Книга Факультет. Курс третий - Владислав Картавцев

– Зря ты так! – Наталья и не пыталась скрыть разочарования. – Я понимаю, что у тебя такой характер – неожиданно обрисовался. Типа, ты кремень. Я и, конечно, совсем не против, – Наталья улыбнулась, – ты мне и таким нравишься. Но все-таки будь чуть-чуть гибче. Помнишь, что нам постоянно твердят? Гибкость и способность подстраиваться под обстоятельства – одно из неотъемлемых черт настоящего мага. Маг должен уметь использовать любую ситуацию для своей выгоды – в том числе и взаимоотношения между людьми. А у тебя получается, что, во-первых, ни Варя, ни Вадим, ни Лешка тобой не пересмотрены, и во-вторых, ты потакаешь чувству собственной значимости, намеренно поддерживая с ними конфронтацию. Понимаешь?

– Само собой. – Кирилл не хотел спорить с подругой. Естественно, Наталья права, и он потакает чувству собственной значимости. А, может, и не потакает, просто ситуация так сложилась – оптимальная для ругани. – И обещаю, я подумаю над тем, что ты сказала. Честно!

* * *

– Как же я рада вас видеть! – в день экзамена ИВА выглядела шикарно. Отличный дорогой брючный костюм, прическа от модного стилиста, бижутерия, подобранная со вкусом, и очень эффектное золотой кольцо на пальце с ярким синим камнем (Кирилл почему-то не сомневался, что камень натуральный). – И, кстати, у меня сегодня – торжественное мероприятие, поэтому длительность экзамена я сильно сокращу. И даже не нужно будет тянуть билеты.

– Круто! – вполголоса выдохнул Вадим – но так, что все расслышали (в том числе и ИВА).

– Да, круто. – отреагировала она. – Быстренько берите ручки и фиксируйте. – Наталья – тебе Библия. Всё, что можешь написать. Вообще всё! Катя – тебе Тора. Наталья – тебе Коран. Сирена – Веды. Алексей – Танах. Вадим – Палийский канон. Ну, а мистер Раевский, – ИВА почти ласково посмотрела на Кирилла, – возьмет Библию, Коран, Тору, Танах, Веды и Палийский канон и обобщит: историю, схожесть и различия, ну и всё остальное – так сказать, по вкусу! Ясно?

– Ага! – все дружно кивнули и быстренько принялись за работу. И только Кирилл никак не мог понять – шутит ИВА или нет?

«Похоже, шутками здесь и не пахнет. – Наконец пришел он к выводу. – И благо, я ничего не ляпнул сгоряча!»

– Можно? – он поднял руку.

– Конечно. Рада тебя выслушать! – голос ИВЫ был полон неподдельного участия и даже смирения. Почти как у кобры (или удава), которая (который) подманивает стадо бедных бандерлогов. – Надеюсь, смысл экзаменационного задания тебе понятен. Разжевывать не нужно?

– Не нужно! – Кирилл максимально держал себя в руках, хотя, если честно, ему хотелось двинуть в лицо ИВЫ кулаком. Да-да, именно так. Двинуть кулаком – и очень сильно. – Сколько времени отведено на выполнение задания?

– Ну, – ИВА картинно накрутила локон волос на пальчик и картинно-задумчиво поджала губы. – Для всех, кроме тебя, пожалуй, хватит и трех часов. А для тебя время не ограничено. Можешь сидеть в аудитории хоть до ночи! Пока не сделаешь нормального научного анализа. Ну, или пока не устанешь и не захочешь уйти.

– Да? – Кирилл, не ожидавший такого поворота, опешил. – А листочки кому сдавать?

– А никому. Оставишь на столе в аудитории, а я завтра с утра заберу. И чтоб без подсказок – помните о всевидящем оке видеокамер, которые постоянно направлены на вас!

