Книга Жизненный круг - Ирина Кедрова

– Вот я и говорю: в школе кружки открывать надо, чтобы ребята в них до вечера могли заниматься: у меня в классе, например, четверо гитаристов есть, ансамбль можно создать, а инструментов нет, – горячо вступила в разговор ПП. – Школу бальных танцев хорошо бы открыть, изостудию. Только надо, чтобы профессионалы руководили, а кто за гроши согласится работать?

– Мы же работаем, – заспорил отец.

– Мы – учителя: работаем не только за гроши, и бесплатно тоже. А другие не хотят.

Спор этот показался Жене надуманным. Какая такая проблема? Надо создавать – создавайте. Денег нет – ищите. Растет в стране класс предпринимателей, способных успешно вести любое дело, только отцу, как видно, предпринимательство не светит. Права ПП: никто сейчас не станет бесплатно работать. Бабуля целый век корпела, и ничего не заработала на пенсию. В школе нянечкой устроилась: целый день метет да моет, и гроши получает. Сообразив, что ведут не о том речь, отец перевел разговор:

– Ты куда после школы собираешься?

– Не решил пока, – ответил Женя.

– А может, в институт? – предложил отец. – В педагогическом парни нужны.

Ох, уж эти взрослые, любят за других решать. Женя сам определиться должен. После того, как спортивную секцию прикрыли, у него много свободного времени, устроился в магазин помощником мастера по сборке мебели. Сам-то в ней не разбирается, мастер, дядя Паша, терпеливо обучает и подзаработать дает. Последние годы «новые русские» дома и квартиры приобретают и мебелью фирменной их обставляют, так что работы хватает, и платят хорошо. Гена только недоволен. «Я бы тебя санитаром в больницу устроил, – уговаривает он племянника, – пошел бы по медицинской линии». Но санитарам копейки платят, да и не лежит у Жени душа к медицине.

Он-то хочет в армию пойти – десантником стать, а если получится, то и в училище военное поступить. Бабушка охает, боится за внука, полагая, что в армии сейчас служить опасно. А когда было неопасно? Женя увлеченно просмотрел фильм «Офицеры», и запали в его душу слова: «Есть такая профессия – Родину защищать». И хотя армию сейчас все ругают, спорят, надо ли в ней служить, а в газетах пишут о тяжкой жизни офицеров и их семей, о распоясавшейся дедовщине, о горестях чеченской войны, забравшей жизни многих мальчишек, он лично убежден: армия нужна, и настоящие, храбрые мужчины обязаны в ней служить. Или в милиции.

Где ему служить, он пока не определил. Заканчивает школу, закручивает мебельные шурупы и обдумывает, «с кого жизнь делать». Дядя Женя летчиком стал, дядя Гена – врачом, отец – учителем, дед был строителем, еще у него есть один дядя, видел его как-то Женя, – тот в деда, строительствует. А он временно мебельщиком работает. В институт идти, чтобы еще пять лет на шее у бабули сидеть, не хочет.

Оттого он отцу ответил:

– Нет. Годик поработаю, потом в армию пойду.

Последний школьный звонок и быстро пролетевшие экзамены принесли радость освобождения от ученических буден. На выпускной вечер Женя не пошел. Во-первых, не было у него большого интереса к пляскам до утра с одноклассниками и учителями бывшими, а во-вторых, и это главное, не было денег таких, какие собирал родительский комитет, чтобы устроить своим чадам «выход во взрослую жизнь». Он в ней давно обретается. Девчонки будут кружить в зашибенных нарядах, парни хвастаться грандиозными планами – суматоха ненужная, полагает он. Хорошо тем, у кого за спиной богатые родители обретаются, а он сам себе должен дорогу прокладывать. Получил аттестат, сказал «спасибо» и ушел из школы – гордый и независимый.

После школы устроился в фирму на погрузку и отгрузку товаров. Сила для этого есть. А что фирма? Теперь любая контора себя так обзывает. Платят, и это устраивает. Мебельное дело в подработку оставил. В качалку ходит, чтобы форму спортивную не терять. Там его Роман Сергеевич и разыскал. «Приходи, – сказал, – мы восстановились, группу мальчишек из начальной школы набрали. Давай ко мне помощником тренера».

Новая работа интересной оказалась: из маленьких несмышленышей спортсменов делать. Это совсем непросто: и требовательность высокая нужна, и особый подход к детям. Видно, в нем отцовские учительские гены проснулись.

Весело ведет Женя разминку: мальчишки бегут по кругу, а он покрикивает: «не уставать, форму держать, не спать, проснись». Детей обязательно надо хвалить, и при этом заставить четко работать, потому он приговаривает: «Так, чудненько, чудненько. Плохо!», а в наказание предлагает двадцать отжиманий. Затем снова бег, плавно переходящий в ходьбу. Потом приказывает: «бег каракатицей», и мальчишки бегут, согнувшись, на ногах и руках, падают, быстро поднимаются и догоняют товарищей. Смех вызывает ходьба на карачках: толкаются, снова падают, врезаются друг в друга. Начинается свалка. Им только дай пошуметь, и они шумят, а молодой тренер, глядя на них, себя вспоминает.

Приобретение мышечной силы и гибкости тела дается в трудных упражнениях. Женя твердым голосом диктует: «Отжимаемся на передней части кулака. Встали на сейкэн, 10 отжиманий». Затем требует, чтобы мальчишки отжимались на руках, держа пальцы прямыми и упертыми в пол: на десяти пальцах, восьми, шести, и для самых выносливых – на четырех. Делать это чрезвычайно тяжело, и сразу выявляются выносливые и настойчивые. Еще он учит их прыгать через скакалку, качать пресс, подтягиваться на турнике, лазать по канату. Когда сам это делает, поскольку нет ничего сильнее примера, то чувствует свое легкое гибкое тело и радуется умению владеть им. Ученики видят радость тренера и принимают ее. Он заметил: мальчишки ему подражают. «Так чудненько, чудненько, плохо, – шутят они, – двадцать отжиманий». «Встали на расстояние вытянутой руки, – снова требует Женя, – отрабатываем каты… со счетом». «Ичи-Ни-Сан-Щчи-Го-Року-Щичи-Хачи-Кю-Джю», – весело покрикивают дети, обретая единство сплоченного коллектива. После разминки в дело вступает Роман Сергеевич, он же наблюдает за тренерской работой или переходит к собственной разминке. В голове возникает сомнение: может, его призвание именно в том, чтобы воспитывать мальчишек, создавая из них храбрых мужчин?

В увлекательном деле быстро летит время, и вот уже получена повестка в армию, собран рюкзак, сказаны слова расставания, вытерты слезы с бабушкиных глаз, и повез поезд Женю в Самарскую учебку.

Евгений двигался по пути своей мечты: его взяли в десантные войска, а оттуда прямая дорога в спецназ. Шла ему форма десантника: из-за ворота гимнастерки выглядывает тельник, на уголке воротника в петлице красуется парашют, голубой берет венчает голову, через плечо на ремне картинно держится автомат Калашникова с откидным прикладом, на поясе висит штык-нож, способный резать и колоть. Ноги обуты в штурмовые ботинки с высокой шнуровкой до середины голени: нога в них не болтается, как в сапоге, и шансов ее подвернуть значительно меньше. «В них удар несомненно сильнее, – размышляет Женя, – только каратист привык работать голой ногой, свободной в движении и точной в ударе».

Первое время новобранцы много внимания уделяли изучению курса самообороны, в котором Женя отрабатывал технику самозащиты, дополняя ее приемами карате, что давало ему большую свободу в выборе и проведении любого приема и делало его движения более опасными для противника. Знание карате не только разнообразило бой, оно оставляло противнику мало шансов предугадать его действия.