Книга Фрейд и его госпожа - Лариса Соболева

Как только началась паника, Марианна позвонила Викентию:

– Кент, умоляю, срочно приезжай в ресторан «Три пальмы»… Какое, к черту, свидание! Мы отмечали свадьбу, мой хозяин женился… Короче, его жену убили… Кент, я не знаю, кто и почему. Произошло что-то непонятное. Приезжай, пожалуйста, разберись.

Полина ходила вдоль стола, ломая пальцы, Антон курил у раскрытого окна, остальные гости до приезда милиции находились на балконе, Кирилл – тоже.

– Он приедет? – спросила Полина.

– Обещал, – проговорила Марианна, поднимаясь со стула. – Пойду к детям, они в кабинете администратора.

Полина с Антоном остались одни. Она сложила ладони, приставив кончики пальцев к подбородку, рассеянно оглядела зал, задержала взгляд на свадебном торте, сказала:

– Нелепость!

– М-да, повеселились, – вздохнул Антон.

– Ты же не думаешь, что Тамару убил Кирилл?

– Я вообще ничего не думаю.

– А все думают – это он…

– Поленька… – Антон подошел к ней, обнял за плечи. – Успокойся. На каждый роток не накинешь платок, пусть думают. В милиции разберутся, кто и почему это сделал.

– Не верю я милиции, там все такие сытые, им явно лень мозгами пошевелить.

– У тебя есть альтернативное предложение? К сожалению, милицию мы не минуем, теперь она будет заниматься Тамарой, нам же остается надежда, что они не дураки и докопаются, кто ее убил и за что.

– Слава богу! – воскликнула Марианна, встретив Викентия. – Ваши уже здесь. Мужчина-врач тот же, что был у нас, когда Нонна Валерьевна утонула…

– Таничев? Это хорошо. Труп где?

– На балконе. Кент, можно мне отвезти детей домой? Настенька заснула, Степа капризничает, Злата сонная… Прошу тебя, разреши, они же маленькие. Я все расскажу позже, я тотчас приеду назад.

– Ладно, поезжай под мою ответственность.

Он взбежал на верхний этаж, заглянул в банкетный зал. Там сидели за столом нарядно одетые люди с похоронными лицами, никто, разумеется, не ел. Викентий вышел на балкон, поздоровался с Таничевым, тот удивился:

– Тебя каким ветром сюда занесло?

– Позвонила знакомая, она гувернанткой работает у жениха, просила приехать. Что тут у вас?

– Исключительный случай, мне подобных еще не попадалось. Лезвие безопасной бритвы вонзили в горло, она вошла и сонную артерию рассекла, как… Хм, в таких случаях говорят – как бритвой. Подойди поближе, сам посмотри.

Это зрелище даже привычного Викентия впечатлило, наверное, потому, что сама обстановка была нестандартной – эта часть здания вовсе не напоминала ресторан: пол был выложен плитами под естественный камень, стена тоже облицована камнем, вход напоминал средневековый альков, над которым нависал цветной витраж. Перила были закреплены на ажурной балюстраде черного металла с завитушками, у балюстрады и лежала бледная девица в свадебном платье с цветами в волосах. Но ее шея и грудь – без слез и взглянуть нельзя – были окрашены кровью, под головой растеклось темное пятно, часть волос утонула в кровавой жиже. Впечатление такое, будто ты попал на последствия пиршества вампиров, которые всласть полакомились кровью красавицы, но не всю выпили. Что ж, девица в теле, кровушки в ней, надо полагать, было достаточно, чтобы удовлетворить аппетиты вампиров.

– Когда ее?.. – поинтересовался Викентий.

– Минут сорок назад. Тепленькая еще, будто живая.

– Орудие убийства где?

– В ее очаровательной шейке. Варварский способ.

Викентий наклонился – света было недостаточно, чтобы рассмотреть подробности. Головка вампирского ужина была повернута в сторону, шея полностью открыта, а в ней, чуть повыше ключицы, торчала бритва. Действительно, она вошла глубоко, наружу торчало лишь ребро.

– Подозреваемые есть? – Викентий выпрямился, глядя на жертву, она просто приковала взгляд.

– Жених, – ответил Таничев. – Жених, совсем недавно похоронивший жену. Странная закономерность, не находишь? Одна жена утонула, вторая сразу же после заключения брака… Злой рок!

– Угу, рок, – покивал Викентий скептически. – Что еще?

– Ничего. Вот положу ее у себя на стол, отмою от крови, осмотрю рану, выну бритву и… может быть, тоже ничего не скажу. Тут все и так ясно. Слушай, сразу направо – комната неизвестно для каких целей, иди туда, раз интересуешься этим делом, там Гусев допрашивает важного свидетеля. Гусь только что начал, иди.

Викентий кивнул Гусеву, писавшему протокол допроса на низеньком столе, оперся спиной о стену и уставился на мужчину средних лет, сидевшего на стуле.

– Значит, на балконе в момент убийства находились вы и жених, – дописывая, сказал Гусев. – Больше никого не было? Может, кто-то заглянул, вы услышали, но не обратили внимания?

– Я, конечно, стоял спиной к ним, но, уверяю вас, никто туда не заглядывал, – нервно сказал свидетель. Нервозность его была понятна, ведь и его могли заподозрить в убийстве, а это очень страшно. – Между прочим, Тамара стояла спиной к двери, как же, по-вашему, заглянувший на балкон человек воткнул бы в нее бритву спереди?

– А откуда вы знаете, что она стояла спиной к двери, если сами стояли спиной к новобрачным?

– Изредка я поглядывал на них, потому что они ссорились.

– Ссорились? – подхватил Гусев. – А что явилось причиной ссоры?

– Честно сказать, я не понял. Кирилл отчего-то взвинченный был и во время регистрации, и на банкете. Придрался к Тамаре, что она всех достает своими шутками и смехом. А девчонка от счастья не знала куда себя деть, она три года с ним… ну, вы понимаете.

– Понимаю. Дальше что было?

– Тамара расплакалась. Кирилл очень грубо с ней говорил, прикрикнул на нее – мол, перестань изображать сердечный приступ… Да, что-то в этом роде. Я услышал хрип, затем звук падающего тела. Обернулся, а Тамара уже лежала на полу, дергалась. Кирилл фыркнул: «Еще одна артистка!» Я бросился к Тамаре и… увидел кровь на ее шее… на платье… Кирилл тоже увидел, склонился к ней, приподнял за плечи, а она… уже доходила. Я побежал звонить в «Скорую»… Все.

– Итак, вы не видели, как Кирилл Андреевич воткнул в нее лезвие?

– А я разве сказал, что это он его воткнул?

– Ну а кто же еще?

– Не знаю… – растерялся свидетель, машинально провел по лицу ладонью. – Больше на балконе никого не было… Должно быть, он… На хрен тогда он женился на ней?! Да и ссора была незначительная, пустяковая, другие вон дерутся и остаются живы… Не знаю! Не видел! Я все сказал.