Книга Пус Мидун - Михаил Рыбка

– А зачем ты бросал камни, если не было никого?

– Чтобы ты вышел. Или не так надо было?

– Вот ты дурной.

Енот вздохнул.

– Потом я полез на дерево, думал, оттуда попаду. Не попал. Отломил ветку, хотел ею кинуть. А тут вдруг меня за хвост как схватили и вниз…

– То есть ты не заметил, как к тебе подкралась эта здоровая скотина?

– Ну… нет.

Кот заржал.

– Тебе только мусор выносить, Чумазый. И то не всегда.

Пус Мидун снова оглянулся и притих. Он зачем-то припал к земле, навострил уши и погасил керосинку.

– Тихо! Слышишь? – он показал в темноте куда-то лапой, но енот этого не увидел. – Оттуда кто-то идет. Притом не один. А ну-ка подымайся, пора уходить.

Енот лишь помотал головой по сторонам, хмыкнул, поднялся и трусцой засеменил вслед за котом.

– Граф? – голова Наусы высунулась из разбитого окна.

– Ах ты ж выдра старая, еще громче заори! – прошипел кот.

– Граф, где вы? Не бросайте меня!

– Та чего тебе надо, иди к себе! – слышалось из темноты.

– Граф, я с вами! Погодите!

Из окна выпало нелепое тело совы. Смачно ударившись оземь, она поднялась, отряхнулась и принялась крыльями шарить в темноте, пытаясь понять, куда надо идти.

– Угораздило… – вздохнул кот. – Она сейчас весь поселок на уши подымет, жертва науки. Придется с собой тащить. Иди сюда! Да вот, вот я. Замолчи и иди тихо.

Науса почувствовала, как кто-то схватил ее крыло и потащил в сторону. Почти сразу она ударилась клювом об забор, подняв грохот.

– Ай! Больно!..

– Да затихни же ты, Тучун тебе в печень.

Кот протащил сову в отверстие калитки и свернул влево, подальше от одному ему слышных звуков.

– Идем без остановки до дома могильщиков. Там решим, куда дальше.

Компания проследовала за своим проводником, стараясь сохранять тишину, однако не очень успешно. Науса постоянно спотыкалась, неуклюже переваливаясь с боку на бок, то и дело наступая на хвост енота. Чумазый же взвизгивал и постанывал, когда его прокушенный хвост попадал под лапы совы. Пус Мидун сдавленно ругался и шикал, но ход не сбавлял. Через двадцать минут они подошли к самому краю поселка.

– Привал, – сказал кот. – Никому не дышать.

Енот и сова затихли. Пус некоторое время вслушивался, затем обреченно изрек:

– Идут… все время идут следом. Будто видят нас. Видать, собак опять прислали. Эти след возьмут и не отстанут.

Он принялся оглядываться.

– Идем на запад. В дальний поселок. По пути место есть, там остановимся. Надо запах отбить. Пошли.

Все покорно поднялись и вновь образовали караван.

– Пус, а кто это был во дворе? Кого ты там положил? – спросил Чумазый.

Кот через плечо глянул на Наусу.

– Да этот… Олух-Горбатый. Нашей графини счетовод.

– Кто? – переспросила сова.

– Олух-Горбатый.

– Где он был?

– Во дворе. Это он в окна заглядывал.

– А куда он делся?

Кот хмыкнул.

– Улучшил экономические показатели нашего региона.

– Как так? – снова не поняла графиня.

Кот встал посреди дороги.

– Убил я его, ясно? Он на Чумазого напал, мне ничего не оставалось делать. Да и жалеть нечего. Ясно? Пошли. Заткнулись.

Через пару минут Науса нарушила тишину:

– А чего он приходил? Наверное, меня искал? Как же вы его так, граф? Он же дела мои вел.

– Плохо вел.

– А чего он приходил?

– В следующий раз обязательно спрошу, прежде чем кишки выпустить. Замолчи уже.

Сова вздохнула. Тишина и на этот раз продолжалась недолго.

– А вы правда взяли бы меня в заложники, граф?

Кот промолчал.

– А я не думаю, что взяли бы. Вы же не можете свою жену взять в заложники. Даже юридически.

В ответ – тишина, нарушаемая лишь мерными шагами по рыхлому снегу.

– Конечно, не взяли бы, – продолжала говорить Науса. – Вы же все помните, вы же не сможете меня обидеть. Я вот иду и думаю, как мне повезло встретить вас. Столько лет мучений, теперь-то я от вас ни на шаг!

Енот ойкнул.

– Простите, милый друг, мне не видно ваш хвост. Так вот, мы сейчас погуляем, потом вернемся ко мне, и я распоряжусь привезти ваши вещи. Чтобы вы, наконец, переодели это тряпье на положенные вам по статусу костюмы. А то вы зимой совсем застудить свое горло можете, куда в такую погоду без одежды. А потом подадим на стол печенье, наведем чай, и я буду вам рассказывать, как мы встретились. А потом я почитаю несколько интересных отрывков из «Некрономики». Там, знаете, есть чудесная глава о влиянии смертности низших слоев населения на прибыль воскового дела. Индукция этого явления такова, что…

– Да заткнись же ты, курица! – вскипел Пус Мидун.

– Граф…

– Просто заткнись! Мы не идем гулять! Мы уходим насовсем!

– Граф, но я же не переоделась к дальней прогулке!

Кот встал. Его начало трясти. Он обошел Чумазого, подошел вплотную к графине и, плюясь ей в клюв, выпалил:

– Мы! Уходим! И не вернемся! Если хочешь переодеться – иди обратно, к себе, переодевайся. Я тебя не держу, животное ты полоумное!

– Граф… Миленький, ну не надо так переживать. Пойдемте со мной, быстренько переоденемся, выпьем чаю и пойдем гулять. Не годится, у нас даже хлеба с собой нет! Мы эдак к утру очень голодными будем.

Кот напрягся изо всех сил, чтобы обнаружить в себе то прежнее желание разорвать стоящее перед ним существо. Он хотел вновь ощутить внутренний мотив вершить власть над жизнью, натянуть тоненькую, словно нерв, струну, чтобы она задрожала в нем, чтобы ее звуки заглушили все происходящее вокруг. Он напрягся, зажмурился, глубоко вдохнул и выдохнул. Внутри ничего не было. Кроме раздражения.

Он плюнул.

– Чумазый, что с ней делать?

Енот пожал плечами:

– Не надо ничего делать. Она хорошая.

– Они все хорошие. Но она не даст нам убежать.

– Просто идем, Пус.

Мидун снова плюнул.

– Ладно, я просто пойду. Посмотрим.

– Граф, я с вами.

– Как лишай…

– Ну не ругайтесь, милый мой граф. Уть! – она хлопнула крылом Мидуна по носу.

– Тьфу! Пошли!

Любые дальнейшие попытки совы заговорить моментально пресекались фразой «заткнись», которую кот старался выговорить как можно более злобно. Но злобы не получалось. Получалось что-то вроде вежливой просьбы не шуметь в библиотеке. Потому Науса молчала лишь несколько минут. Затем вновь порывалась рассказать о тех травах, которыми отпивала ее матушка, о знаменитом вине, которое ждет кота в ее доме, о знатных поэтических вечерах, которые они устраивали для своих друзей. Но кот ничего не желал слышать. Они прошли около часа, когда Пус остановился и внимательно огляделся.