Книга Флибустьеры против пиратов Карибского моря - Леонар Дюпри

– Да, но чиновники охраняют закон…

– Закон для всех один – Господь и его заповеди да указы нашего монарха. Поэтому я всегда плевал на всякие чиновничьи распоряжения, инструкции и предписания. Пусть, как говорят на Эспаньоле, засунут себе их… Я слишком родовит, чтобы обращать внимание на подобные глупости, изобретенные с целью наживы для подлого сословия. Быдло, мой друг, оно и в чиновничьем сословии сидит крепко.

– Не кажется ли вам, что вы слишком высокомерно судите о людях?

– А не кажется ли вам, что идальго, чьи предки до восьмого колена несколько веков доблестно сражались за Испанию, чтобы отвоевать ее у мавров, и который сам в армии с четырнадцати лет, не должен благоговейно внимать любой глупости, сотворенной чиновником-выскочкой, даже не знающим, как зовут его прапрадеда? Может быть, вы думаете, что для Испании важнее он, раз его случайно наделили ничтожной властью и дали печать, чем он решил попользоваться в своих интересах? Может, вы считаете, что из-за этого должна померкнуть многовековая слава моих предков?

– Упаси господи, я так не говорил…

– Тогда, молодой человек, оставим мое высокомерие. Я честно заслужил его в открытом бою, проливая кровь с юности. А вот чем вы объясните высокомерие чиновника, к которому я вынужден обращаться по необходимости? Вы никогда не думали именно об этой несправедливости?

– Честно говоря, я никогда и не сталкивался с чиновниками…

– Это видно. Слава богу, что при дворе, где я провел лучшие дни своей жизни, и в Вест-Индии, где я провожу худшие, чиновники не имеют большой власти. С придворными они боялись связываться, а тут, в Новом Свете, порядки дикие, страна тоже, поэтому здесь ценят силу. Мотайте на ус. Вы с вашим умением фехтовать вскоре можете сделать себе блестящую карьеру. Я вам обещаю.

Примерно такие разговоры мы вели по вечерам в Сан-Фелипе-де-Пуэрто-Плате, когда оставались наедине. К моему удивлению, в словах этого кабальеро, которого я считал чрезвычайно высокомерным, содержалась какая-то незыблемая библейская истина, которая ушла из нашей повседневности и которую он защищал. Даже само его существование на этом свете было противоестественно. Дон Габриэль умудрялся жить вопреки всем устоявшимся людским правилам и законов, при этом сохраняя силы и уверенность в том, что правда за ним. Порой я завидовал твердости такой жизненной позиции и, невольно примеривая ее на себя, еще и еще раз убеждался в том, что так бы жить не смог. В то же время несгибаемый характер дона Габриэля, расставшегося с деньгами, высоким положением и всеобщим уважением ради сохранения собственного достоинства и чести, столь мало ценимых в наш век, меня поражал. Прикидывая его поступок на себя, я с трудом мог представить, что, будучи близким другом принца королевских кровей, пошел бы с ним на конфликт… Для меня это был слишком тяжелый выбор. И скорее всего, я не смог бы поступить так, как это сделал дон Габриэль. От этого я чувствовал себя последним мерзавцем.

Глава десятая

Из рассказов капитана Пикара

– Ой-ля-ля! Ну вы меня действительно удивили, – так начал однажды свой рассказ капитан Пикар, когда я задал ему вопрос о страшном испытании, которому, как я читал, флибустьеры подвергали пойманных испанцев. – Надо же такое придумать – хождение по доске! Ничего не могу сказать по этому поводу. Никогда этого не видел и даже не слышал об этом.

– Ну как же? Пленнику завязывают глаза и заставляют идти по доске, один конец которой закрепляют на палубе, а другой висит над водой.

– Зачем?

– Как зачем, чтобы подвергнуть страшному испытанию, перед тем как тот упадет за борт.

