Книга Подарок судьбы - Сара Корнвуд

С бешено бьющимся сердцем Эндрю вышел из палаты. Это был величайший блеф в его жизни. Теперь вопрос заключался в том, поддержит ли она игру или выйдет из нее.

В последующие две недели Эндрю понял, что оказался плохим игроком в покер. Он то надеялся, что Мей вот-вот придет, то был уверен, что этого никогда не случится. Он старался изо всех сил избегать ее — отчасти из-за стратегии игры, но более всего ради того, чтобы сохранять здравый рассудок. Хотя не был уверен в том, что от последнего еще что-то осталось.

После того как известие об аварии облетело всех, члены семьи сплотились против Эндрю. Одни осторожно намекали, что оставаться в стороне, после того как Мей претерпела такие испытания, непростительно, и что он ведет себя как трус. Другие даже не утруждали себя намеками, а называли вещи своими именами. Даже бабуля ходила вокруг него кругами и, поцокивая языком, сообщала: Мей так слаба, что не может должным образом позаботиться о себе, она тает на глазах; ей станет легче, если Эндрю навестит ее.

Однако Эндрю знал, что не может позволить себе встречаться с ней. Если он нужен ей, она войдет в темный сарай, чтобы получить то, чего хочет. А если нет, то лучше уж все оставить как есть.

Но когда наступило и прошло первое декабря, а от Мей по-прежнему не было ни слуху ни духу, Эндрю заставил себя посмотреть в лицо фактам: его блеф принес ему зеро. С его точки зрения, то, что Мей до сих пор не приняла решения, было окончательным вердиктом. Она не собиралась делать решающий шаг, а пустила все на самотек.

Честно говоря, Эндрю почти ожидал этого. Но по-настоящему выбили его из колеи и привели в ярость слухи о том, что мать пригласила Мей и Алекса провести Рождество у них. Он моментально понял, что сестры и мать сунули свои носы куда не следует и решили поспособствовать их воссоединению. Но этого не случится. Потому что его там не будет.

Однако последней каплей стало принесенное кем-то известие о том, что Мей предложили место в Сиэтле. Это был конец всему — потому что, следуя логике событий, она должна была принять предложение. И увезти с собой его сына.

Тем вечером он смертельно напился в баре, и, возможно, затеял бы драку, если бы не появился Джек и не увел его оттуда. Протрезвев, Эндрю поступил так, как привык делать в последнее время, — с головой ушел в работу.

Утренний воздух был чист и прозрачен, слух терзало рычание бульдозеров и стрекот отбойных молотков. Талая вода, проделывая ходы в плотно слежавшемся снеге и подтачивая сугробы изнутри, вырывалась затем на свободу с веселым журчанием и плеском, которым вторил частый стук капели. Пахло весной, хотя еще даже не наступил Новый год. В этом-то и состояла прелесть зим в Биллингсе. Откуда ни возьмись прилетали теплые ветры и на короткое время разжимали мертвую хватку зимы.

Это должно было бы поднять Эндрю настроение, но он даже не смотрел в окно. Решив дать окружающим отдохнуть от раздражительности и придирчивости, свойственных ему в последнее время, Эндрю заперся в своем временном кабинете и рассчитывал количество кафеля, необходимого для ванных. Он принял решение. Покончив с расчетами, позвонит в турагентство и закажет билет, чтобы уехать куда-нибудь на праздники. Желательно подальше. Туда, где нет телефонов. Где жарко и есть частные пляжи.

Он поднял взгляд от бумаг, и выглянув в окно, заметил темно-синий автомобиль, ехавший по улице. Мгновенная реакция — безумный трепет в груди — заставила Эндрю нахмуриться и обругать себя. В городе тысяча таких машин! Вот только эта остановилась прямо перед домом, на втором этаже которого он работал. Судорожно вздохнув, Эндрю припомнил визит Мей прошлой весной.

