Книга Хозяйка «Логова» - Елена Звездная

— Кому навредить?

— Ребенку! — радостно возвестила Эванжелина, и надменная тарийка, что невзлюбила меня с первых мгновений знакомства, стремительно побледнела, а затем упала в обморок.

— Что ж, это недоразумение не было бесполезным, — с ехидной улыбочкой заметила тростиночка, — сэкономили на коньяке.

— Так, значит, ты… — свекровушка перевела затухающий взгляд с меня на хранителя, спросила тихо: — Она не тяжела?

— Будь так, я бы предупредила, — ответила Хран, потерла ладошки и улыбнулась мне и куда-то за мое плечо. Косоглазие? Эванжелина тоже с недоумением проследила за ужимками красавицы и забыла о них, едва услышала: — Зато, пока Гаммира спит, Торика может рассказать, как познакомилась с наследником!

— А… — хотела воспротивиться, но кто-то властно закрыл мне рот рукой. Кто-то невидимый и очень сильный.

— Тихо, не дергайся, — прозвучало в самое ухо, и голос я узнала. Дори! Недодемон, чтоб его!

— Хорошо, — невесть к кому обращаясь, то ли ответила, то ли подвела итог тростиночка. Затем щелчком пальцев подняла бесчувственную Гаммиру с пола и движением руки заставила ее выплыть из кухни в коридор. — Общайтесь.

Желание о чем-либо говорить пропало в тот же миг, а вот потребность дать одному наглому деверю под дых возросла. Жаль, я не уверена в том, что он удар почувствует, особенно сейчас, иначе бы душу отвела. Тихо сопя и стараясь дышать размеренно и глубоко, чтобы не наорать на новоприбывшего, я пропустила момент, когда Эванжелина повторила свой вопрос. Очнулась, лишь получив свободу от невидимки и услышав: «Не молчи, пожалуйста. Она ждет».

— Торика? Ты хорошо себя чувствуешь? — свекровушка взяла меня за руку, с улыбкой прикоснулась к кольцу.

— Да, да, хорошо. Простите, задумалась. — И чтобы получить хоть немного свободы, предложила: — Присядьте, я сделаю кофе и потом…

— Конечно. — Она села к столу, но не на свое прежнее место, а поближе ко мне, отслеживая, казалось, каждое мое движение. А я не торопилась, медленно растерла зерна в муку, поставила металлический ковшик на огонь, вскипятила воду… Когда же я в сгустившейся тишине разливала напиток по чашкам, то чуть не ошпарилась, а всего-то скосила взгляд в отражение стекла и вздрогнула, увидев призрачного Дори. Он сидел напротив матери, подавшись вперед, сцепив перед собою руки и неотрывно наблюдая за ней. На лице печать скорби, глаза подозрительно блестят, а на губах горькая улыбка. Он рад ее видеть, но, идиот такой, даже не может обнять. Бестолочь! Мало того, что Талл пропал пять лет назад, так, видимо, еще и этот дома давненько не был. И что он там вчера вещал, что не готов к встрече? Дурень!

Снедаемая этими мыслями, я поставила на стол корзинку с печеньем, печеные яблоки, сливки, сметану, сахар с карамелью и три чашки с кофе. Свекровушке, мне и…

— Это кому? — удивилась Эванжелина, проследив за моими действиями.

— Для Хран, — объяснила я свою ошибку и воровато посмотрела в отражение оконного стекла. Столкнулась взглядом с призрачным Инваго, и не только услышала, но и увидела, как он произнес:

— Спасибо, — а затем с улыбкой: — Два кусочка сахара и немного сливок.

Два так два, сливки так сливки. Добавила, размешала, села.

— Вот и пришла моя очередь в обморок падать, — заметила свекровушка, тоже начиная блестеть глазами. — И если ранее я могла сомневаться из-за доводов Гамми, то теперь уже не буду. Ты жена моего сына, тебе известен его тайный знак…

— Какой знак?

Она не ответила и со счастливой улыбкой заплакала.

