Книга Город Перестановок - Грег Иган

Пол ясно видел, к чему идёт дело. Если Дарэм его остановит, то уже не запустит заново, – он вернётся к первоначальному сканированию и начнёт всё сначала, обращаясь со своим пленником по-другому, в надежде получить более склонного к сотрудничеству подопытного. Может быть, вообще не станет проводить первый набор экспериментов.

Тех, которые принесли ему это озарение.

Тех, которые сделали его тем, что он есть.

Пик.

– Мне нужно время подумать. Это ненадолго, обещаю.

– Нет! Не имеешь права!

Дарэм заколебался. Полу казалось, что его парализовало; он не мог поверить в происходящее. Какая-то часть сознания отказывалась признавать опасность, не желала смириться с тем, что умереть так легко. Остановка его не убьёт, не повредит ему, вообще не окажет ни малейшего воздействия. Убьёт то, что его не запустят заново. Это будет пассивная аннигиляция, устранение из бытия путём игнорирования. Та же судьба, которая постигала его собственное дерьмо.

Дарэм протянул руку куда-то за пределы экрана.

13. (Не отступая ни на шаг)

Февраль 2051 года

– Пересчитай всё до эпохи пять, – велела Мария, – а потом покажи мне восход на Ламберте. Широта ноль, долгота ноль, высота один.

Она подождала, глядя в пустое рабочее пространство и борясь с искушением изменить задание, приказать программе показывать симуляцию на всех стадиях, что существенно замедлило бы работу. Через несколько минут перед ней возникла покрытая трещинами равнина, пронизанная серебристым светом. Безымянное солнце – ослепительное и раздутое, а при таком низком положении в небе ещё и слишком белое – превратило цепочку спящих вулканов на горизонте в чёрный силуэт, напоминающий ряд остроконечных зубов. На переднем плане поверхность равнины выглядела стеклянистой, негостеприимной.

Мария подняла точку обзора до тысячи метров, а потом заставила её скользить на восток. Рельеф повторялся, лишь угрюмые симметричные конусы потухших вулканов разнообразили трещиноватые лавовые равнины. Эти конкретные, детальные пейзажи были не более чем серией компьютерных «художественных зарисовок», созданных по её запросу из чисто статистических данных о топографии планеты; сама по себе симуляция не имела дела с какой-то ерундой вроде отдельных вулканов. Прогулки по планете – слишком расточительный способ что-либо выяснять, но было сложно устоять перед искушением поиграть в исследователя, сделать вид, что тайны этого мира приходится раскрывать ценой жестоких усилий, опираясь лишь на его внешний облик. Хотя в действительности всё обстояло ровно наоборот. Мария нехотя зафиксировала изображение и перешла прямиком к лежащим в его основе численным данным. Опять атмосфера слишком разрежена. И на этот раз – почти никакой аквы.

Она вернулась назад по истории симуляции, чтобы посмотреть, куда подевалась аква, но в этой версии Ламберта никаких значительных океанов не было, как и полярных ледяных шапок или атмосферной влаги. Мария произвела незначительные изменения в составе первичного газопылевого облака, увеличив долю синих и жёлтых атомов, в надежде, что это позволит Ламберту обзавестись более густой атмосферой. Вместо этого более половины мусора в поясе Койпера уплотнилось и образовало новую стабильную планету на внешней орбите. Вследствие этого в Ламберт попадало гораздо меньше ледяных комет из внешнего пояса, лишив планету главного источника аквы и большей части атмосферы. Газ, высвобождаемый извержениями вулканов, оказался плохой заменой: давление было слишком низким, а химия – совершенно неправильной.

Мария уже пожалела, что раскрывала рот. А ведь пришлось потратить целый час, чтобы убедить Дарэма по телефону придать Ламберту подобающее астрономическое окружение и геологическую историю, восходящую к моменту рождения местного светила.

– Если мы преподнесём этот мир в готовом виде и скажем: «Смотрите, он может существовать в „Автоверсуме“», – очевидный ответ: «Да, может существовать, если поместить его туда вручную. Но это не значит, что он мог бы там сформироваться». Если же мы продемонстрируем диапазон начальных условий, приводящих к образованию планетарных систем с пригодными для жизни мирами, то одним элементом неопределённости, который смогут использовать против нас, будет меньше.

В конце концов Дарэм согласился, и она приобрела готовую программу моделирования планетных систем, непочтительно называвшуюся «Казино Лапласа», приспособила её к физике и химии «Автоверсума» – не к глубинной физике клеточного автомата «Автоверсум», но к макроскопическим последствиям её законов. В основном последние сводились к перечню свойств существующих в «Автоверсуме» молекул: значения энергии связи, температуры плавления и кипения при разном давлении и так далее. Аква не была просто водой под другим названием: жёлтые атомы не вполне идентичны азоту. И хотя некоторые химические реакции можно было перенести один к одному, при глобальном расслоении фракций, происходящем в протозвёздной туманности, незначительные различия в относительной плотности и летучести могли оказать значительное влияние на конечный состав каждой из планет.

Были и другие фундаментальные различия. Поскольку в «Автоверсуме» не существовало ядерных сил, солнце нагревалось только за счёт энергии сил гравитации – иными словами, скорости, которую приобретали молекулы в процессе падения рассеянного первичного газа самого на себя. В настоящей вселенной звёзды, не способные запустить термоядерную реакцию, завершают жизнь холодными и недолговечными коричневыми карликами, но в физике «Автоверсума» гравитационный разогрев мог питать достаточно большую звезду в течение миллиардов лет. (Единицы измерения пространства и времени тоже, строго говоря, нельзя было прямо переносить из одной вселенной в другую, но все, кроме законченных пуристов, поступали именно так. Если ширину красного атома приравнять к ширине атома азота, а одно пересечение решётки за тик-так принять за скорость света, соотношение получалось более-менее сносное.) Таким же образом планета Ламберт, хоть и была лишена внутреннего нагревания от распада радиоактивных изотопов, достаточно разогревалась силой тяготения в процессе формирования, чтобы сохранять тектоническую активность почти до тех пор, покуда будет светить её солнце.

В отсутствие термоядерного синтеза происхождение элементов оставалось загадкой, и удобное газовое облако, содержащее все тридцать две их разновидности, к тому же обладающее подходящей массой и скоростью вращения, приходилось принять за данность. Мария не возражала бы исследовать возможные варианты происхождения облака, но понимала, что, если будет и дальше подбивать Дарэма расширить граничные условия, проект никогда не завершится. Суть была в том, чтобы исследовать потенциальное разнообразие жизни в «Автоверсуме», а не изобретать космологию.

Тяготение в «Автоверсуме» для подходящего диапазона условий так же близко соответствовало ньютонову принципу обратной пропорциональности квадрату расстояния, как и тяготение в реальном мире. Поэтому орбитальная динамика применялась самая обычная. При крайних значениях плотности дискретная природа клеточных автоматов вызывала дичайшие отклонения от формул Ньютона, а также Эйнштейна и Чу, но Мария не собиралась приперчивать свою вселенную чёрными дырами и иной экзотикой.