Книга Пределы неоднозначности - Мария Введенская

И Чарли опять показалось, что она смогла бы здесь остаться на неопределенно долгий срок. Она, конечно, знала, что это очередная иллюзия, которая совсем скоро пройдет, но просто не ожидала, что так скоро…. Не ожидала, что больше ей смеяться не придется.

* * *

Эйбл сидел на веранде своего большого дома в лучах рассветного солнца, опустив глаза, и улыбался. Скромняга…. Скромняга и добряк. Вот какое впечатление он производил, но это пока… пока он прятал самую суть – то, что жило в глубине. Нечто черное и опасное. Такое липкое и похожее на смолу, а еще ядовитое. Он сидел на скамейке, как послушный ученик, сложив руки на колени.

– Еще одно дело, Крис малыш…. Я буду называть тебя так. Это так мило. Это наводит мосты между людьми, ты так не считаешь? Сближает. Последнее дело расходится, так сказать, с твоими приоритетами, но я не думаю, что ты не получишь от него удовольствие. Не такое, конечно, как с твоей недавней подружкой, но, тем не менее… тем не менее, Крис малыш, тебе понравится. Я обещаю.

– Мы славно потрудились, Эйбл, за последнюю неделю. Мы молодцы.

– Премного благодарен, Эйбл, за столь высокую оценку. Но это еще не конец, Эйбл.

– О да, это еще далеко не конец.

* * *

За столиком № 15 стало совсем пусто. Разговоры не шли. Этим утром Дороти пила только кофе, как и Чарли. Был понедельник тринадцатого августа, и это не прибавляло оптимизма. Чарли не отличалась суеверием, однако чувствовала себя не в своей тарелке. Ее терзала необъяснимая дрожь внутри. Другие жители отеля старались обходить их столик, как будто он мог быть заразным. Даже Черри. Даже Иви. А иногда Чарли казалось, что все вокруг косятся на нее как-то странно, как будто это она виновата в пропаже людей. Как будто занесла смертельный вирус в их маленький уютный мир. Кто знает, может, так оно и было? Ведь до Чарли здесь такого не наблюдалось. Когда она выходила из ресторана, то физически ощущала, как все на нее смотрят… на ее спину. И шепотки повсюду. Словно почувствовав это, Дороти пропустила Чарли вперед и таким образом закрыла собой. С горем пополам они добрались до своих номеров.

– Какие планы? – спросила Дороти, вставляя ключ в скважину.

– Никаких. – Чарли подошла к ней, сцепив на груди руки. Она чувствовала себя подавленной. – Может, к Нэду? Или сразу в наше место?

– Э-э, нет, девочка… – хохотнула та. – Ты увлекаешься.

– Да я шучу. – отмахнулась Чарли. – Ну так что?

Дороти к тому времени уже открыла дверь.

– Давай встретимся минут через десять и решим?

– Ладно. – кивнула Чарли, провожая ее взглядом.

Она тоже пошла в свой номер и переоделась, потому что чувствовала холод. Слишком много холода в это утро. Как она и предполагала, всё заканчивалось не лучшим образом, а так, чтобы Чарли по-настоящему захотела вернуться домой. А ведь она так и не поняла, для чего прожила здесь всё это время, и уж блокнот с голубой плетистой розой на обложке точно не пригодился. Зачем он вообще нужен? Жизнь намного интересней, чем чужие чудеса…. Ничто и никогда не заменит живого общения. Люди – вот что самое интересное в жизни, и чем их больше, тем лучше. Нельзя сторониться людей, и Шарлин поняла, что больше никогда не станет этого делать. Поняла, что лишала себя очень многого, пока сидела затворницей дома.

Покинув номер ровно через десять минут, и вежливо прождав еще пять, Чарли всё-таки постучалась в дверь, но голос, которого она не узнала, ответил не сразу.

– Я, наверное, не пойду….

– Что случилось? – напряглась та.

– Тебе лучше уйти. – отозвалась Дороти.

– Ну уж нет! Больше я никуда не уйду! – она дернула дверь. – Открой!

– Нет! Уходи, Чарли.

– Ну хорошо….

Чарли вернулась в номер, снося всё на своем пути, чувствуя себя напуганной и злой. Она вышла на балкон, и ни минуты не сомневаясь, полезла через стенку, разделявшую балконы. Дверь оказалась открыта. Рывком отдернув занавеску, Чарли победоносно ворвалась в номер, но Дороти даже не повернула головы. Она сидела на кровати, сжимая в руке какую-то фотографию, а рядом лежал большой белый конверт.

– Тебе не стоило приходить, Чарли.

– Ну, это я уж сама как-нибудь решу, ладно?

Дороти ничего не ответила на это.

– Что это? – спросила Чарли, садясь рядом, и взяла конверт в руки.

– Не надо… – Дороти покачала головой.

Но Чарли уже вынимала досье… досье со знакомой фотографией. Кристофер Ричардс. 10:30.

– Пойдем отсюда! – воскликнула Чарли, глянув на часы. – Осталось пятнадцать минут, надо убираться отсюда! Чего ты сидишь?

– Посмотри фотографии… – еле слышно ответила та. – Там все наши друзья.

– Дороти, ты играешь с огнем! – Чарли порывисто вытащила пачку фотографий, перетянутых резинкой, и замерла, а в горле вырос огромный ком.

На первом снимке была Дейзи. Их Дейзи, которая смешно жестикулировала и пела песню, прищурив хмельные глаза. А теперь она лежала на мостовой, как сломанная кукла, в луже густой липкой крови. Ее мертвые глаза слепо уставились в кадр. В них больше не нашлось вопросов, только пустота. Дороти когда-то упоминала, что Дейзи, как и она сама, толкает… теперь ее столкнули саму – откуда-то сверху, может, с балкона, может, с крыши.

Многие жители этого города толкали, что было довольно удобно и чисто. А вообще, здесь мало, кто обсуждал то, что связано с работой. Ни супруги, ни друзья. Частное дело…. Темная половина личности, о которой не вспоминают, чтобы не прослыть сумасшедшим. Но в их маленькой компании иногда всё же заводились подобные разговоры, как появилась Чарли, целью которых было поведать о забавных оплошностях, осмелившись на черный юмор. Они так веселились вместе…. А теперь хотелось кричать от бессилия и топать ногами. Хочу, чтобы всё было по-прежнему! Хочу, чтобы всё было по-прежнему! Господи, пусть она оживет!!!

Воспоминания окатили Чарли ледяной волной, поселив в сердце такую скорбь, что уже никогда не пройдет. Ведь пока нет доказательств гибели, надежда не покидает. Она сорвала резинку и убрала фотографию Дейзи под низ. На следующем снимке была не менее жуткая картина. Миси.

А у тебя есть любимый?

Она лежала в какой-то темной комнате на кровати лицом вниз. Слава Богу…. Ее рыжие с проседью кудри рассыпались по одеялу. В свете вспышки прослеживалась каждая плешь, каждый седой волос. Ее спина вся промокла от крови. Чарли не видела ее, но знала, что это кровь. Словно желая поберечь их с Дороти нервы, Миси одела черное платье. То самое, которое носила практически бессменно после смерти Навида. На спине оно было всё изрезано, а в прорезях сигналили красные участки. Промеж лопаток торчал нож, словно финальный аккорд. Платье оказалось задрано, едва закрывая белые ягодицы. Чарли не хотела об этом думать.

А у тебя есть любимый?