Книга Ранетки - Надежда Зарочинцева

ближайшей кондитерской, чтобы отметить удач­ную сделкукоробкой пирожных.

Женя, извинившись, убежала к репетитору. Дойдя до егоподъезда, она уже ткнула кнопку домофона, но передумала и набрала номер репе­титорас мобильного:

— Вадим Алексеевич? Я заболела. Врачи ска­зали,воспаление легких, так что приду в лучшем случае через неделю.

Повесив трубку, Женя порылась в кармане:

— Так, сто долларов есть. Еще два занятия, и клавишиу меня.

В скейтпарке Антон уже в коридоре пытался опробовать новуюдоску, Гуцул шел рядом.

— Слушай, Антох, ты не обижайся, но я буду завтракататься. Я хочу попасть в команду к Яку, ты же слышал: он из ребят профиделает, за гра­ницу с ними ездит.

Он просто разводит нас, — разозлился Мар­кин. — Пускай обоихберет, или откажемся от соревнований.

Да ладно тебе, ты просто боишься проиграть по-честному, —красуясь, заявил Гуцул. — Зна­ешь ведь, что я лучший...

— По-честному так по-честному, — решился Антон. —Пусть победит сильнейший.

Гуцул подкатил на доске к Ане:

Слушай, а ты чего чопорная такая? Давай дружить!

Между мужчиной и женщиной дружбы не бывает, — заявила Аня. —Сам же говорил.

Подумай, Анюта, я не шучу. Я мужчина серь­езный и так простоне отступлюсь.

Напористый какой! — прошептала Ане На­таша. — А он тебесовсем не нравится?

Совсем. Нет, он нормальный парень, прос­то...

Просто нравится другой? — закончила На­таша.

Нет, — Аня замялась, — просто.

Анин папа привел Лизу в мастерскую и усадил на диван.Некоторое время он с Агеевым корпел над чертежом, а потом предложил:

— Может, перерыв на пирожки?

— Работайте, я сама сделаю, — улыбнулась Лиза.

А в конце дня она разрешила Михаилу Алексе­евичу проводитьее домой.

Ну, как тебе наша мастерская? — спросил он по дороге.

Мило, только неуютно, очень похоже на при­станище брошенныхмужей, — ответила Лиза.

Что есть, то есть, — усмехнулся Анин па­па. — Но с твоимпоявлением там сразу стало как-то теплее.

Пойдем, я тебя горячим чаем напою, — при­гласила Лиза,открывая подъезд.

Михаил Алексеевич чуть помедлил и зашел за ней.

После тренировки Лера и Гуцул пошли в одну сторону, аНаташа, Аня и Антон — в другую. По­скользнувшись на свежей корке льда, Аня рас­тянулась.Антон тут же подбежал к ней и помог подняться.

Не ушиблась? — спросила Наташа.

Да нет, ерунда. — Аня потерла коленку.

Ань, можно я тебя провожу? Ты не против? — спросил Маркин,глядя Ане в глаза.

А я пойду одна, да? — обиженно спросила Наташа, но ее неуслышали.

Аня и Антон взялись за руки и пошли по улице. А Наташаосталась стоять. В ее голове крутились строчки: «Кто виноват, что стало вдругодиноко? Кто виноват, что за окном холода? Дождь снегом

стал, и стали мы так далеки...» Она смахнула сле­зу и унылопобрела домой.

Антон держал Аню за руку, а она даже боялась дышать, чтобыне спугнуть это долгожданное счастье.

— Холодная, сейчас согреем. — Маркин за­сунул одну ее руку вкарман пальто и взялся за другую. — Как там у тебя в стихах? «Белый снег, белыйцвет, белый свет...» Все время крутится в голове.

Ау Ани в голове были совершенно другие строч­ки, и из нихскладывалась новая песня: «Сердце не спит, сердце поет, сердце ждет! Одинокойпти­цей можно возвратиться. Лучше в клетке, чем в чужих руках. Далеко-далекодолго будет сниться, где мы вместе в облаках...»

ГЛАВА Х

Влюбленная и счастливая Аня скакала по комнате, пытаясьсобраться в школу. Прошлым, вечером, когда Антон провожал ее до дома, она всевремя хотела ущипнуть себя, потому что все происходящее казалось абсолютнонереаль­ным.

Анины мысли прервал грохот из коридора. Она выглянула иувидела маму, которая пробовала добраться до антресоли.

Давай помогу! — Аня принесла табуретку с кухни, взгромоздивее на стул, влезла и открыла шкаф. — Что доставать?

Чемодан!

Зачем? Ты куда-то уезжаешь?

Ирина Петровна ничего не ответила, только с силой выхватилачемодан, отнесла его в комнату, пооткрывала все шкафы и принялась со злобойшвырять туда отцовские вещи.

— Зачем ты это делаешь? Что происходит? —
взволнованно спросила Аня.

Ты лучше расскажи, где ты вчера болталась до ночи? Тыникогда еще так поздно не возвраща­лась! — рявкнула мама.

Да пожалуйста! Мне нечего скрывать. Мы с девчонками из нашейшколы были в скеитпарке на тренировке у знакомых ребят. А потом Антон пошелменя провожать.

А что потом? — нервно спросила Ирина Пет­ровна.

Ничего. Ты что, мне не доверяешь?

Есть основания! Ты только вчера защищала своего папашу, а оноказался последним обман­щиком! Я видела его собственными глазами с этойпарикмахершой.

— Я не верю, — произнесла потрясенная Аня.
Ирина Петровна села на пол и заплакала:

— Боже, какое унижение... За что? Зачем мы переехалив эту дурацкую Москву? Я хочу обрат­но в Екатеринбург. Я здесь совсемодинока...

Аня присела рядом с мамой и стала гладить ее по руке.

— Мам, ну не надо. Ну пожалуйста... Все будет хорошо.

Зазвонил телефон. Ирина Петровна и Аня вздрогнули ипереглянулись. Аня медленно вста­ла и сняла трубку.

— Алло? Да, Жень. Давай, через пять минут выхожу....ОтецЖени, Владимир Петрович, собирался на работу. Он на ходу застегивал пиджак идоже­вывал бутерброд.

Ну что, дочь, как твои успехи с репетито­ром? — спросил он.— Скажи-ка мне что-нибудь по-английски.

Пап, зачем тебе? Ты же все равно ничего не поймешь.

Не твое дело. Я деньги такие плачу, имею право знать, на чтоони идут.

Папа, не мог бы ты оставить меня в покое, по­тому что я несобираюсь отвечать на твои надоед­ливые вопросы, — сказала Женя по-английски.

— Хорошо. — Отец ничего не понял и взял
портфель. — Все, до вечера.

— А сто долларов для репетитора забыл? — на­
помнила Женя.

Владимир Петрович со вздохом достал купюру из бумажника.

Мама Наташи крутилась перед зеркалом, что-то напевая поднос. Вошла дочь вся в черном и с густо подведенными глазами.

На похороны собралась? — пошутила Ольга Сергеевна.