— Чтоб тебя! — ругнулась я в сердцах и поднялась.

Чашка воды, две капли настойки, чьи запасы вот-вот иссякнут. Нюхательная соль и несколько тканых салфеток вытирать слезы. Я, не церемонясь, села возле матушки Дори, всучила ей чашку и не попросила, а приказала выпить. А все потому, что сквозь ее тихий смех уже проступала икота, и это не признак счастья, уж мне ли не знать. Дождалась, когда выпьет, и крепко ее обняла, с укоризной покосившись на оконное стекло. Инваго за столом уже не было.

Ушел, обрадовалась я. Но слишком рано, это подтвердило нежное прикосновение к ушку, теплое дыхание на шее и крепкое объятие сзади, одна рука под грудью, вторая на животе. Бестолочь. Мать обнять не может, решил поддержать меня. А через минуту я поняла, что он не бессердечный болван, а очень даже продуманный. Потому что свекровушка начала говорить, и я бы вряд ли смогла смолчать, не обнимай он меня.

— После того, как Таллик сбежал, я боялась, что более не увижу его и ничего о нем не услышу. И вдруг такое счастье!

— Сбе… — не договорила, Дори недвусмысленно сжал меня.

— А он не говорил? — удивилась Эванжелина, затем кивнула своим мыслям, произнеся: — Я бы тоже постаралась об этом умолчать. Мы повздорили, — ее голос вновь осип, а меня повторно сжали.

Синяков наставит или уже наставил. Увалень тарийский. Двинула локтем назад, преграды не ощутила, но возможность дышать тут же обрела. Правда, ненадолго, ровно до следующих слов свекровушки:

— Нет, не так… Мы не просто повздорили из-за его невесты. Это была мерзкая отвратительная сцена. Он впервые наорал на меня, свою мать, и я залепила ему пощечину.

— Ох ты ж! — ощутив новые тиски, я повторно двинула рукой назад.

Погруженная в переживания, мадам Дори моих движений не заметила, прошептала слезливо:

— Видит богиня, я корила себя непрестанно все эти годы, но ничего не могла изменить. Мой мальчик бесследно скрылся в ту же ночь. И как позже выяснилось, он подал заявку и вступил в ряды новобранцев вместе со своим лучшим другом. Хотел получить черную медаль Давлата, позволяющую снять мой запрет на брак с развращенной, лживой… — она запнулась, — прости меня Иллирия, о мертвых либо хорошо, либо ничего.

— Соня мертва? — вопрос вырвался нечаянно. Я попросту не сдержалась, а может, все дело в том, что призрачный деверь отстранился от меня, убрав наконец-то руки.

— Д-да, бедная девочка, сгорела на обряде бракосочетания с… — боязливый взгляд на меня, и Эванжелина Дори произносит тихое, но оттого не менее устрашающее: — с Дарушем Темным, лордом Уросом.

Я всем телом вздрогнула, хоть и постаралась себя сдержать, но, видимо, плохо справилась с задачей. Свекровушка заметила, более того, она еще и прокомментировала это.

— Прости, прости! — аккуратно сжав мои кисти, зашептала торопливо. — Мне не следовало упоминать этого подлеца! Ничтожнейший из людей, чудовище, недостойное жизни…

— Вы знаете? — Предположение, что Эванжелина легко отнесется к моему шестимесячному замужеству, было сродни сказке. — И Гаммира, выходит, в курсе. — Теперь хоть понятна ее неприязнь.

— Знает, но не скажет более и слова. Ты — наш шанс на возвращение Таллика в лоно семьи. Не призрачный, не надуманный, реальный. Я не понимаю, как сын не додумался провести обряд по всем правилам, едва тебя встретил. Право слово, узнай я о тебе пять лет назад, не мучила бы себя заверениями Хран, что мой мальчик жив и, быть может, вернется. Забрала бы в поместье, представила всей родне и не позволила ублюдку Уросу даже приблизиться… — она запоздало спохватилась, и прикрыла рот ладошкой. — Мне не следовало так выражаться, это недостойно, но он заслужил.