Книга Прокурорская крыша - Николай Старинщиков

Лушников осунулся. Курит. Сокамерники, все сплошь бывшие менты, косятся в его сторону. За изнасилование попался майор. И не верят, что это не так.

Разговор с отцом мог дать положительный результат. Перед отправкой в следственный изолятор ребята изловчились и устроили с отцом встречу. Сели в кабинете у начальника РОВД, но Сергеич смотрит, словно лось-соперник. Будто все так и было. Дурак. Сам голову в петлю сует.

До майора сразу дошло. Удалось женской особи столкнуть двух самцов. Это надо обладать поистине сатанинским провидением.

Когда-то не верилось, что от тюрьмы да от сумы – это не про таких, как он сам. Только за тюремными стенами становится понятным, что на самом деле это не теорема даже, это аксиома. Ведь говорят же, что лес рубят – щепки летят. И щепка по фамилии Лушников отлетела в следственный изолятор.

Интересно, о чем говорят в городе. Наверняка прошла молва: «Менты девушек насилуют…»

Майор взял в руки Волгошуйский «АргументЪ» и стал читать «Светские сплетни». Чего тут только нет. «Избираться – дело нервное, а это, как известно, отражается на внешности… По слухам кандидат Бабешкина Г. Ф. позволила себе пластическую операцию, сделав себе подтяжку лица. С помощью дорогостоящей процедуры ей удалось помолодеть лет на десять, а учитывая, что делала она ее по блату и не выезжая из города, то еще и неплохо сэкономила…»

И тут же помещался рисунок: упершись ногой в спинку кресла, нарисованный «доктор» тянул Г.Ф. за волосы, отчего у той глаза лезли из орбит, и обнажались зубы. Перетяжка лица называется.

Далее прошлись вдоль и поперек по 1-му заместителю губернатора Шпанову. «Явился в компании двух смазливых девиц на телестудию «Волгошуйск-эфир» и забубнил про очередные достижения. И тут обнаружился конфуз. Заместитель так торопился к телезрителям, что, как говорится, забыл застегнуть ширинку… Эфирное время закончилось. Шпанов эффектно поправил положение и посетовал, что не успел рассказать что-то безумно важное про мазут…»

Вот еще интересная газетенка. «Газета нашей Родины», называется. Эта групповой снимок поместила. Губернатор. Мэр. И еще кто-то третий. В матросских бушлатах и тельняшках. С громадными булыжниками на шее.

Дальше читать Лушникову не удалось. Отворилась дверная «подворотня», и контролер казенным голосом произнес стандартную фразу:

– Лушников! На выход в следственный кабинет!.. – И добавил: – С вещами… Повторную экспертизу оглашать будут…

Сокамерников передернуло. Выходит, верно говорил, что не виноват. С вещами в следственный кабинет не вызывают. Пока, майор. Даст бог, свидимся…

Лушникова спустили на первый этаж. Ввели в следственный кабинет. Следователь прокуратуры Чибриков улыбался.

– Присаживайтесь… Будем писать… Знакомьтесь с заключением эксперта, а так же вот с этими бумагами.

Лушников пробежался глазами по тексту. Два постановления. О прекращении уголовного преследования и освобождении из-под стражи. И ободрал взглядом следователя.

Тот понимал без слов и заблаговременно расплылся в улыбке.

– Ну, а как бы ты поступил, будь на моем месте? – спросил. – Позволил бы гулять на свободе? То-то и оно… Зато для тебя же лучше – никто не может теперь сказать, что ушел от ответственности… что менты из прокуратуры тебя отмазали… Стопрцентно.

– Ты же следователь! Ты же процессуально независимый!..

– Ага, ты еще где-нибудь об этом скажи. Расписывайся. Не твоя сперма на бельишке оказалась. Радуйся, майор…

И улыбнулся плотоядной улыбкой.

– Как там отец – не в курсе? – спросил Николай.

Следователь пожал плечами. Жив, кажись, пока что… Если не умер…

Глава 15

Александр Сергеевич рвался на дачу. Удержать его от такого шага никто не мог.

– Вот ты какой у нас, – ворчал Гирин. – У меня такое ощущение, что над тобой проводили эксперимент. Может, ты объелся трансгенных продуктов? Нет?… Тогда что-то другое…

– Хочу на природу.

– Тебя же там найдут! – не сдавались оба супруга Гирины. – И воткнут! Причем так, что ты все ей подпишешь!..

Сергеич снисходительно качал головой, без стыда эксплуатируя образ надменности. Гирин опять не узнавал его. Какой однако несговорчивый тип этот Лушников. Заносчивый. Не успел в себя после таблеток придти, и вот его понесло.

– Сказал – бесполезно! Значит, бесполезно… На хрен ее, блин, пошлю и полетит, – продолжал он. – Она же уже пыталась. В тот же день, как только Николая забрали… Нет!.. Даже не уговаривайте… Там мне будет спокойнее. Все-таки на природе, на свежем воздухе. Может, хоть маленько забудусь. А на этот счет вы не думайте. Ничего я ей не подпишу больше. Я сыну верю. Да и не мог он просто физически. Он же на ваших, говорите, глазах был все время…

Пришлось Гириным согласиться. Да кум и без их согласия все равно уехал бы.

– Печку там протопи для начала… Продуктов с собой возьми…

– Давно бы так, – облегченно вздохнул тот. – Иди, заводи машину… Отвезешь…

Гирин вдруг спохватился:

– На счет чего это она опять просила? Чего ей подписать, говоришь, надо было?…

– А! – махнул рукой Сергеич. – Все о том же. Но я разговаривать с ней не стал.

Гирин с Лушниковым собрались и после обеда выехали. Через пять километров свернули в сторону Учебного хозяйства сельскохозяйственной академии. Сделали крюк и выехали вновь к Волге.

Дача у Лушникова располагалась впритык к селу Городищи.

С Гириным увязалась его собака. Овчарка по кличке Цезарь с замашками волка. Собака приехала на дачу и назад не захотела возвращаться. Она и раньше тяготела к сельской местности. И Гирин и Лушников подозревали, что животному полюбилось охотиться на мелких грызунов.

– Опять мышковать хочешь, Цезарь? – проговорил Сергеич. – Ох, ты мой милый пес…

Овчарка облизнулась, словно бы соглашаясь с выводами человека: совершенно точно подметил товарищ Лушников.

Гирин помог куму. Растопили вдвоем печь, подмели в доме. Солнце между тем двигалось к закату. Пустынно на дачах. Рановато приехал Сергеич. Через неделю разве что появится еще кто-нибудь.

Ставни с окон снимать не стали. Достаточно того, что на мансарде их нет. Зато с наскока непрошеный гость среди ночи внутрь не проберется.

На соседней линии громко разинула глотку ворона. С другого конца в отдалении ей ответил такой же голос. И снова тишина и пустынность. Через разгороженный соседский участок пулей выскочил серый комок и пошел наискосок через дачи на длинных ногах.

– Заяц! – крикнул Гирин.

Цезарь кинулся было за ним, но быстро передумал. Вернулся.

Еще постояли немного, впитывая в себя чистый воздух. Странное состояние. Глушь и безлюдье. Хотя кругом вроде бы строения и должен быть бы народ.