Книга Дневник гауптмана люфтваффе - Гельмут Липферт

Мои пули, должно быть, повредили его управление, потому что он продолжал оставаться в пологом левом вираже, и я приближался к нему сзади. Через доли секунды мои снаряды врезались в его фюзеляж. Я отвернул и пролетел очень близко от самолета. Именно в тот момент он взорвался. Горящие части рухнули на землю, а я в своем «сто девятом» ощутил всю силу взрыва. Это была моя последняя победа, одержанная в ходе вылетов из Стрыя, потому что 25 июля мы перелетели в Милек[112], а три дня спустя — в Краков. Это ознаменовало начало еще одного «сухого» периода. Контактов с противником было мало, да и чего можно было ожидать почти в 100 километрах от линии фронта. Победу, которую я, в конце концов, одержал 2 августа 1944 г., никто не смог подтвердить, так что ее тоже можно рассматривать как «пустой номер».

В Кракове произошло одно знаменательное событие: между двумя вылетами я женился. Но подробнее о сопутствующих этому обстоятельствах — потом. Хотя об одной вещи необходимо упомянуть. В то время Захсенберг возвращался из отпуска. Он подошел к посту охраны и спросил часового: «II./JG52 базируется здесь? Лейтенант Липферт здесь?» Часовой ответил, что упомянутое подразделение находится здесь, но что тут нет никакого лейтенанта Липферта. Есть гауптман Липферт, который накануне женился. Друг Хейнц был ошеломлен: «Липферт — гауптман и женился? Нет, этого не может быть, он был в общем-то достаточно нормальным».

В течение тех трех месяцев, пока Захсенберг был в госпитале, восстанавливаясь после своего «нервного срыва», мне было присвоено звание гауптмана и я получил Рыцарский крест.

Из Кракова мы перебазировались в Радом, оттуда — в Мжураво, а затем снова в Краков. 21 августа мы поднялись в воздух, чтобы совершить длинный перелет через Венгрию в Румынию, в район Манцара, который был нам хорошо известен. Тем временем я одержал еще две победы и, когда возвратился в прежнюю зону боевых действий, на моем счету были 143 победы. Но мы снова недолго оставались на месте, поскольку русские танки уже приближались к нашему аэродрому. Так как связь со штабом авиакорпуса была потеряна, я должен был принимать решения самостоятельно. Я ни при каких обстоятельствах не хотел, чтобы потом меня обвинили в трусости. Оставление своих позиций без приказа было рискованным делом. Я послал один Bf-109 в штаб корпуса, но прежде, чем он вернулся, первые Т-34 уже катились мимо аэродрома. Теперь я оказался в чертовски щекотливой ситуации. Если бы я остался на аэродроме со своей половиной группы, то, конечно, русские нас просто бы раздавили и машины и пилоты были бы потеряны. На летном поле было 18 или 19 машин, но в моем распоряжении только 12 летчиков! Если я начну эвакуацию аэродрома, а русских удастся снова остановить, то трибунал мне был почти гарантирован.

По-прежнему не имея возможности связаться со штабом авиакорпуса, я начал эвакуацию на свой страх и риск. Имевшиеся Ju-52 были загружены наиболее ценным оборудованием, а на обратном пути они должны были доставить пилотов из разведывательной эскадрильи, чтобы мы могли перегнать все свои машины.

Первый «Юнкерс» приблизился к аэродрому очень низко и благополучно приземлился. Второй транспортник был обстрелян, но тоже успешно сел. Русские появились, когда мы взлетали вместе с последними транспортными самолетами. Ju-52, который только что поднялся в воздух с частью технического персонала на борту, должен был лететь сквозь довольно плотную завесу зенитного огня. Когда взлетел последний транспортник, русские истребители и бомбардировщики были уже над аэродромом.

Мы позволили им беспрепятственно сбросить их бомбы, но они не смогли причинить никаких новых повреждений аэродрому. Затем мы набрали высоту и атаковали. Каждый пилот делал это, не обращая внимания на свою позицию и не заботясь о том, будет или нет его победа замечена и подтверждена. В этой свалке я сбил Як, который собирался подстрелить Хейнца Захсенберга. Победа не была подтверждена, но я спас жизнь своему другу. На полпути в Галац, летя в одиночестве, я снова столкнулся с противником. Самолет, на котором я летел, был настоящей рухлядью и определенно готов к отправке в ремонтную мастерскую. Поэтому я хотел избежать боя и летел на бреющем, но представившийся случай был слишком хорош, чтобы его упустить. Однако это все едва не закончилось для меня плачевно. Внезапно передо мной появились два Ил-2. Они обстреливали немецкие части, двигавшиеся на юго-запад. Я толкнул вперед рычаг дросселя и открыл огонь. От обеих машин полетели куски.

Оба Ил-2 получали попадание за попаданием. Я был настолько поглощен этим, что испытал шок, когда очередь трассеров ударила по крылу моего Me. Я молниеносно ушел вниз и в тот же самый момент увидел приблизительно в 100 метрах позади себя Як.

Он так же, как и я, прошел под Ил-2, которые все еще стреляли, и я понял, что пилот позади меня знает, что делает. Мне потребовался весь опыт, поскольку я теперь боролся за свою жизнь. Но парень уверенно держался у меня на хвосте и добился повторных попаданий в мой «Мессершмит». Я не осмеливался выполнять развороты на этой машине, но также не мог и набрать высоту, ожидая встретить там Ил-2 и большое число истребителей. Так что я вынужден был оставаться близко к земле и позволять другому практиковаться в стрельбе. Требовалось все мое внимание, чтобы не врезаться в землю. Несмотря на то что я ни мгновения не летел прямо и горизонтально, русский продолжал добиваться попаданий.

Наконец, мой самолет набрал скорость, и я медленно, но уверенно начал отрываться. Затем я поднялся немного повыше и помчался к Галацу настолько быстро, насколько это было возможно.

Все другие члены нашей группы уже собрались там и ждали меня. Они были поражены видом моего расстрелянного «Beule», и, возможно, многие из них, качая головой, сказали: «Такое могло произойти только со „стариком“ Липфертом!»

Галац был отличным аэродромом. Только одно было плохо, что мы там были не одни. Вокруг теснились штурмовые, разведывательные и другие подразделения. Русские не могли проигнорировать такую цель. В итоге каждую ночь нам наносили визиты, которые тяжело отражались на наших нервах, тем более что наши жилые помещения и командный пункт были весьма близко от аэродрома.

Однажды, когда не было никаких вылетов, я вместе с Каннштайном, нашим человеком в отделе IVA, отправился в Галац, чтобы раздобыть для нас хорошие продукты. Фронт приближался все ближе, и мы хотели, по крайней мере, успеть хорошо пожить. Теперь у нас были говядина и свинина, хорошее вино, пиво и даже свежая клубника!

В то время к нам присоединилась III./JG77, сильно потрепанная на Средиземноморье[113]. Она имела несколько новых Bf-109, вооруженных тремя пушками[114]. Естественно, эти машины надо было опробовать! Хейнц развернул одну из них в сторону от города и нажал на кнопку спуска. Действительно, можно было увидеть большие 30-мм снаряды, взрывавшиеся в маленьком винограднике. Это выглядело так, словно стрелял небольшой миномет. С ними мы, наконец, могли внушить некоторое уважение даже сильно бронированным Ил-2.