Книга Клан волчицы - Майте Карранса

— А откуда вы узнали во сколько? И каким рейсом? — не переставала удивляться Анаид.

Но Крисельда уже обо всем догадалась по усталому лицу Валерии и скучающему виду ее дочери.

— Неужели вы ждали нас здесь весь день?! — Тетушка Крисельда всплеснула руками.

— Мы в этом не раскаиваемся, — улыбнулась Валерия. — Анаид, познакомься, это моя дочь Клаудия.

Клаудия, темноволосая, как и мать, только с вьющимися волосами, была не так любезна, но явно побаивалась родительницы. Поэтому она пожала руку тете Крисельде и, изобразив что-то вроде улыбки в сторону Анаид, процедила сквозь зубы:

— Добро пожаловать.

Валерия тут же влепила ей затрещину.

— Разве так встречают попавших в беду товарищей? Так-то ты выражаешь свою радость по поводу их приезда? Где твое гостеприимство?!

Анаид заметила, как Клаудия злобно покосилась на мать. Почти не скрывая отвращения, юная итальянка чмокнула Анаид и Крисельду в щеку, и все сели в машину. Наблюдая за Валерией, Анаид поразилась ее мускулистым рукам. Когда та крутила руль, на них играли мышцы. Все движения Валерии были полны силы.

— Сожалею, что не могу пригласить вас в ресторан перекусить. Нам нужно как можно скорее выбраться из города. Только у меня дома мы будем в безопасности.

Анаид и Крисельда удивленно переглянулись.

— А что случилось? — спросила Крисельда.

— Это вы должны мне сказать. Два месяца от вас было ни слуху ни духу.

— Что?! — удивилась Крисельда.

— Я так и знала, — нахмурилась Валерия. — Значит, это не вы спрятались?

Анаид ничего не понимала. Тетушка Крисельда сидела с открытым ртом.

— Мы тоже не получали ни от кого известий, но думали, что это мера предосторожности, — наконец пробормотала она.

— Объясните мне, пожалуйста, о чем вы! — воскликнула ничего не понимавшая Анаид.

— С момента исчезновения Селены вы там сидели под колпаком, — изложила свою точку зрения Валерия.

— Когда омниорам угрожает опасность, — стала объяснять Анаид тетушка Крисельда, — иногда они прячутся под защитным колпаком, отделяющим их от всего мира. В этом случае омниоры не могут мысленно общаться с другими колдуньями, но и сквозь колпак никто не может проникнуть, пока не разрушатся его чары. Однако в этот раз мы не накрывались колпаком.

— Мы тоже, — утвердившись в самых страшных своих подозрениях, сказала Валерия. — Значит, Урт накрыла колпаком одиора, и сделала это на совесть.

— Ну конечно же! Колпак! — всплеснула руками Анаид. — Это его я проломила на перевале!

— Ты? — взглянув на часы, спросила Валерия.

— Никто не объяснял ей, как это делается, — подтвердила тетушка Крисельда, — но она была полна решимости выбраться.

— Ого! — Валерия присвистнула и спросила: — А одиора?

— Мы вовремя ее обнаружили, — со вздохом облегчения сказала Крисельда. — Она называла себя Кристиной Олав и хотела заманить Анаид в свои сети.

Немного успокоившись, Валерия повернулась к сидевшей рядом Крисельде.

— Вашего прибытия знамения не предвещали.

— Я сама не знаю, как мне удалось сюда добраться, — вздохнула Крисельда, ссутулившись под тяжестью прожитых лет и безумного дня.

— Тебе было не обойтись без Крисельды, да, Анаид? — заинтересовано спросила Валерия.

— Без тети я бы к вам не прилетела, — признала девочка. — Мне бы не поменяли билет.

— Выходит, тетушка Крисельда сыграла решающую роль в твоей судьбе.

— Вы думаете, мне было суждено прилететь сюда?

— Совершенно верно.

— Ну вот! — запротестовала Крисельда. — Выходит, я живу лишь ради того, чтобы моя племянница могла претворить в жизнь свои капризы. Нечего сказать, завидная участь!

Анаид начала было утешать тетю Крисельду, но вдруг замолчала. Сквозь стекло автомобиля она узрела грандиозную картину: до самого горизонта, как поле бирюзовых, трепещущих на ветру цветов, раскинулось серо-синее пространство. Это было море. Анаид еще никогда не видела моря.

— Море! — закричала она, не в силах сдержать восторга.

Девочка опустила стекло автомобиля. Она почувствовала резкий запах морской соли и услышала крики чаек, круживших над мачтами суденышек в порту и дравшихся возле рыболовецких баркасов. Анаид понимала их перебранку, но предпочитала не вмешиваться. Ей нравилось смотреть на огромное сверкающее полотно, не думая больше ни о чем.

— Ты что, раньше не видела моря? — удивленно спросила у Анаид Клаудия.

Анаид стало стыдно. Наверное, она была единственным человеком на свете, никогда не видевшим моря. Все сведения по географии она вынесла из книг, телевизора и компьютера. Только теперь девочка осознала, что впервые покинула Урт, крошечное селение, затерянное в горах. Мать и бабушка никогда не брали ее в свои поездки.

Анаид никогда не видела настоящего цвета моря. Никогда не слышала шума вечернего прибоя, не вдыхала запах йода и песка, ароматов лаванды, тимьяна и дрока. Теперь она упивалась насыщенными средиземноморскими ароматами, рассматривала еще теплые от солнца сосны и дубы, сгорая от желания прогуляться на закате в ароматных, полных загадочной жизни лесах.

Валерия отвлекла Анаид, указав на воду:

— Видишь эти островки?

В нескольких метрах от берега та разглядела гигантские обломки скалы.

— Это камни, которые циклоп Полифем кидал в Одиссея, когда тот бежал из его пещеры.

Дрожа от возбуждения, Анаид подняла глаза на прибрежные горы, прорезанные глубокими ущельями. Так вот где жил Полифем!

— При случае я покажу тебе Мессинский пролив, где обитали Сцилла и Харибда!

— А что это там за крепость? — спросила Анаид.

— Клаудия, расскажи, пожалуйста, Анаид обо всем, мимо чего мы едем!

У Клаудии было такое выражение лица, словно мать послала ее голой в заросли крапивы. Анаид стало неудобно. Валерия то и дело тормошила сидевшую с недовольным и скучающим видом, дочь. Каждым своим словом и жестом та демонстрировала до какой степени мать ее раздражает.

Хмуро покосившись на Анаид, Клаудия забубнила:

— На этот берег высадились первые греческие колонисты. Рядом с Таорминой они основали город Наксос. Наш дом стоит на берегу, но Таормина, прославленная развалинами греческого театра у подножия Этны, построена на холме. Это бывшая средиземноморская колония греков, которую они именовали Тавроменией.

Клаудия говорила таким сердитым тоном и вид у нее был такой раздосадованный, что Анаид просто не могла этого слышать.