Книга Маленький городок в Германии. Секретный паломник - Джон Ле Карре

«Сообщить ей о своем отъезде за границу», – снова вспомнилась фраза. Он отправился на поиски предателя. Опытного, матерого красного хищника, платного агента.

Давай же, Лео. Мы с тобой одной крови: ты и я. То есть оба люди из подполья. Я гонюсь за тобой через систему канализации, Лео. Вот почему от меня так сладко пахнет. Мы оба вывалялись в грязи: ты и я. Я гонюсь за тобой, ты гонишься за мной, и мы оба гонимся сами за собой.

Глава 7. Де Лиль

Американский клуб охраняли не так тщательно, как посольство.

– Это место не мечта гурмана, – предупредил де Лиль, показывая стоявшему на входе американскому солдату свое удостоверение, – зато здесь просто роскошный бассейн.

Он заранее заказал столик у окна с видом на Рейн. Искупавшись, они пили мартини и наблюдали, как огромные коричневые вертолеты с шумом направлялись к посадочной полосе у реки. На одних были начертаны красные кресты, другие же не имели никаких обозначений. Время от времени белые пассажирские суда выныривали из тумана и высаживали группы туристов на землю нибелунгов. На кораблях были установлены громкоговорители, доносившиеся из них звуки напоминали отдаленные раскаты грома. Однажды прошла стайка школьников, кто-то заиграл на аккордеоне песню о Лорелее, которую подхватил божественный, хотя и не совсем стройный хор нежных голосов. Семь холмов Кёнигсвинтера находились отсюда совсем близко, пусть даже туман почти скрадывал их очертания.

Де Лиль с нарочитым напором привлек внимание гостя к Петерсбергу – правильной формы конусу, поросшему лесом, вершину которого венчало прямоугольное здание отеля. Невилл Чемберлен останавливался там в тридцатых годах, пояснил он.

– Как раз в то время, разумеется, когда он отдал немцам Чехословакию. В первый раз, как вы понимаете.

После войны в гостинице устроили резиденцию для Высшей комиссии союзников. А совсем недавно во время государственного визита в Германию ею воспользовалась королева. Справа располагалась гора Драхенфельс, где Зигфрид убил дракона и искупался в его волшебной крови.

– А где находится дом Хартинга?

– Едва ли его видно отсюда, – тихо ответил де Лиль, больше ни на что не указывая. – Он стоит у подножия Петерсберга. Можно сказать, Хартинг живет в тени, оставленной Чемберленом. – И он поспешил перевести разговор на более интересную для него самого тему: – Как я полагаю, проблема пожарного, вызванного издалека, часто заключается в том, что вы прибываете на место, когда огонь уже потушен. Верно?

– Он часто приходил сюда?

– Более мелкие посольства устраивают здесь приемы, поскольку их собственные гостиные не слишком просторны. Его, конечно, привлекали здесь главным образом такие увеселения.

Он снова заговорил сдержанно, хотя в зале ресторана почти никого больше не было. Только в углу, ближе к выходу, за отгороженной стеклом стойкой бара собралась извечно торчавшая в этом месте группа иностранных корреспондентов, пьяных, жестикулировавших и громко разговаривавших, раскачиваясь подобно морским конькам в воде.

– Вся Америка похожа на этот клуб? – поинтересовался де Лиль. – Или еще хуже? – Он медленно обвел зал взглядом. – Хотя он, вероятно, дает правильное представление о масштабах страны. И внушает оптимизм. Ведь в этом и заключается на самом деле сложность, с которой сталкиваются американцы, не так ли? Вечная устремленность куда-то в будущее. Это так опасно. Именно поэтому они стали деструктивной силой. Гораздо спокойнее оглядываться на прошлое, как я всегда считал. В будущем лично я не вижу никакой надежды, а прошлое дает ощущение свободы. Что же до нынешних отношений… Приговоренные к смерти очень добры друг к другу, сидя в соседних камерах, как вы считаете? Впрочем, вы не слишком серьезно воспринимаете меня, как я посмотрю. И правильно делаете.

– Если бы вам понадобились папки из канцелярии поздно вечером, что бы вы сделали?

– Обратился бы к Медоузу.

– Или к Брэдфилду?

– Это было бы сложнее. Роули знает все комбинации, но пользуется ими редко. Впрочем, если Медоуз попадет под автобус, Роули, конечно, все равно доберется до папок. Вижу, у вас выдалось трудное утро, – добавил он, словно утешая. – Вы как будто все еще под воздействием эфира.

– Так как бы вы поступили?

– О, я бы позаботился о том, чтобы взять досье еще после обеда.

– Да. Но ведь вам приходилось работать и по ночам.

– Если канцелярия работает в кризисном режиме, то проблем не возникает. Но если закрывается, то у большинства из нас есть сейфы или стальные коробки для документов, которые разрешено использовать по ночам.

– Но у Хартинга ничего подобного не было.

– Давайте с этого момента называть его местоимением «он», не возражаете?

– Так где же он работал по ночам, если брал досье вечером? Причем секретные досье. И должен был заниматься ими в позднее время. Что ему приходилось делать?

– Как я полагаю, он утаскивал их к себе в кабинет, а перед уходом возвращал охраннику.

– И охранник расписывался в их получении?

– Господи, ну конечно! Мы здесь не до такой степени безответственные.

– Значит, у меня есть возможность проверить книгу расписок охраны ночной смены?

– Есть, конечно.

– Но, как я выяснил, он уходил, даже не попрощавшись с ночным дежурным.

– Боже! – воскликнул де Лиль, искренне удивленный. – Вы хотите сказать, он уносил документы домой?

– Какой у него был автомобиль?

– Малолитражка с универсальным кузовом.

Оба недолго помолчали.

– А не могло у него существовать другого места для работы? Какого-то особого читального зала? Быть может, на первом этаже тоже есть что-то вроде комнаты-сейфа?

– Ничего подобного там нет, – отрезал де Лиль. – И работать ему было негде. А теперь, как мне кажется, вам не повредит еще бокальчик. Чтобы немного охладить голову.

Он подозвал официанта.

– Что до меня, то я провел отвратительный час в Министерстве внутренних дел с безликими людьми Людвига Зибкрона.

– Чем же вы занимались?

– О, мы оплакивали горькую участь бедной мисс Эйх. Жуткое дело. И лично для меня очень странное, – признался де Лиль. – Крайне странное. – Он поспешил сменить тему: – Вам известно, что кровь для переливания перевозится в жестяных банках? В министерстве мне заявили, что собираются складировать плазму в столовой посольства. На всякий случай. Ничего более похожего по стилю на Оруэлла я прежде не слышал. Роули будет вне себя от бешенства. Он уже считает, что они сильно перегнули палку, зашли слишком далеко. И представьте: наша с вами группа крови теперь не имеет значения. Они используют универсальную кровь. Думаю, это надо воспринимать как еще один признак равенства между всеми людьми. Роули беспредельно зол на Зибкрона.