлечены динамизмом нацистов.