– Зачем пленнику идти по этой доске? Он может сразу броситься в воду, и делу конец.

– Нет, вы не понимаете. Это такое страшное испытание…

– Да что в нем такого страшного? Прыгнуть за борт? Я в Дьепе каждое лето наблюдаю, как мальчишки ныряют с кораблей в воду. Некоторые даже прыгают с бушприта или с марсов.

– Значит, вы ничего не видели похожего в Вест-Индии?

– Нет, конечно. Глупее затеи и не придумаешь. Если хочешь утопить человека, зачем ему завязывать глаза, не лучше ли завязать вместо этого руки? Да и где вы взяли подобную нелепость? Наверное, вычитали все в тех же книгах, которые сочиняют разные недоумки. Знаете, есть такие люди, которым все время хочется что-то соврать. Это им необходимо как самоутверждение, чтобы все обратили на них внимание, чтобы быть более значимыми среди окружающих не своими делами, а болтовней. Это именно они из года в год осенью кричат, что зима будет холодной, а лето дождливым. Между ними даже существует некое соревнование, кто распространит слух быстрей. Чем нелепее выдумка, тем охотнее в нее верят.

По этому поводу мне вспоминается забавная история про капитана Рока Бразильца. Некий болтун из Порт-Ройяла пустил слух о том, что Рок очень горюет после потери всей своей родни, которую изничтожили португальцы, когда отбили у голландцев Бразилию. И якобы чтобы иметь кого-нибудь, с кем всегда можно поговорить, он сделал себе на коленях татуировки забавных рожиц, с которыми и разговаривает, когда сидит в нужнике. Что может быть нелепее! Но все поверили. Когда же Рок попал в плен к испанцам, а потом чудом освободился, береговое братство долго не хотело его признавать. Все в один голос твердили, что у настоящего Рока Бразильца должны быть две татуировки на коленях. Не правда ли смешно?

Но бог судья этим врунам и всем тем, кто во все это верит. Давайте лучше я расскажу вам, что приключилось со мной и Франсуа дальше. Словом, мы стали уже подходить к своему букану, когда отчетливо почувствовали запах гари. Я оставил Франсуа в зарослях, а сам отправился на разведку. Оказалось, испанцы уже побывали и здесь, сожгли наши хижины, разрушили коптильни, убили нескольких наших товарищей, а мулов, кожи и букан забрали.

– Там ничего нет, все сожжено и разграблено. Я видел мертвыми несколько слуг, а также Гийома и Просперо. Что будем делать, Франсуа?

– Сначала давай отдохнем поблизости. А там решим. Если испанцы ушли, они вряд ли вернутся.

Разведя костер, мы разогрели уже изжаренное мясо, которое у нас было с собой, и за ужином стали обдумывать создавшееся положение.

– Теперь у нас одна дорога – к побережью. Скорее всего, Дидье Лебланк был прав. Испанцы начали крупную кампанию против нас. Но ничего, они еще об этом пожалеют.

Тут Франсуа стал ругаться, я вторил ему как мог. После того как у нас кончились все скверные слова, которые мы знали и которые адресовали испанцам, мы продолжили рассуждать о создавшемся положении.

– Нужно перебираться на Тортугу, – сказал Франсуа. – Если испанцы начали большую войну, то самым безопасным местом будет именно этот остров. Там есть губернатор, крепость, гарнизон и пушки. Полный набор, чтобы дать отпор любому. Там правит шевалье де Фонтене, кавалер Мальтийского ордена. Отличный вояка, много лет сражавшийся с турками на суше и на море. Он даже привез одного из них с собой. Здоровенный такой. Голова бритая, лишь один хохолок висит, усищи – во, длиннющие, аж за уши завертываются. По-нашему лопотал очень хорошо, да и по-испански и еще на каких-то языках. Мы с ним даже успели поспорить, кто кого перепьет. Однако он победил, каналья. Здоров пить, настоящая бочка, а не человек.