Книга Похищенное дело. Распутин - Эдвард Радзинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подарок – это его изречения, сказанные во время встреч в доме Ани, которые царица потом старательно заносила своим изящным почерком в эту тетрадь. Лохтина ее многому научила, и она уже сама могла переводить его отрывочные заклинания в нормальную речь.
Большинство записанных царицей поучений – о несправедливых гонениях праведника и о пользе этих гонений для души: «Господи, как умножились враги мои!.. Многие восстают на меня… В гоненьях Твой путь. Ты нам показал крест Твой за радость… Дай терпение и загради уста врагам…» И опять, как заклинание: «Душа моя, радуйся гонениям… рай построен для изгнанников правды…»
«В гоненьях Твой путь», – уже через несколько лет Аликс будет повторять это в Ипатьевском доме… А пока ей все чаще кажется, что она воочию видит евангельские сцены. Видит поношение пророка…
Она спасет! Она заградит! Она умеет бороться!
И нянька Вишнякова, и фрейлина Тютчева, несмотря на благожелательность Николая, расстались с должностями. Детская вновь стала безраздельным царством Аликс. Теперь она могла хоть изредка тайно приводить туда «Нашего Друга», чтобы он лечил ее бедного мальчика и помогал ее дочерям, когда они хворали.
И, может быть, тогда Распутин понял удивительный закон – чем сильнее наступают его гонители, тем жестче будет отпор царицы, тем быстрее они исчезнут из дворца.
И тем прочнее будет его положение…
Но Аликс видела: Ники нервничает, ибо все время недовольны его мать и большая Романовская семья. Великий князь Константин Константинович писал в дневнике: «Она (вдовствующая императрица. – Э. Р.) в отчаянии, что они продолжают тайно принимать юродивого Гришу».
«Нашему Другу» необходимо было на время покинуть Петербург. Но отослать его в Покровское означало – уступить врагам. Аликс не умела уступать… И было решено: Распутин, как и должно «Божьему человеку», уедет в странствие, повидать самые дорогие для всякого христианина места – Святую землю. Это – награда за все, что он сделал для Семьи. За все гонения, которые он претерпел.
И Распутин в группе русских паломников отправляется в Иерусалим.
Пусть пока улягутся страсти…
«Второе я» императрицы
Из дневника Николая: «4 июня… после обеда мы имели удовольствие видеть Григория после того, как… он вернулся из Иерусалима».
Его впечатления от паломничества в Иерусалим были изданы под названием «Мои мысли и размышления». Филиппов показал в «Том Деле»: «Брошюра издана мною… я не исправлял и не сглаживал афоризмов Распутина и передал их дословно». Однако это не значит, что Распутин сам написал эту книгу – полуграмотному мужику было физически невозможно осилить такой объем текста. В будущем он с трудом будет царапать чудовищными каракулями свои знаменитые записки к министрам – записки всего в несколько слов.
Так что Филиппов «дословно» издал текст, который кто-то записал со слов Распутина. Но прежде чем выяснять, кто это был, послушаем голос мужика – восторженную распутинскую речь:
«Безо всякого усилия утешает море. Когда утром встанешь, и волны говорят, и плещут, и радуют. И солнце на море блистает, тихо-тихо поднимается, и душа человека забывает все… и смотрит на блеск солнца… Море пробуждает от сна сует, очень много думается, само по себе… Боже, дай тишину душевную… На море временная болезнь, на берегу же всегда такая волна… На море всем видна болезнь, а на берегу никому неизвестна – бес душу смущает. Совесть – волна, но какие бы ни были на море волны, они утихнут, а совесть только от доброго дела погаснет…»
Сбылась мечта мужика, казавшаяся неосуществимой: он увидел Его город и Его гроб.
«Что рекý о той минуте, когда подходил ко Гробу Христа… И такое чувство в себе имел, что всех готов обласкать, и такая любовь к людям, что все кажутся святыми, потому что любовь не видит за людьми никаких недостатков. Тут у Гроба видишь духовным сердцем всех людей…»
Но он знает: далее – молчание, далее – Тайна, и должны закрыться уста, охраняя великую минуту встречи с Гробом Господним: «Боже, что я могу сказать о Гробе! Только скажу в душе моей: „Господи, Ты сам воскреси меня из глубины греховной…“». Представим себе его магнетические глаза, наполнившиеся слезами, когда он рассказывал о Святой земле (ибо, как истинный актер, он видел то, о чем говорил), и внимавших ему потрясенных «царей»…
«О, какое впечатление производит Голгофа!.. С этого места Матерь Божия смотрела на высоту Голгофы и плакала, когда Господа распинали на кресте. Как взглянешь на это место, где Матерь Божия стояла, поневоле слезы потекут, и видишь перед собой, как это было. Боже, какое деяние свершилось! И сняли тело, положили вниз. Какая тут грусть и какой плач на месте, где тело лежало! Боже, Боже, за что это? Боже, не будем более грешить. Спаси нас своим страданием…»
Ники и Аликс, так никогда и не побывавшие на Святой земле, увидели ее глазами Распутина. И через несколько лет, готовясь к своей Голгофе, будут вспоминать его рассказы.
Итак, вернемся к тому, что сам Распутин эту книгу написать не мог. И Лохтина ни слова не говорит о своей работе над этим произведением – впрочем, когда-то записанные ей дидактические строки слишком отличаются от вдохновенного текста, который так похож на удивительное «Житие опытного странника»… Видимо, в обоих случаях у Распутина был один и тот же соавтор, способный запечатлеть на бумаге гипнотическую силу его речи.
Об этом соавторе говорит Филиппов: «Корректура книги сделана Государыней».
Конечно! Та, которая записывала, – и правила корректуру!
Только царица с ее блестящим литературным даром (перечитаем ее письма) смогла в полной мере передать то, что он рассказывал. И думаю, она работала не одна, а вместе с неразлучной Подругой, так же обожавшей писать. Для царицы эта работа – прикосновение к мистическому, сокровенному. Для Подруги – еще большее единение с Аликс.
Но и по возвращении Распутин не мог жить спокойно. Поток поношений против него не прекращался. И опять он диктовал «маме» в тетрадь свои поучения о претерпевших за правду…
Аликс была в ярости. И в конце 1910 года царь пишет резкую записку премьер-министру с требованием пресечь газетную кампанию против Распутина. Но Столыпин попросту проигнорировал царское распоряжение, и травля продолжалась.
Премьер сам готовил решительную атаку. Хотя его попытка устроить официальную слежку за Распутиным и не удалась, секретная агентура Столыпина работала исправно – сведения о Распутине собирались. И в начале осени 1911 года премьер отправился с докладом к царю.
Об этом эпизоде в «Том Деле» есть важнейшие показания Сазонова: «Интересна его (Распутина. – Э. Р.) борьба со Столыпиным, о которой я в дальнейшем рассказываю со слов самого Распутина. Столыпин требовал от царя удаления Распутина. Он принес на доклад дело департамента полиции о Распутине и доложил все, что ему известно компрометирующего… и о том, что он, к великому соблазну общества, ходит в баню с женщинами. На что Государь ответил: „Я знаю, он и там проповедует Священное Писание“… И после доклада приказал Столыпину выйти вон, а доклад бросил в камин… Вот почему за месяц до смерти Столыпина я знал… что его участь решена. Сопоставьте с этим такие мелочи, как то, что на киевских торжествах Столыпину не была предоставлена более или менее приличная и удобная квартира, не был дан автомобиль и т. п.»
