Книга Забудь меня такой - Евгения Кайдалова

Однако, что бы она ни передумала в эти дни о Глафире, в их с Каримом разговорах старуха более не всплывала. Словно оба не сговариваясь решили, что это невероятное существо, обитающее в соседней комнате, принадлежит прошлому. Их же собственные отношения принадлежат будущему, а потому напоминанию о когда-то возможной, но несостоявшейся смерти в них не место. Будущее же само напоминало о себе бесконечными звонками клиентов Карима. Разгорался туристический сезон, и Крым настойчиво звал его к себе. Впрочем, уже не его одного – их обоих.

Мало-помалу наступило время, когда Карим отправился брать билеты на поезд Москва – Севастополь, а несколько дней спустя, в пятницу, Майе устроили отвальную на работе. Навсегда покидая офис, женщина задавалась только одним вопросом: как она могла допустить, чтобы на протяжении стольких лет ее жизнь протекала настолько уныло? Год за годом без веры и любви, даже почти без надежды, которые она продержалась лишь благодаря намертво стиснутым зубам и ледяному корсету, сжимавшему душу. Обернувшись, Майя в последний раз окинула взглядом безликие белые стены, еще более безликую серую оргтехнику, своих замурованных в этой безликой серости коллег и с облегчением распахнула дверь, ведущую в светлый июньский вечер.

На следующее утро, перед тем как отправиться на вокзал, она зашла к Марии Сергеевне – передать ключи от квартиры. Входная дверь была почему-то лишь прикрыта, а не захлопнута, но Майя решила тем не менее позвонить. На звонок откликнулись сразу – дверь распахнул человек в милицейской форме.

Женщина непроизвольно отшатнулась. Что тут могло произойти? Но прежде чем задать милиционеру вопрос, она зацепилась взглядом за зеркало в прихожей и окаменела: зеркало было занавешено простыней.

Одновременно из глубины квартиры донеслись рыдания, и Майя увидела дочь Марии Сергеевны, которая закрывала лицо руками и, раскачиваясь, брела по коридору. Затем показался и ее сын. Изрядно принявший по случаю смерти матери, он находился в том самом состоянии, которое принято называть «никакой». Плюхнувшись на ободранный пуфик в прихожей, он привалился к стенному шкафу и перестал подавать признаки жизни.

Попрощаться с покойной Майя не смогла – тело было уже в морге. Точнее, на судмедэкспертизе: требовалось определить, каким орудием совершено убийство. Если бы Марию Сергеевну не застали дома, то, по словам милиционера, дело бы ограничилось квартирной кражей, но, на беду, в это время шел тетушкин любимый сериал, и она как привязанная сидела у телевизора. Устранив хозяйку квартиры, грабители перерыли все шкафы и скинули все книги с нескольких несчастных книжных полок.

– Вы не знаете, что они могли искать? – спросил у Майи милиционер.

Та покачала головой.

– Может быть, антиквариат?

– Да откуда у нее антиквариат?! – рыдая, выкрикнула из комнаты дочь. – Всю жизнь в магазине, в овощном отделе, проработала.

– А откуда столько квитанций из аукционного дома?

Майя снова окаменела – на сей раз оттого, что теперь твердо знала разгадку смерти Марии Сергеевны. По наводке из аукционного дома грабители пришли за старинными книгами. Не могли же они знать, что ловкая тетушка таскает их из другой квартиры! Очевидно, ни сын, ни дочь Марии Сергеевны не были в курсе ее книжного бизнеса – та держала рот на замке, чтобы плохо устроенные в жизни дети не начали клянчить у матери деньги.

– А вы, собственно, кто? – строго спросили у Майи.

– Я соседка, – медленно выговорила та. – Вот, уезжаю в отпуск, хотела попросить, чтобы Мария Сергеевна поливала мои цветы.

И она показала зажатый в руке ключ.

– И что же теперь делать? – одновременно спросили Карим и Никита, когда Майя сообщила им горестные новости. Их голоса звучали на удивление похоже: тихо, подавленно.

Как всегда в минуты волнения, Майя провела рукой по лицу. Время катастрофически поджимало: если сейчас не выйти из дома, они не успеют на поезд. Но оставлять Глафиру на произвол судьбы… Прежде необходимо выяснить, собираются ли наследники Марии Сергеевны продолжать дело матери и ухаживать за старухой.

– Придется, куда мы денемся, – мрачно согласилась Лида, ее дочь (сын по-прежнему находился в невменяемом состоянии). – Много ей осталось-то? Как ты думаешь?

– Понятия не имею, – резко ответила Майя.

– А то переоформит еще квартиру на кого-нибудь другого… С нее станется.

– Не волнуйся, не переоформит, – презрительно бросила Майя. – Это завещаний можно составлять сколько угодно, а договор дарения регистрируется государством, так что вы с братом, считай, уже собственники. Ну, через шесть месяцев вступите в наследство и будете собственниками. Ладно, я пошла – мы на поезд опаздываем.

– Погоди-ка! – Лида шагнула к ней с обеспокоенным лицом. – Где это он регистрируется, этот договор? Мать ничего такого не делала.

– Ну как же, а Мосжилрегистрация?

– Мосжил… чего?

Майя остановилась на полпути к дверям; ею стало овладевать странное подозрение.

– Покажи-ка мне свидетельство о собственности, – велела она.

Взамен свидетельства о собственности на квартиру государственного образца Лида принесла ей две распечатанные с компьютера странички, гордо озаглавленные «Договор дарения». В конце текста от руки были вписаны имена: «Глафира Дмитриевна» и «Мария Сергеевна», а под ними стояли две старушечьи подписи.

– А где печать нотариуса? – недоуменно спросила Майя.

– А что, нужен был нотариус?

Пока обе женщины приходили в себя от изумления, в квартире раздались требовательные звонки. Карим и Никита стояли на лестничной клетке с вещами.

– Кажется, мы никуда не едем, по крайней мере сегодня, – объявила им Майя с истерическим смешком. – Договор-то недействителен.

– Я его сам из Интернета скачал, – вступился за договор Никита, – с юридического сайта.

– А что потом?

– А потом распечатал, и они его унесли к себе в комнату.

Майя опустила руку с бесполезной бумагой. Она, пожалуй, расхохоталась бы, если б не необходимость щадить чувства Лиды. Ну, старухи, ну, ловкачки! И откуда им, никогда не вступавшим в сделки с недвижимостью, было знать о целом пакете документов, который нужно собрать для оформления такого договора? Откуда им было задуматься о нотариусе? О государственной регистрации? Впрочем, о нотариусе могла бы вспомнить Глафира, уже оформлявшая завещание, но… хотела ли она это сделать? Или предпочла держать Марию Сергеевну в счастливом неведении относительно того, что их договор не имеет ни малейшей юридической силы?

Карим взглянул на часы.

– Ну, можно уже не торопиться, – констатировал он.

XXXII

– Итак, – сказала Майя, когда все трое, вернувшись в Глафирину квартиру, сидели за кухонным столом, – итак… – Она из последних сил собралась с силами и произнесла: – Похоже, единственная наследница по-прежнему я. Но кажется, с меня хватит.