Книга Государственная безопасность - Феликс Дзержинский

Их количество огромно. До войны, по имеющимся у меня данным, их было несколько сот тысяч. Выделывали они целый ряд изделий. Я начну с тех производств, которые были основой их существования: сельскохозяйственные машины, орудия, серпы, разная металлическая посуда, арматура всевозможная, скобяные изделия, ножевые, охотничьи ружья, производство гвоздей, болтов и т. д. Они производили не только предметы домашнего обихода, но и средства производства и также всякие точные приборы и инструменты, в которых нуждаются и наша крупная промышленность и наша наука. На кустарную промышленность придется обратить огромное внимание. Точно так же, как придется обратить внимание на недостатки, которые были в Высшем совете народного хозяйства, придется указать и на недостаточное внимание, которое до сих пор наблюдалось по отношению к промысловой кооперации. Совместно с промысловой кооперацией ВСНХ надо будет ознакомиться с этим вопросом, чтобы сорганизовать для кустарей помощь в виде кредита, полуфабрикатов, сырья, чтобы обеспечить их таким кредитом, который дал бы им возможность действительно развивать свое дело. Если перейти теперь к тому, сколько стране стоит и стоила металлопромышленность, какова была ее себестоимость, какие были финансовые результаты работы металлопромышленности, я должен сказать, что результаты плачевны вообще и в смысле постановки дела.

Передо мной сводка трестов и предприятий, 52 названия. Мы видим по этой сводке, по данным, имеющимся там, что всего насчитывается убытка за прошлый год 31 млн. руб., прибыли же около 12 млн, руб. Надо спросить, верно ли это. Мы видим здесь такие цифры, как, например, по черной металлургии на Урале — 15 млн. руб. убытка, по Югостали — 5 млн. руб. прибыли, по цветной металлургии — 2 млн. 800 тыс. руб. прибыли. По Гомзе убытка — 4 млн. 300 тыс. руб., по Ленмаштресту — 4 млн. 700 тыс. руб.

Можно ли этим цифрам доверять? Овладели ли мы делом наших балансов и подсчетом прибылей и убытков? Мне кажется, нет, недостаточно овладели. Мы, руководители металлопромышленности, должны перед партконференцией сознаться, что это дело у нас обстоит из рук вон плохо. Что такое 15 млн. руб. убытка для Урала? Это обозначает, что уральские тресты желают, извините за выражение, петь Лазаря. Для чего? Для того, чтобы мы их поддержали еще за счет государственных средств. У них больше возможностей, а поэтому в этот убыток входит не убыток самого производства, этот убыток есть результат переоценки имущества. Если мы год назад пуд чугуна продавали по 1 руб. 50 коп., мы теперь продаем по 95 коп. за пуд, чугуна же у нас больше, чем было в прошлом году. Однако если помножить большее количество на меньший множитель, то можно получить меньшую сумму. Если тысячу помножить на 150, то получится 150 тыс., а если эту же тысячу помножить на 95, то будет 95 тыс. Таким образом, получается 55 тыс. убытка, тогда, когда никакого убытка нет. Я имею ту же тысячу пудов чугуна. Нерабочую часть основного капитала консервированного завода, на котором они не работают, но за который приходится много платить, списывают в убытки тех заводов, которые работают, хотя те, которые работают, дают непосредственную прибыль.

Но тут я огласил, что именно эта наша калькуляция и баланс еще до конца не рассмотрены, а при рассмотрении получаются такие вещи, как, например, то, что сейчас трест выдвинул 5 млн. 300 тыс. прибыли по Юго-стали, что радует совершенно правильно сердце Радченко, а месяц назад Югосталь представила справку, которая здесь есть, что прибыль по Югостали равняется 14 млн. 318 тыс. Куда же девались эти 9 млн., Радченко? Теперь нам представляют, что там, может быть, будет 11/2 млн. убытка.

Я должен указать на некоторые характерные цифры по части этих прибылей и убытков.

Мы знаем, что украинцы предложили трестам во что бы то ни стало снизить коэффициент продажи сельскохозяйственных машин таким образом, чтобы было рубль за рубль. В прошлом году они получили 1 млн. 100 тыс. убытка, а говорят, что этот коэффициент даст им прибыль. Так что, я повторяю, в этой области прибылей и убытков надо быть очень осторожным и надо, конечно, считать эти цифры относительными.