Глава двенадцатая. Долгожданные каникулы (часть первая)

Кирилл сладко потягивался, лежа в постели и наблюдая, как секундная стрелка на настенных часах отсчитывает мгновения жизни. Торопиться не хотелось, делать ничего не хотелось, думать ни о чем не хотелось. И даже двигаться особо не хотелось.

Кирилл чувствовал себя совершенно счастливым – наверное, так чувствует себя человек, много лет мечтавший и готовившийся к покорению Эвереста, когда, наконец, стоит на его вершине и смотрит вниз. За единственным исключением – у искомого человека помимо счастья присутствует и опустошение (оно всегда проявляется после осуществления мечты), а у Кирилла никого опустошения не было. Была радость, истома и предвкушение чего-то очень хорошего, что обязательно произойдет в эти каникулы.

Целые две недели отдыха! И даже Щербень – посмотрев на впалые щеки своего подопечного, которого сессии и подготовка к сессиям чуть не доконали – милостиво разрешил не появляться в МИДе до начала семестра. Так что – свобода, свобода и еще раз свобода! И еще – пирожки от мамы, блины от мамы, пельмени от мамы и прочие мамины вкусности, коих так не хватает в общаге.

– Кирилл! – в дверь его комнаты постучали. – Ты там вставать-то собираешься?

– Угу. – Кирилл заставил себя выдохнуть в ответ, хотя говорить (как и всё остальное) не хотелось. – Через пару минут выйду.

– Ну, давай. Завтрак давно ждет. И, кстати, я тебе вкусненького приготовила!

«Вкусненькое от мамы» означало тортик, которыми она периодически баловала домочадцев. Тортики получались на загляденье, т. е. вкусными до такой степени, что оторваться от них было очень тяжело.

– Как спалось? – через пять минут (когда Кирилл занял свое место за обеденным столом), и мама разместилась напротив, она принялась бомбардировать сына вопросами. Ее можно было понять – за прошедший учебный семестр она, дай бог, нормально говорила с сыном раза три-четыре. Поэтому сейчас пыталась наверстать упущенное. – И какие планы на ближайшие дни?

– Да, никаких. – Кирилл быстро доел дежурную кашу (без каши с утра никак нельзя – в этом мама была категорична!) и с удовольствием принялся за торт с начинкой из вишни. – Я же тебе вчера говорил. Планирую отсыпаться, пока уже смотреть не смогу на постель.

– Ну да – говорил, говорил! – с готовностью закивала мама. – Но у вас, молодых, как известно, планы меняются, и вдруг завтра ты объявишь нам, что срочно уматываешь куда-нибудь на край света? И, кстати, ты помнишь, что сегодня у нас – семейный праздник, и мы с отцом жаждем услышать от тебя хоть что-то о походе в Кремль. Ты еще не забыл о своем обещании?

– Об обещании рассказать? – Кирилл улыбнулся. – Нет, не забыл. И я, честно, поражаюсь вашей с отцом терпимости – вернее, терпению. Столько ждать – я, наверное, на такое не способен.

– Ну, мы же взрослые. – мама заботливо подлила чаю Кириллу. – А взрослые поневоле учатся терпеть – и даже терпеть взбрыки собственных любимых чад. Вот только чада не всегда это ценят, что очень плохо, по моему скромному мнению.

– Мама, ну перестань! – Кирилл доел первый кусочек торта и принялся за второй. – Ты же у меня умница, я и тебя обожаю!..

* * *

– Так давайте же выпьем за высшее образование, которое, как оказалось, еще живо в нашей стране, что лично для меня явилось откровением! – папа торжественно поднял рюмку с коньяком. – И еще большим откровением для меня явилось то, что наш сын одновременно способен учиться на пятерки и заниматься еще чем-то интересным и таинственным, о чем мы не имеем никакого понятия.

Со всех сторон к папе потянулись руки с рюмками, и все дружно чокнулись. А затем головы всех присутствующих повернулись к Кириллу – явно требуя развернутого ответа. И папа выступил впередсмотрящим объединенного конгломерата родственников: