Книга Соблазн в шелках - Андреа Янг

– У меня чуть сердце не остановилось, – ворчливо сказала она. – Если бы я была американкой, то привлекла бы вас обоих к суду за нанесение травмы моей нервной системе. У меня до сих пор в глазах эти плавники! Плавники акул!

– Вы одержимы акулами!

– Ничуть!

– Для человека неодержимого вы слишком часто о них вспоминаете.

Клодия отлично поняла, что он имеет в виду.

– Но я все-таки добилась своего! Как только вы перестали смотреть на меня.

– Вы большая мастерица усложнять самые простые задачи. – Он повернулся и взглянул на нее. – Вне всякого сомнения, вы самая строптивая женщина из всех, которых я имел счастье знать.

– Благодарю, – вежливо сказала она. – Это лучший комплимент за целый год.

– Не стоит благодарности.

Когда они были почти у берега, он снова повернулся к ней.

– Позвольте полюбопытствовать, долго ли продолжались хорошие отношения с вашим бывшим другом после того, как он учил вас кататься на водных лыжах?

– Около трех месяцев, – подумав, ответила она.

– Я не удивился бы, если бы они не продлились и трех минут. Я бы, например, вас задушил или хорошенько отшлепал.

– Типичное высказывание доисторического пещерного жителя, – сказала она любезным тоном. – Наверное, трудно приспособить свои понятия к концу двадцатого века? Я.только недавно поняла, что вы, оказывается, принадлежите к подвиду «свинтус шовинистикус».

– А я, напротив, давно понял, что вы принадлежите к подвиду чертовых «неуклюжикус».

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я поправлю вас: в женском роде окончание должно быть не «-кус», а «-а».

Его взбешенный взгляд недвусмысленно предостерегал: «Не перегибай палку!»

Нос катера почти уткнулся в песок. Весьма довольная своими достижениями, Клодия встала и расстегнула пряжки жилета, слишком поздно вспомнив о том, в каком состоянии мог оказаться лифчик после всех ее упражнений.

Гай уже спрыгнул с катера и удерживал его борт, чтобы не раскачивался, и уж конечно, от его взгляда не ускользнула мимолетная демонстрация ее прелестей, пока она не водворила лифчик на место.

– Ведите себя прилично, Клодия, – тихо сказал он. – Здесь за публичную демонстрацию обнаженного тела вы можете схлопотать десять лет тюремного заключения.

Если бы он притворился, что ничего не заметил, она могла бы ответить с привычным апломбом: «Ну и что?» Но теперь…

И уж совсем неожиданно этот непредсказуемый человек помог ей спрыгнуть с катера.

– А вы еще называете меня первобытным, – пробормотал он. – Я-то думал, что способность краснеть вышла из моды одновременно с увлечением хулахупами.

Ладно. Пятьдесят очков в твою пользу. Самое время сравнивать счет.

– Я не сразу поняла, на что вы так вылупили глаза. Если вы никогда раньше не видели бюст размера 36-В, то в вашем образовании, видимо, существуют пробелы.

Она энергичным шагом направилась по пляжу в сторону отеля. Она могла бы поклясться, что на губах у него появилась возмутительная усмешка. А если это так, то она не хотела ее видеть.

Глава 9

Утомительные физические упражнения перед завтраком были весьма добродетельным занятием, но едва ли достигали своей цели, если после этого разыгрывался аппетит как у ломовой лошади. Стоя под душем, Клодия почувствовала, что голодна как волк. Даже не просушив как следует волосы феном, она заколола их на затылке, натянула белые джинсы, надела широкий светло-розовый блузон и спустилась вниз.

О-о, какой богатый выбор чудесной еды! Овсянка, фрукты, сыр, йогурт – и ничего вареного или жареного. Щедро наполнив едой тарелку, она нашла свободный столик и уселась.

Над столом нависла чья-то тень.

– Можно к вам присоединиться? – насмешливо спросил Гай. – Или, может быть, вы предложите мне убраться в какое-нибудь еще более живописное место, куда втыкают ананасы?

Теперь, когда критическая ситуация миновала, Клодия и сама подумывала о том, что, возможно, хватила через край.

– Обещаю не упоминать об ананасах. Только разве в контексте еды, – добавила она, указав кивком головы на два аппетитных ломтика свежего ананаса на тарелке.

– Очень мило с вашей стороны. – Как он ни старался, ему не удалось скрыть мимолетное подергивание уголка губ.

Она с облегчением констатировала, что чувство юмора у него, пусть даже не искрометное, существует и даже зримо проявляется в подергивании уголков губ. Хотя, с другой стороны, если бы он вел себя как тоскливая старая задница (они с Кейт называли таких сокращенно ТСЗ), то она быстренько охладела бы к нему, что, откровенно говоря, было бы неплохо.

Мужчина, пусть даже он купается в деньгах, хорош собой, внимателен к пожилым леди и целуется на десять баллов по шкале Рихтера, но который не обладает чувством юмора, так же ис нужен Клодии, как лифчик размера 32-А.

В данных обстоятельствах, возможно, не помешает немного раскаяния.

– Извините, я вам нагрубила, – сказала она.

– Мне приходилось слышать и кое-что похлеще, – сказал Гай со смиренной полуулыбкой.

Уж лучше бы он был ТСЗ. ТСЗ по крайней мере не вызывал бы у нее внутреннего трепета.

– Уж поверьте, это не идет ни в какое сравнение с тем, что приходилось выслушивать от меня Мэтью.

– Я вам верю. – Он оторвал взгляд от наполненной до краев тарелки. – Но и вы должны поверить, что я всего лишь пытался вам помочь.

О Боже, теперь вдобавок к трепету она почувствовала неловкость.

– Я знаю. Но я сама так старалась, что мне показалось, будто вы оказываете на меня давление. Я не могла расслабиться. – Подошел официант, налил ему кофе и долил кофе в ее чашку. Она продолжала есть, стараясь не смотреть на него. Трепет, который он вызывал, никак не желал уняться. Наоборот, он был готов усилиться от любого пустяка. И не нужно было для этого ни прикосновения, ни взгляда глаза в глаза, затянувшегося на несколько секунд. Легкого запаха его лосьона после бритья да еще вида его красивых и сильных рук на фоне белоснежной сорочки было вполне достаточно.

– Вы уже немного загорели, – сказал он. – Вам это идет.

– Спасибо. – Ей пришлось улыбнуться и посмотреть ему в глаза, иначе он мог подумать, что она избегает его взгляда. Он тоже загорел, хотя, конечно, специально не добивался этого. Смуглость его лица и рук усилилась и превратилась в загар, из-за чего его глаза по контрасту казались еще синее. Теперь они уже напоминали ей не холодные озера, а синеву теплого моря, омывающего греческие острова.

«Ну почему в тебе нет ничего такого, что заставило бы меня охладеть к тебе?» – в отчаянии подумала она. Для этого надо совсем немного. Стоит, например, увидеть, как мужчина неопрятно ест, жует с открытым ртом, и увлечение как рукой снимет.