Книга Утопи свои обиды - Лев Альтмарк

Как в заправских детективах, я полез в машину не сразу, а заглянул под неё — вдруг злоумышленники сунули туда бомбу. Но выяснить ничего не удалось: днище моей старенькой антилопы было таким грязным, что если бы там что-то и было, я ничего не разглядел бы. Успокаивала мысль, что к такой грязи ничего не прилепить — ни на магните, ни каким-то иным способом. Попытался я заглянуть и за бамперы, которые оказались чуть чище днища, но потом плюнул и подумал, что лучше, ей-богу, взорваться и погибнуть во цвете лет, чем до страшного суда оттирать руки от тамошнего многовекового дерьма.

Машина не взорвалась даже после того, как я сел за руль и повернул ключ зажигания. А ведь такое сплошь и рядом происходит в детективных фильмах. Честное слово, даже обидно стало, что у меня не как у людей. Где-то жизнь бурлит, страсти кипят, всё взрывается, пули свистят, какие-то события происходят. А тут дали разок по голове, повозили по городу без штанов — и всё, баиньки…

Ох, и шуточки у меня сегодня! Когда по голове получал, мечтал совсем о другом: чтобы от меня отстали, и даже прикидывал, что подобные вещи по телевизору смотрятся куда безопасней, чем когда подставляешься сам. Впрочем, пиджачок Джеймса Бонда, как я успел выяснить, мне не по размеру, и задерживаться в примерочной этих костюмчиков не стоит — всё равно не подберу под себя героический образ.

Собственно говоря, беспокоиться о своей драгоценной жизни мне пока нечего, потому что всеобщий нездоровый интерес к моей персоне вызван знакомством с Давидом Бланком, и даже не самим знакомством, а тем, что он положительно на меня отреагировал. С остальной публикой Давид общается как воинственный предводитель людоедов с бледнолицыми оккупантами. Этим и вызвано трепетное отношение всей этой отвергнутой братии к моей личности, ставшей в одночасье драгоценной. Резать курицу, несущую золотые яйца, ясное дело, глупо. А вот снесу яичко — тогда в суп…

Приободрённый радужной перспективой куриной неприкосновенности, я лихо докатил до полицейского управления, нагло припарковал машину на служебной стоянке, деловито сообщив охраннику, что у меня важная встреча с начальником окружной полиции, и если охранник не верит, пускай позвонит ему лично и спросит. После этого в лучших традициях жанра присел на лавочку у входа и намётанным взглядом сквозь дырку в газете, подобранной тут же, оглядел окрестности.

Обзор окрестностей ничего не дал. Поэтому я принялся разглядывать полицейских, снующих мимо меня. Всё-таки, наверное, во мне была какая-то детективная жилка, потому что мой мозг, не до конца отбитый «усамовскими» мордоворотами, тотчас принялся анализировать, кто есть кто, и выдавать ехидные характеристики всем проходящим мимо моей лавки.

В отличие от армейской публики — всё-таки священная корова! — над полицией в нашем отечестве подтрунивать допускается, благо, поводов копы дают достаточно. По внешнему виду сразу можно определить, сколько лет человек служит в полиции. Если срок невелик, то полицейский сух, подтянут, бляхи на его форме блестят, и даже на бегу он тщательно разглаживает аксельбанты, которые исправно носит и лелеет, как главный атрибут принадлежности к привилегированному классу. Со временем фигура полицейского округляется, животик наливается арбузной округлостью, а в форме появляется лёгкая небрежность, намекающая на некую усталость от нелёгких будней стража правопорядка. Аксельбанты, если и присутствуют, то в страшно потрёпанном виде, чтобы всем опять же было ясно, насколько человек занят на службе, и недосуг ему заниматься никому не нужной атрибутикой. И лишь достигнув чинов, а соответственно и устойчивого положения на службе, полицейская физиономия приобретает покровительственно-надменную ласковость, пузо надувается до арбузной спелости, а казённую сине-голубую форму сменяют штатские майка и шорты. Кому нужно знать, тот знает, а кто не знает, тот… всё равно узнает, но уже иным, более экстремальным способом.

Я так пристально фильтровал проходящую мимо публику, прикрываясь для вящей секретности газетой с дыркой посередине, что не заметил, как кто-то сзади похлопал меня по плечу. Это была Софа. Как она подобралась незамеченной, когда я так пристально оглядывал всех и вся, ума не приложу.

— Чувствую, уважаемый сыщик, — насмешливо пропела она, — время нашей разлуки не прошло даром. Я-то всю ночь спала, как сурок, выключив телефон, а у вас, похоже, происходили какие-то ночные приключения, я не ошибаюсь? Что произошло? Горю от нетерпения узнать…

А дальше выяснилось следующее. В отличие от меня, Софа предусмотрительно домой не пошла, а отправилась к подруге, посчитав, что если к ней уже наведывались непрошеные гости и не застали хозяйку, то что им помешает придти ещё раз и застать? Да и без визитёров она всё равно не сомкнула бы глаз в пустой квартире. Выключив телефон и попив чайку с подругой, она благополучно проспала всю ночь сном праведника. А проснувшись, стала дозваниваться до меня, однако я не отвечал, ибо был в то время в плену у мордоворотов без штанов и соответственно без телефона.

О своём пребывании в «логове Аль-Каиды» я рассказал довольно подробно, обильно сдабривая повествование своими мрачными прогнозами, но в душе рассчитывая, что с помощью Софы сумею скорей разобраться во всех происходивших со мной приключениях. Скромно умолчал лишь о факте получения денег, но не потому что хотел скрыть их от Новиковой, просто мне было стыдно за то, что меня так легко купили за столь незначительную сумму. Очень хотелось надеяться, что впредь больше не встречусь ни с «Усамой», ни с его абреками, а моя позорная вербовка так и останется в тайне.

— Ну и какие у нас планы на будущее? — осторожно поинтересовалась Софа.

Мне до сих пор не было понятно, что движет ею. Она уже столкнулась с реальной опасностью, и любой нормальный человек на её месте давно послал бы меня с моими проблемами подальше. Но Софа, видно, была другого замеса, а таким везёт. Как бы я ни ворчал на неё, мне с нею комфортней и спокойней, чем в одиночку. В ней было что-то такое, чего не хватало мне, потому я, наверное, и позвонил ей сегодня. Как поступать дальше, я не представлял, а она что-нибудь да придумает, ведь у меня, помимо желания починить выбитую дверь, в голове не было вообще ничего. Конечно, кроме большой шишки на затылке.

Присев рядом, она некоторое время размышляла, потом спросила:

— Больше своему полицейскому не звонил?

— А надо? — глуповато протянул я. — Он же не отзывается…

— Вперёд! — нахмурилась Софа и нетерпеливо тряхнула головой. — Что значит мужик — ничего без бабы сделать не может!

Вздохнув, я вытащил сотовик и поднёс к уху. И вдруг — о, боги! — Гольдман отозвался. Не иначе, как Софа наколдовала…

19

Кипр, август 2011

В Ларнаку Ника прилетел без особого интереса и с довольно мрачным настроением. Раз уж с ним пожелал встретиться неизвестный работодатель, знакомый Хамида, то мог бы выбрать какую-нибудь страну поэкзотичней. Италию, например, Францию или Испанию — они тоже в пределах досягаемости, да и билет на самолёт не намного дороже, чем сюда. Так нет — сказано Кипр, значит, Кипр. В последнем разговоре с Хамидом проскользнула даже мысль, что знакомство с Никой могло бы состояться вообще в Греции. В конце концов, решено было сделать это на нейтральной территории.