Книга Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция - о чем молчат путеводители - Витольд Шабловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джахит — настоящий стамбульский çapkin, то есть Казанова. Он хвастается, что каждую неделю у него две новые любовницы. Могло бы быть и больше, но ведь приходится еще и работать.
Джахит одевается только в фирменных магазинах. У него остроносые ботинки, светлые джинсы и рубашка, расстегнутая почти до пупа. На шее — католические четки. Он считает, что эта штука отлично помогает завести разговор.
Мы встречаемся в модном кафе Ари Гюлера, известного фотографа.
— Сюда приходят отменные благородные орешки, — объясняет Джахит и уже через минуту совершенно обо мне забывает. — У тебя ножки после рабочего дня не болят? А то я такой массаж делаю… — говорит он официантке. Та смотрит на него с отвращением. Несмотря на это, когда она возвращается с пивом, Джахит пытается всучить ей свой номер телефона. Не выходит. — Ничего не поделаешь. Турчанки страшные лицемерки, — объясняет он. — У них бешеный темперамент. Обожают секс. Но ни одна в этом не признается.
За соседний столик садятся две старшеклассницы. Джахит, который вдвое их старше, строит им глазки. Затем рассматривает их в упор. Девушки выходят.
— Они только строят из себя этаких недотрог. Нужно подобрать ключ. Одной надо дать выговориться. С другой нужно разговаривать строго, как отец. С третьей спокойно, как психолог. У меня свой фирменный трюк. Какой? Я говорю об исламе. Что запрещать людям заниматься сексом до свадьбы — свинство. Что секс — это прекрасно. Вроде мы разговариваем о религии, а орешек начинает думать о сексе.
Мы выходим из кафе. Джахит в последний раз пытается всунуть официантке свой номер. И опять промах.
— Ты, наверное, думаешь, что я надоедливый тип. Но здесь главное правило — смелее и наглее. Иначе целая ночь и несколько сотен лир впустую. Сразу подмигивай, сразу заговаривай, сразу говори о сексе. Девушек, с которыми даже Дэвид Бекхэм бы не справился, здесь больше, чем где бы то ни было в Европе. Не хочешь ходить в девственниках — пали из всех орудий.
Через минуту Джахит задумывается.
— Знаешь, а вот женюсь я по большой любви. Я влюблюсь и два года буду ждать, прежде чем она согласиться лечь со мной в постель. Я буду на нее давить, а она будет говорить нет. Я буду ей угрожать, но она все равно не согласится. Я хочу быть ее первым и последним.
— Джахит, но… зачем?
— Тебе не понять. Ты не турок.
Гюзин Абла умерла в 2006 году в возрасте восьмидесяти четырех лет.
Ее смерть заставила местных журналистов внимательно сравнить турецкие обычаи полувековой давности с сегодняшними. “Мало что изменилось, — констатировал журналист одного из самых уважаемых изданий. — Женщины как смерти боятся секса до свадьбы; мужчины изменяют женам; отцы боятся, что сын вырастет геем; каждый второй мужчина в стране в стрессе измеряет себе член линейкой и покупает виагру на базаре. Раз ничего не изменилось, что же нам дала Гюзин Абла? Она не изменила нас как общество. Но изменила сотни тысяч отдельно взятых людских историй”.
Доктор Мустафа Гюнеш тоже большой поклонник Тетушки:
— Это была big woman! Она говорила: не секс важнее всего, а любовь.
Проблема в том, что Гюзин Абла боролась в одиночку.
— Нам нужно всеобщее сексуальное образование, — говорит доктор Гюнеш. — Нам нужна Гюзин Абла в каждой турецкой школе. Не для того, чтобы подбивать детей делать fik-fik. А чтобы объяснять им, что любовь прежде всего. Как можно в европейской стране не рассказывать молодежи о сексе?! Ведь и так ясно, что они этим занимаются!
Мы минуту молчим. Пьем чай. Через какое-то время доктор то ли спрашивает, то ли вздыхает:
— Польша нас, наверное, лет на сто опередила?
Дело было так: обед, смотр войск, беседа с военным руководством. 14 декабря 2008 года Джордж Буш прощался с Ираком. Под конец он вышел к журналистам. Отвечал на вопросы, широко улыбался. В общем, очередное скучное официальное мероприятие.
Вдруг один из журналистов снял ботинок и запустил им в Буша.
— Это тебе, собака! — крикнул он. — От иракских вдов и сирот! — И метнул вдогонку второй ботинок.
Бушу удалось увернуться. Его агенты в суматохе чуть не затоптали пресс-секретаря Белого дома. Без всякой на то нужды. Ведь у террориста было только две ноги. Иракские охранники повалили его на землю.
Фургон для доставки товара подбрасывало на ухабах турецкого побережья Черного моря. Водитель-курд курил сигарету за сигаретой, чтобы не заснуть. Он завидовал шефу, который дремал, прислонившись головой к оконному стеклу.
Обоих оживил телефонный звонок: +964… Иракский номер. Рамазан Байдан, мужчина лет тридцати с трехдневной щетиной на щеках, нажал на зеленую кнопку “ответить”.
Полгода спустя на ломаном польском он рассказывает мне, что этого телефонного звонка ждал всю жизнь. Всегда чувствовал, что когда-нибудь ему позвонят, и это перевернет его судьбу.
Человеком, перевернувшим судьбу Рамазана, стал Абдулла, его контрагент из Мосула.
— Рамазан! Ты новости смотрел?
Да когда ему! Весь день развозил товар по магазинам на побережье.
— В Багдаде один парень бросил ботинком в Буша…
— Maşallah! Прекрасно! Попал?
— Нет.
— Тогда чего ты меня дергаешь понапрасну?
— Рамазан! По телевизору только об этом и говорят. Газеты будут писать только об этом!
— И что с того?
— Рамазан! Это был ТВОЙ ботинок!
Имам Халил Юсуф не знает, что делать с ботинком, полетевшим в Буша. Он разглядывает его со всех сторон. Кладет на пол и снова берет в руки.
— Я купил их машинально. Их шьют на все той же фабрике. Посмотри, даже назвали… Помоги, здесь по-английски… Bye bye Bush. Вот-вот, байбайбуш. Будь я на месте того парня, я бы тоже кинул.
Мы сидим дома у имама, рядом с мечетью в азиатской части Стамбула, и пьем чай. Имам — ему под шестьдесят, седая борода, на лбу две глубокие морщины — размышляет вслух.
— Я бы бросил. Но стыжусь этого. Ислам — религия любви. Если тебя кто-то обидел, ты должен подставить другую щеку. Но, если взглянуть иначе, Буш — убийца, и иракца можно только похвалить. Он метил так, чтобы попасть подошвой. — Мы оба смотрим на толстую подошву байбайбуша. — У нас это считается сильным оскорблением, — говорит имам, но ему не удается скрыть симпатию к бросившему. — Здесь дело не в ботинке. И даже не в Буше, — добавляет он и расчесывает бороду пальцами. — Здесь дело в вас. В людях скопилось много злости по отношению к Западу. К Америке, к Евросоюзу, к вам. Я содержу приют для наркоманов. Много лет езжу на конференции по всей Европе. И всегда говорю: “Мы живем иначе, но проблемы у нас те же: как обеспечить детям лучшее будущее, старикам — достойную старость, миру — спокойствие”.