Я должен сказать, что наши тресты привыкли к тому, что, если они не будут петь Лазаря, им не окажут поддержки. Сейчас при той поддержке, которую металлопромышленность и остальные отрасли получают от Советской власти и партии, мы должны с этой практикой покончить, потому что совершенно ясно, что эти цифры вводят и нас самих, руководителей промышленности и партии, в заблуждение и не дают возможности разбираться как следует.

Правда, вследствие наших неувязок получается очень часто, что, скажем, Внуторг или Госплан или другие организации постановляют: а, у них прибыль, давайте снизим цены. Недостаточно осторожно подходят к этому вопросу, и очень часто такой грубый подход со стороны руководящих хозяйственных органов и заставляет тресты не слишком выставлять напоказ свои достижения, потому что стоит только показать, так сейчас может наступить некоторая неблагоприятная для развития реакция.

Но если мы теперь перейдем к тем расчетам себестоимости, которые мы приводили, я должен сказать, что именно в нашем производстве мы в прошлом, 1923/24 г., в общем и целом, можно считать, имели прибыль в размере около 13 млн. руб.: по черному металлу около 10 млн., по цветному — около 3 млн. По машиностроению мы имели убыток в 57 млн., по судостроению — в 3 млн. 200 тыс. руб., по сельскохозяйственным машинам — 1 млн. 300 тыс. руб. Таким образом, плюс на минус получается общая прибыль в сумме 3 млн. 200 тыс. руб.

Если взять нашу расширенную программу, которую мы вашему вниманию предлагаем, то мы полагаем, что разница между себестоимостью производства и продажной ценой — той, которая сейчас имеет место, — будет в 21 млн. руб. прибыли. По черной металлургии — 16 млн., по цветной — 3 млн., по машиностроению — 900 тыс., по судостроению убыток, по Сельмашу тоже убыток в 300 тыс. Ясно, что прибыль теоретическая. Если, например, нам, как это предлагают некоторые, сократить цены на металлоизделия на 5 %, то при нашей продукции в 500 млн. 5 % составят 25 млн. руб., т. е. 21 млн. руб. прибыли превратится в убыток. Если говорить относительно, а именно: каковы коэффициенты вздорожания себестоимости, то эти коэффициенты следующие: в прошлом году против довоенных цен было 1,73; при той программе, которая нами предварительно была утверждена, коэффициент был 1,55, а при испрашиваемой программе — 1,45, т. е. мы видим, что удешевление себестоимости будет вместо 1,73 в прошлом году — 1,45 в нынешнем. Если выразить это в абсолютных рублях, то можно сказать следующее. Если бы мы производили нынешнюю расширенную продукцию по тем ценам, как в прошлом году, то мы произвели бы на сумму не 500 млн., а 601 млн., т. е. на 100 млн. с лишком больше, чем мы предполагаем в этом году. Это достигнуто путем расширения металлопромышленности, более правильной организации производства, при более полной нагрузке заводов. Таким образом, коэффициенты следующие. Коэффициент вздорожания оптовых цен, а не себестоимости, в первом квартале прошлого года был 2,082, в этом году в феврале 1,708, т. е. уменьшился на 18 %, тогда как сельскохозяйственный индекс увеличился с 0,998 до 1,690. Это в феврале, а в апреле увеличился на 69 %. Мы в апреле достигли схождения лезвий «ножниц». Я должен сказать, что эти индексы вздорожания, которые мы имеем, не меньше и за границей. Укажу на индекс вздорожания по литейному чугуну за границей. В Англии— 1,75 против довоенного, во Франции — 2,06, в Германии — 1,61, в Соединенных Штатах — 1,44. Между тем у нас индекс вздорожания для плановых цен по литейному чугуну — 1,43, а для остальных цен — 1,50, так что, кроме Соединенных Штатов, во всех остальных странах индекс вздорожания больше, чем у нас. Конечно, надо оговориться и сказать, что этот индекс вздорожания не говорит об абсолютной цене чугуна у нас.