Возможно, он сам навлек на себя эту беду. Нарушив одно из собственных правил, он отправил ей на прошлой неделе письмо с просьбой позволить ему провести с сыном уик-энд. А чтобы не столкнуться с ней, предлагал оставить Алекса у его родителей. И вот, пожалуйста, — она здесь без Алекса, а это означает, что нужно спуститься и выяснить, в чем дело. Кто знает, может быть, она, наконец, нашла в себе силы поставить все точки над i. А может, решила согласиться на работу в Сиэтле и пришла сообщить об этом. Эта мысль ничуть не улучшила его настроения.

Спустившись вниз, Эндрю направился в кухню, жалея, что по пути нет ничего, что можно было бы сломать. Как он устал! И как ему все надоело! По донесшимся до него звукам Эндрю понял, что Мей вошла в дом, а затем остановилась, очевидно гадая, где он может быть. Эндрю уселся на подоконник лицом к двери и сложил руки на груди. Он тоже воздвигнет защитный барьер и будет твердым как кремень.

Мей вошла в кухню с большой ковровой сумкой в руке и смутилась, увидев его. Решимость оставаться твердым как кремень, покинула его, едва она вышла из тени, и Эндрю смог как следует рассмотреть ее лицо.

Он видел ее однажды, вскоре после выписки из больницы, когда синяки на лице еще не прошли, а шов не сняли. Она выглядела тогда лучше. Сейчас Мей была худа как щепка, а глаза взирали на мир с такой тоской, что Эндрю затрясло как в лихорадке. Взяв себя в руки, он посмотрел на Мей и поинтересовался:

— Осматриваешь достопримечательности или потеряла что-нибудь?

— Здравствуй, Эндрю, — тихо сказала она, никак не отреагировав на его сарказм.

— Итак, — почти враждебно проговорил он, — ты пришла сообщить мне, что согласилась на работу в Сиэтле?

Что-то промелькнуло в ее взгляде, но прежде чем Эндрю успел понять, что именно, она опустила ресницы и принялась носком туфли сгребать в кучку мусор, разбросанный по полу.

— Я не согласилась на работу в Сиэтле.

— Нет? — бесцеремонно переспросил он. — Тогда зачем ты здесь?

Лицо Мей было мертвенно бледным, когда она снова взглянула на Эндрю.

— Я кое-что принесла тебе.

Странное ощущение зародилось в глубине его существа, распространившись затем, словно рябь по воде, по всему телу. Он вдруг обнаружил, что ему трудно дышать, и глухо спросил:

— Что?

Она не ответила, и кровь с безумной скоростью заструилась по жилам Эндрю. Выпрямившись и не сводя с нее взгляда, он неторопливо пересек комнату и остановился перед Мей.

— Что ты принесла мне, Мей?

На какое-то мгновение он подумал, что она повернется и уйдет, но Мей этого не сделала. Он ждал, зная, что следующий ход за ней. Наконец она протянула ему сумку. Эндрю изумленно взял ее и открыл… Рыжее лопоухое существо смотрело на него подслеповатыми круглыми глазками.

Чувствуя себя так, словно из него выкачали воздух, Эндрю ошеломленно взглянул на щенка, затем на Мей, и в его душе затеплился огонек надежды. Он кривовато улыбнулся и, почесав щенка за ухом, поставил сумку на пол.

Мей прерывисто вздохнула, словно собираясь с силами, и посмотрела на него темными, тоскливыми глазами. Она была несчастна. И до смерти испугана.

— Это было ужасно, когда ты ушел. — Мей с трудом сглотнула, посмотрела вниз, на сумку со щенком, и продолжила дрожащим шепотом: — Меня словно подвесили на тонкой веревочке над пропастью в кромешной тьме. И был только единственный выход, но меня так сковал страх, что я даже не пыталась его найти. — Стиснув руки, она смотрела на Эндрю, и в ее взгляде была написана мука. — Я люблю тебя, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами. — И ты нужен Алексу и мне… каждый день.