Книга Без права на ошибку - Элла Рэйн

— Раз уж речь зашла о кастовой системе империи, — адепт Дольний поднялся со своего места, — поясните, профессор, с чем она связана? Я спрашиваю, чтобы не попасть впросак, так как учился в Дальнем Королевстве и большую часть своей недолгой жизни провел там. Мой отец — второй посол в императорской миссии. Касты в империи также связаны с социальным и материальным положением, как и в Дальнем Королевстве?

— Нет, адепт. Касты в империи связаны совершенно с другим принципом — восприятия окружающего мира. Материальный и социальный статус в нашем случае значения не имеет. Здесь мы как раз переходим к третьему мозгу. Он самый молодой из рассматриваемых, его возраст около трех миллионов лет. Это визуальный мозг или неокортес, охватывающий левое и правое полушария. Он — наш рассудок, отвечающий за умозаключения, способность к анализу и познавательные процессы. Именно с помощью визуального мозга мы может представить все, что только пожелаем. И именно им мы оперируем, когда останавливаем внутренний диалог, так как неокортес та еще словоблудилка — подумать только, шестьдесять тысяч мыслей за сутки! Эмоциональный мозг также тесно связан с визуальным, и если он будет доминировать, то растратит психические силы неокортеса на решение задач, не имеющих ничего общего с нами. Нужно запомнить, адепты, неокортес составляет восемьдесят процентов массы всего мозгового вещества, и присущ он только человеку. Он — сосредоточие человеческого интеллекта, владеть которым в состоянии только маг. В визуальном мозге заложены безграничные возможности, и он управляет телепатическими и экстрасенсорными способностями, а высшей формой является интуиция. Что такое интуиция? — развернулся профессор к адептам, и взгляд остановился на Георге Норберте.

— Интуиция — это возможность считывать информацию из многомерного мира, окружающего нас, — четко ответил адепт.

— Прекрасно, юноша! — кивнул лорд. — Адепты, запишите слова одного из мыслителей древности: «Мир преобразуют те, кто смог преобразовать себя, зная, что величайшее мастерство начинается с контроля ума. Когда ум становится послушным слугой человека, весь мир ляжет у его ног». Разъяснять нужно или сами поймете, о чем идет речь?

— Мы, кажется, поняли, профессор, — раздался голос Гемона Плинфа, — на данный момент наша главная задача — разобраться в материале, и будем двигаться дальше.

— Правильно, адепт, разберитесь в лекции и подберите к семинару примеры, показывающие, где работает тот или иной мозг, заодно и с кастами разберетесь, — объявил лорд Тиберий и добавил, — спасибо за работу, на сегодня все.

— Мда, чем дальше в лес, тем прожорливее комары, — бормотал адепт Плинф, когда мы покидали аудиторию, — у профессора такие сложные дисциплины. Я думал, что все закончится магической философией, но психология… жестоко.

— Не бухти, Гемон, тошно и без тебя, — вспылил его одногруппник, — вечером занимаем факультетскую гостиную и разбираемся с домашним заданием.

* * *

Семестр был в самом разгаре. Раз в неделю меня приглашали в кабинет ректора, где я помогала подготовить документы, которые затем подписывал принц Птолемей, их доставляли для этого в столицу. Его служебные обязанности не позволяли часто появляться в Академии, и вместо обещанного посещения раз в две недели, он появился всего один раз за три месяца.

Каждую неделю я посещала кухню, шеф-повар запретил помогать, достаточно того, что меня обязали снимать пробу с блюд и подписывать меню. Сидя в углу, чтобы не мешать, я смотрела за тем, как Элиза внимательно наблюдала за действиями Бохуса, а затем, получив разрешение, присоединялась к кулинарному волшебству. Велинка колдовала над выпечкой и делилась со мной последними новостями из жизни Фоксвиллиджа. Дядюшка Прокоп ставил передо мной бокал с травяным чаем и вазочку с земляничным вареньем, предлагая подкрепиться.

— Как в старые времена, — подшучивал он, — наша Виданка-хулиганка в Академии безвылазно находится.

— Ага, Академия — дом родной, — отвечала я, понимая, что он совсем не желает обидеть меня, а просто радуется, что все в порядке.

Все старшекурсники были погружены в учебу и свои дела, а я по вечерам, выполнив свои задания, вместе с Алисой и Патриком навещала бабушку и профессора, а потом допоздна занималась следственными версиями по нескольким делам. Раннее утро каждого третьего дня было отдано эльфийской магии.

Перед магической геополитикой я решила зайти в буфет, обед был давно, до ужина нескоро, а есть хотелось так, что я не выдержала. Буфет в главном учебном корпусе работал допоздна, в нем всегда были если не адепты, так аспиранты или магистры с профессорами, задерживавшиеся до позднего вечера в своих аудиториях. В буфете я увидела некоторых юношей, которые, как и я, занимались на спецкурсе. Взяв тарелку сытного салата и чашку зеленого чая, я заняла место за столиком и только приступила к трапезе, как ко мне подошел адепт Сектус Дольний. На первом своем посещении спецкурса новичок возмутился тем, что мне разрешили заниматься вместе с юношами. И хотя одногруппники объяснили, что он не первый, кто не понимает такой поблажки, успокоился, только натолкнувшись на тяжелый совиный взгляд профессора.

— Привет, адептка Тримеер, ты не будешь возражать, если я сяду за твой столик? — поинтересовался он и поставил свой поднос, усаживаясь напротив меня. — Меня попросили передать тебе привет.

— И кто, если не секрет? — спросила я, не глядя на него.

— Леди Шарлотта Винтерс, — торжественно произнес и таким тоном, что у меня сложилось впечатление, будто адепт ждал от адептки Тримеер умилительных слез в глазах и счастливой улыбки, а получилось все наоборот.

— Спасибо, а откуда Вы знаете леди Винтерс? — скучно спросила я, наблюдая, как исчезает пиитет и появляется удивление на его лице.

— Так неудивительно, я ее дальний родственник. Моя мать, она родом из Дальнего Королевства, приходится леди Винтерс кузиной, — ответил он, и задумчиво делая глоток кофе из чашки, уточнил, — ты повела себя так, будто привет получила от профессора Тиберия, на лекции которого мы вчера были. Еще скажи, что тебе неприятно было услышать о том, что леди Шарлотта помнит леди Тримеер.

— У меня другой вопрос: зачем она меня помнит? — съязвила я. — Знаешь, как-то мало верится в совпадения, но чего-то подобного я ожидала со дня на день, и это произошло.

— Да? Ну, тебе видней, конечно, — согласился адепт и спросил, — ты на предстоящих выходных чем будешь заниматься? Тебя можно пригласить в Фоксвиллидж выпить чаю? А может, в театр? В столице несколько хороших спектаклей идут на разных площадках, заодно и с дядей повидаешься.

— Адепт Дольний, давай договоримся, чтобы впоследствии тебе не приходилось попадать впросак: приглашать меня никуда не нужно. У меня своя жизнь, а у тебя — своя. Мы занимаемся на одном спецкурсе и еще паре дисциплин, за их пределами никакого общения, кроме «здравствуй», «до свидания» и «как дела?», — предложила я и, докончив салат, приступила к чаю.

— Адептка Тримеер, а что, так много желающих сделать тебе предложение руки и сердца, что ты заранее претендентами раскидываешься? — ухмыльнулся он, а глаза неприятно блеснули. — Значит, тетушка права, ты не совсем человек, даже больше, ты не человек.