Книга Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни - Норман Оллестад

Я тоже начал скользить и свободной рукой наощупь схватился за дерево, пробивавшееся из скалы.

Над сапогами Сандры вился пар. Туман поглотил ее голову, затем туловище и, наконец, ноги. Она снова выкрикнула мое имя, и звук эхом прокатился в тумане.

«Ты слишком далеко протянул руку. Как же ты мог? – выговаривал я себе жестким тоном Ника. – Ты не смог удержать ее, а она была прямо над тобой. Почему ты рванулся так далеко вперед?»

Уцепившись за ветку дерева, я весь сжался под градом упреков, бомбардировавших мой мозг. Моя вторая рука повисла над воронкой – хилая веточка, бесполезный прутик. Я застыл на месте. Неудача буквально придавила меня к земле.

Я должен искупить свою вину, быстро добраться до Сандры. Я сдвинулся с места и тут же поскользнулся, но успел ухватиться за дерево. Скольжение замедлилось.

Я пошел по следу крови, покрывавшему раструб воронки. Снежная нить, идущая вдоль скальной стены, наконец, исчезла, и меня затянуло в воронку. На левой стороне лед был на миллионную долю мягче, и я двигался даже быстрее, чем раньше.

Без Сандры наперевес спускаться было намного проще. У меня появился шанс успеть до темноты.

Я резко отогнал от себя видение: Сандра поскальзывается, я подставляю ей плечи, останавливая падение, и это повторяется бесконечно.

Ледяная стенка воронки отнимала у меня все силы. Я полностью сосредоточился на ежеминутных решениях, заглушая мысль о своей чудовищной ошибке и последовавшим за ней постыдным чувством облегчения. В какой-то момент туман сгустился настолько, что я оказался в самом центре воронки. Лед там был чуточку тверже, и мне пришлось еще больше усилить концентрацию. Я решил, что пытаться выбраться из центра воронки слишком рискованно.

Довольно долго я пробирался по кровавому следу. Я уже понял, что без ледоруба (или, на худой конец, перчаток) рано или поздно потеряю сцепление со льдом, а здесь нет ни деревьев, ни камней, которые могли бы меня спасти. Да, я мог сорваться со скалы, или удариться о ствол при падении, или налететь на дерево у подножия спуска. Но пока что вот он я – на сотни метров ниже места катастрофы, и все еще жив, все еще в сознании. «Это же фруктовая водичка», – сказал я себе.

Постепенно воронка мелела, углубление шло на убыль, и я выбрался из нее на твердую снежную корку. Я оказался на той же стороне ската, по которой мы двигались все это время, до того как нас затащило в воронку. Хотелось пить, и я решил передохнуть несколько минут и поесть снега. Заметил, что костяшки пальцев на обеих руках содраны до костей. Боли не было. Я слишком замерз, чтобы ощущать боль. Глотал снег, пока не утолил жажду, а затем снова двинулся вниз.

Кровавый след оборвался у древесного ствола. Это было первое большое дерево, встретившееся мне с начала спуска. Я огляделся в поисках Сандры. Окликнул ее. Ответа не было. От прилива адреналина, который гнал меня найти ее и искупить свою вину, я почувствовал дурноту. Я метался туда-сюда, заглядывая под пелену тумана и пытаясь стряхнуть с себя тошнотворный стыд.

Затем я снова осторожно двинулся вниз, стараясь думать не о своей ошибке, а о льде. Я рассчитывал, что склон станет более пологим, но круча казалась бесконечной, и переживал я только из-за этого.

Вдруг я снова увидел красные полосы на снегу. Сандра стукнулась о дерево, которое осталось наверху, и пролетела дальше. Снова зашевелился стыд, но его пересилила необходимость следить за спуском.

* * *

Горизонтальная полоса мягкого снега вела поперек склона, прочь от воронки, к другому каменистому бортику. Такая твердая поверхность была слишком большим искушением для моих рук и ног, и я поднялся по ней выше, к группе деревьев, растущих из скалы. По снежному валу взобрался на плоский камень. Обхватив ствол руками, с трудом встал на ноги, онемевшие до кости. От деревьев отражался свет, и было очень здорово вырваться из серой пелены и ощутить рядом что-то живое, подержаться за него и получить от него силу.

Каменистый хребет дугой уходил в туман. В просвете между гребнем тумана и пеленой облаков, меж двух слоев серого, виднелась крыша. Она приблизилась, но я все еще находился страшно высоко. Отсюда, с более низкой точки, стало очевидно, что массивный хребет слишком велик, чтобы я мог на него взобраться. Придется искать проход через ущелье. А вдруг там и нет никакого прохода? Ноги у меня задрожали. Я попытался набрать в легкие воздух и представил, как застреваю в темном ущелье и скребусь по каменным стенкам, пытаясь выбраться.

Я поглядел наверх, словно надеялся опять увидеть вертолет. Но если уж они не заметили меня, когда пролетали прямо над моей головой, а туман был совсем легкий, то сейчас, под этим свинцовым пологом, не было вообще никаких шансов. Вершины и долины, изрезанные ущельями и покрытые густыми лесами, простирались на многие километры, а я был лишь затерянной посреди них песчинкой.

Обхватив ствол обеими руками, я повис на нем и опустился на скальный хребет. Я знал, что под ногами у меня – мягкий снег, и, отпустив дерево, начал спускаться по снежному валу, ведущему к скату.

«Двигайся быстрее. Время уже позднее, – подгонял я себя. – Нельзя, чтобы темнота застала тебя наверху». Тут я уперся ногой в участок твердой корки и – вжиииих! – упал на живот. Свитер задрался до груди, я пропахал лед животом. Перевернулся на спину и попытался вдавить подошвы в лед, но они лишь оттолкнулись от непробиваемой корки. Я с ревом перевернулся обратно на живот, чиркнув по льду.

Нужно найти мягкий снег!

Я покатился на животе в поисках мягкой поверхности и задел коленом за верхушку сугроба. От резкой остановки меня подбросило в воздух, и я упал на землю головой вперед. Я вспомнил, как ударилась о дерево Сандра, и прижался к краю, отчаянно ища более мягкий снег.

Меня несколько раз крутануло. Кружилась голова, я то и дело терял сознание. Я почувствовал, что лед подо мной чуть подтаял. Я инстинктивно вонзился в него ладонями, втянул живот и начал тормозить бедрами и ногами. Тормозной путь оказался очень-очень длинным. Так останавливается машина с лопнувшим колесом. Ободранный, весь в синяках, я наконец замер на льду.

Глава 24

В пятницу мы поехали…

…к Большому Элу. Он был юридическим партнером и хорошим другом отца. Предполагалось, что к нашему приезду он будет готов отправиться с нами в Тахо, где мне предстояло участвовать в скоростном спуске. Отец сказал, что если я попаду в первую тройку, это увеличит мои шансы на участие в чемпионате Южной Калифорнии, до которого оставалось всего полтора месяца. Мы вошли без стука и обнаружили Эла на полу в гостиной, в одном белье – он занимался йогой. Он был высоченный, как баскетболист, с гигантскими ступнями. У него были рыжевато-русые волосы и густые брови и борода того же оттенка. Отец поддразнил Эла: сказал, что тот находится в йоговском трансе, и сделал вид, будто заслоняется от яркого

света.

– Твоя аура прямо ослепляет! – воскликнул он.

Эл не обратил на него внимания и, не открывая глаз, методично дышал через нос.