Книга Месть базилевса - Николай Бахрошин

И голос знакомый…

Ингвар?!

– Эй, там, на вершине?! Что за воин держит оборону один против всех?! Назови себя! – выкрикнул другой голос.

Ну, его Любеня не мог не узнать… Гуннар, старший брат! Конечно же!

– Пусть разжует меня великанша Хель гнилыми зубами, но эти руны на щите я хорошо помню!.. А меч!.. Косильщик, уж кто, как не ты, должен знать этот меч лучше, чем руки любимой! – весело гаркнул Бьерн Железная Голова, взобравшийся на утес самым первым.

Да, это были они… Дружина Миствельда!

Любеня одним движением скинул шлем, кинул под ноги щит, ладонью стер пот со лба. В лицо дунул теплый озорной ветерок, остудил щеки, растрепал волосы.

– Клянусь конем Одина Слейпниром Крылатым, если это не называется успеть вовремя, тогда я вообще не знаю, что такое вовремя! – вдруг вспомнил он бой на берегу куршей и засмеялся.

А братья острова уже бежали к нему, были совсем рядом:

– Ого-го! Вот кто это оказывается!

– Сьевнар Складный – ты ли?!

– Наш скальд, провалиться мне в темный Утгард!..

– А ты, брат, не скучаешь здесь!..

– Врагов-то собрал – не много ли на одного? Не поделишься ли, брат мой Сьевнар?! – широко улыбался Гуннар Косильщик, прижимая его к костистой, крепкой как железо груди.

Знакомые, дружеские, родные лица… Его стискивали в объятиях, хлопали по плечу, награждали увесистыми тычками.

Мелькнуло: как ребятня, что целой стаей налетела на одну куклу. Россы не одолели, так воины братства придавят на радостях!..

А где они, кстати, россы? Оглянувшись, Любеня заметил лишь несколько темных точек в степи. Всадники были уже далеко.

Ну и ладно, он с самого начала не хотел убивать их…

4

Стемнело быстро. Большие яркие звезды высыпали на небо. Явь, как пологом, накрылась этой красотой, устраиваясь на ночлег. Было слышно, как плещут воды реки, ударяясь в смоленые борта драккаров, наполовину вытянутых на песок.

В тот день дружина больше не тронулась в путь. Гуннар Косильщик объявил дружине привал до утра. На радостях встречи братья выбили днища у нескольких бочонков крепкого пива. Разложили костры, жарили вяленое мясо на остриях мечей, варили в котлах обычную походную кашу. Пиво сделало воинов веселыми и разговорчивыми.

Сейчас, вечером, наевшись и напившись всласть, дружина отдыхала у тлеющих углей костров.

Обычный походный быт. Смех, разговоры, бряцанье оружия, большие, закопченные котлы на кострах, острый, горьковатый запах корабельной смолы, всплески воды у бортов. Все знакомо, близко, как домой вернулся, с удовольствием думал Любеня. Пиво мягко шумело в голове, делая мир вокруг приятным и ярким.

– Ромея – богатая страна, наверняка ты не раз это слышал, – неторопливо рассказывал Гуннар Косильщик. – Но сказать так, значит, ничего не сказать. Это надо видеть, брат… Ты сам, Сьевнар, ходил с набегами в страны запада, помнишь их города с каменными стенами и замки правителей. Так вот Европа против земли базилевсов, скажу тебе, – все равно что свиной хлев против дома богатого ярла.

Он задумчиво потер большим пальцем щеку. Любеня улыбнулся этому привычному жесту старшего брата.

– Не смейся, – заметил Косильщик, – я тебе точно говорю – один большой город греков можно смело менять на всю страну франков или, скажем, саксов. В убытке не будешь, точно. У греков даже дома по нескольку этажей, так и живут друг на друге, как пчелы в улье, честное слово. Посмотришь вверх – и голова кружится. А греки живут, ничего, словно так и надо. И то сказать, иначе столько народа в их городах не поместилось бы… Ох, много их… А какие храмы строят греки своим богам – даже крыши из золота! Внутрь зайдешь – глаза разбегаются, везде золото, серебро, резьба. Украшений столько, что на корабль хоть днями грузи…

Заринка, которой Любеня наскоро переводил рассказ Косильщика, вдруг засмеялась. На нее оглянулись.

– Ты чего, дева? Смешинка в рот залетела вместе с комарами?

Она смутилась, все еще робея перед воинами фиордов. Любеня подумал: если глянуть ее глазами на долговязого Косильщика, плечистого Ингвара Широкие Объятия, Бьерна Железную Голову и других воинов острова, расположившихся сейчас у костра, страшно станет. Это для него они братья по оружию, знакомые, как собственные ладони, а для нее – хозяева черных кораблей из-за моря, те самые, которыми пугают детей…

Маленькая…

– Мне представилось, при таком многолюдстве в ромейских городах небось грязи невпроворот, – все-таки объяснила девушка. – Друг над другом живут, друг другу на голову и облегчаются, только успевай уворачиваться…

Выслушав ее ответ и перевод Любени, Гуннар сам фыркнул. Покачал головой, отчего его густые, белые, почти как снег, волосы рассыпались по плечам.

– Нет, не так. Это у франков, к примеру, по улице идешь, так в дерьме почти по колено, кто побогаче, пешком вообще не ходят – только на лошадях или на носилках, чтоб не тонуть. А у ромеев в городах чисто. Есть у них такая замысловатая штука, водовод называется, из глиняных горшков, только без днищ, составляют длинные трубы и протягивают их от дома к дому. По одним трубам чистая вода течет, по другим – нечистоты уходят.

– Что-то я не заметил никаких водоводов, – проворчал Ингвар, тоже слушавший рассказ Гуннара.

– Так ты водой не интересовался, все больше на вино налегал, – ухмыльнулся Косильщик. – Не поверишь, Сьевнар, схватил бочку, которую двоим поднять впору, выбил днище древком секиры и как заорет: «Вот эта чара по мне!» Ромеи, что еще при оружии оставались, со страха мечи побросали…

– Почему же не поверю? А то я его не знаю… – хмыкнул Любеня.

– Что было – то было, – добродушно согласился силач. – Славное вино, как сейчас помню. Из подвала храма… Ну, их бог Иисус не обидится, думаю. Я ему на всякий случай сказал: не себе беру, во славу Одина. Богам тоже нужно делиться между собой.

– Убей меня гром, если сам Один встанет за Ингваром в очередь к вину, то рискует высохнуть, как брошенная на берегу лодка! – вставил длиннорукий, мохнатый как жук Железная Голова.

У костра засмеялись. Заринка, блестя глазами, тоже улыбалась, хотя не понимала чужую речь.

Любеня ободряюще подмигнул ей. Мол, видишь, не такие уж они и жуткие, эти воины фиордов. Люди как люди…

– Я вижу, Сьевнар, меч Самосек с тобой, – сказал Гуннар позднее, когда большинство уже улеглись спать. – Хорошо… Можно мне взять его?

В фиордах – так, брать чужое оружие без разрешения – оскорбление, как в лицо плюнуть. Любеня вытянул меч из ножен, рукоятью вперед протянул Косильщику. Гуннар взял, коротко махнул клинком, бережно провел по лезвию пальцами, приветствуя оружие.

– Да, помню… Вижу, Сьевнар, ты подружился с ним. Клинок будто поет при прикосновении.