Книга Артистка - Юлия Монакова

Вика тихонько проплакала в такси всю дорогу до дома. Её мучило чувство вины перед бабушкой – за то, что так и не успела с ней повидаться. А ещё навалилась жуткая тоска от осознания собственного одиночества… Кого было больше жаль – бабушку или себя, – Вика не знала.

С похоронами, к счастью, очень помогла Клавдия Михайловна. Вике никогда не приходилось раньше сталкиваться со всеми этими ритуально-погребально-поминальными церемониями, и, будь она одна, ни за что бы не справилась, поскольку даже не знала, с чего нужно начинать. Соседка договорилась буквально обо всём: о месте на кладбище, об отпевании, о скромных поминках в столовой, сама обзванивала бывших бабушкиных коллег по работе, приятельниц и дальних родственников. Бабушка, как и все российские пенсионеры, много лет откладывала себе «похоронные» деньги, и их с лихвой хватило на то, чтобы окупить все расходы.

– Не беспокойся, Викуля, – ободряюще говорила Клавдия Михайловна, отчаянно жалея осиротевшую девушку. – Всё пройдёт на уровне!

Вика же мечтала только об одном: поскорее бы это закончилось. Всё, всё: бесконечные соболезнования, слёзы, похороны, поминки… Ей хотелось, наконец, остаться одной в своей квартире и подумать. Поразмыслить обо всём… Она не ассоциировала маленькую усохшую старушку, лежащую в гробу, со своей ласковой, доброй, тёплой и любящей бабушкой Варварой Романовной. Это были два разных человека…

– Что с квартирой будешь делать, Викуль? – спросила Клавдия Михайловна. – Продашь и насовсем в Москву переберёшься? Ты же теперь, по сути, единственная наследница, тётя Варя и завещание давно на тебя оформила…

Вика пока не задумывалась об этом всерьёз и сейчас только пожала плечами:

– Не знаю… Сразу продавать точно не стану. Может быть, буду сдавать… Вот закончится сессия, вернусь на каникулах сюда и поищу квартирантов.

– А вот это правильно! – горячо одобрила Клавдия Михайловна. – Тебе лишние несколько тысяч в месяц не помешают. И район тут хороший, спокойный, и квартира в приличном состоянии – думаю, за арендаторами дело не станет. А я помогу, чем смогу, по-соседски, присмотрю тут за ними, чтобы люди приличные попались и не безобразничали.

– Спасибо, тёть Клав, – от души поблагодарила Вика. – Что бы я без вас делала…

– И… вот ещё что, – замялась соседка. – Я тут подумала… У меня где-то был телефон твоего отца записан. Может, позвонить ему? А вдруг приедет на похороны? И на поминки бы остался…

– Да вы что! – возмутилась Вика. – Даже не думайте! Слышать ничего про него не желаю…

– Ты сейчас сгоряча говоришь. Остынь, поразмысли хорошенько… Ведь, по сути, он тебе не чужой человек.

– По сути – как раз чужой, – отрезала Вика. – Я даже не знаю, как он выглядит. И знать не хочу… Я не могу и не буду уважать человека и считать его своим отцом только за то, что он оплодотворил мою мать.

– Ай, детка, опомнись, что ты такое говоришь! – отшатнулась Клавдия Михайловна. – Ну, дело хозяйское. Я только спросила…

Бабушку похоронили тридцатого декабря. На кладбище приехало человек пятьдесят – Вика даже удивилась, что собралось так много. На поминальный обед в столовой остались только самые близкие друзья. Вика машинально жевала традиционную еду – кутью и блины, хлебнула пару ложек борща, отпила глоток компота из сухофруктов… но при этом совершенно не чувствовала вкуса.

Столовая была по-новогоднему украшена: вырезанные из белой бумаги снежинки на окнах, нити серебряного дождя, свисающие с потолка, наряженная куцая сосенка с красной звездой на макушке… Вика с ужасом поняла, что отныне Новый год перестанет быть для неё праздником – он неизменно будет отдавать горьким вкусом и запахом смерти.

– Мне побыть с тобой, детка? – деликатно и ненавязчиво спросила незаменимая Клавдия Михайловна после того, как гости разошлись и они с Викой приехали домой.

– Спасибо, тёть Клав, но сейчас я хотела бы остаться одна, – сдержанно поблагодарила Вика.

Когда соседка ушла, Вика добрела до спальни и рухнула на бабушкину кровать. Подушка до сих пор хранила родной запах – лаванды, мяты и валерьяновых капель. Вика уткнулась лицом в наволочку, закусила зубами уголок подушки и тоненько заскулила, как раненый волчонок.

Это был самый странный Новый год в её жизни. Моральных сил оставаться дома перед телевизором с неизменно-дебильными голубыми огоньками у неё не было. Вика купила бутылку «Российского полусладкого» и поехала к Волге. Стоя на льду, на середине замёрзшей реки, она поёживалась от пронизывающего ветра, пила шампанское из пластикового стаканчика и чувствовала себя одной в целой Вселенной.

Все эти дни её мобильный был выключен – не хотелось ни с кем разговаривать. Теперь же, в преддверии Нового года, Вика решила включить телефон. Он тут же ожил и запищал, принимая кучу пришедших смс-ок, а следом моментально зазвонил.

– Алло, – откликнулась Вика, даже не глядя на определившийся номер. Ей было абсолютно всё равно, кто звонил, просто уже захотелось услышать живой человеческий голос, а то и впрямь можно было уверовать в то, что она находится в постапокалиптическом пространстве.

– Малыш, ну наконец-то, слава Богу! – выдохнул в трубку Данила. – Я уже не знал, что и думать, где тебя искать… Ты куда пропала?

– Я в Самаре сейчас, – отозвалась она, делая очередной глоток ледяного шампанского: ох, не заболеть бы…

– В Самаре?! Вот чёрт!!! – выругался он.

– А в чём дело?

– Да я, понимаешь, решил устроить тебе сюрприз, вырвался со съёмок на Новый год, чтобы встретить его вдвоём с тобой, примчался в Москву… А тебя в общежитии нет, телефон отключён, никто тебя не видел и где искать не знает. Господи, если бы ты знала, чего я только не передумал за эти пару дней… Завтра хотел бежать с заявлением в милицию… – Он выдохнул, но всё равно по голосу было слышно, что напряжение его ещё не окончательно отпустило. – А ты почему так внезапно сорвалась? Ты же не собиралась на Новый год уезжать…

– Дань, у меня умерла бабуля, – сказала Вика и расплакалась. Вновь стало пронзительно жалко себя, и мучительная тоска по бабушке пронзила сердце…

– Малыш… девочка моя… – выдохнул он расстроенно. – Соболезную, я и подумать не мог… как же ты там сейчас одна? Господи, да я сейчас же прилечу, ближайшим рейсом!

– Не надо, Данечка. Спасибо тебе, мой хороший, – всхлипнула Вика. – Но не стоит ради меня срывать график съёмок. Всё самое страшное уже позади. Вчера были похороны. Завтра мой поезд в Москву. У меня же сессия, и я не собираюсь её профукать, несмотря на… несмотря ни на что.

– Ты уверена? – спросил он с состраданием в голосе. – Малыш, я действительно могу отменить съёмки в ближайшие дни, чтобы побыть с тобой.

– Не надо, – твёрдо возразила она, постепенно успокаиваясь и утирая слёзы варежкой. – Я сейчас… дышу свежим воздухом, прихожу в себя. Всё в порядке, честное слово. Жизнь продолжается. У меня к тебе будет только одна просьба…